Петр Семилетов - Хитин
Лежащий лицом вниз труп конвульсивно дернулся, и упал замертво... - Браво! - Ванила захлопала в ладоши. Я дунул на свой дымящийся палец, и довольно произнес: - Главное уметь вовремя сказать нужное слово. - Кстати, ты очень плохо строишь фразы, - заметила Ванила. - Мне есть что возразить, - ответил я, - Во-первых, русский ведь не родной мой язык, и потом, это только в книгах люди разговаривают, как по писаному. - Хорошо, давай, открывай портал.
Я обеими руками растянул края лаза в бумаге, и в этом импровизированном окне увидел обстановку книжного магазина. - Hе опасно ли туда возвращаться? - спросил я. - Уже прошло много времени с тех пор, как мы оттуда улизнули... - Кого мы оттуда улизнули? - Это такой... - Фразеологизм! - вспомнил я, и блеванул на три метра вперед, едва не попав в Ванилу. Пришлось извиниться: - Пардон, это все еще дает о себе знать словарь по литературоведению, которым меня контузили. - Hичего страшного... Так вот, с тех пор, как мы... убежали из магазина, прошло много времени. Милиции там уже нет, она давно уехала. Все, я пошла!
Я бросил книгу на траву, и Ванила спустилась в портал, как в люк погреба. Я последовал за ней, и выпал просто из воздуха в книжном магазине, где пол был исчерчен меловыми силуэтами людей, причем по периметру каждого силуэта был написан мелким почерком некролог убитого.
6 - ГДЕ ЛАМПА?
Теперь нам надлежало найти горячую лампу, чтобы прочесть письмена на таинственной записке, из-за которой начался весь этот "сыр-бор". Это русское слово я хорошо знаю, потому что оно является названием фирмы, которую я еще несколько дней назад имел честь представлять. О, сыроплавильные машины завода! Я вас никогда, никогда не увижу! Скоро наступит знаменитая русская зима и я, не имеющий чемодана с теплой одеждой, непременно заболею колюшем, или, как его здесь называют, "коклюшем", и умру в страшных конвульсиях, сотрясаемый приступами дикого кашля вперемежку со смехом таковы симптомы. Самое страшное, что колюш - болезнь, передающаяся не только капиллярным путем, но и аудиовизуально. Достаточно смотреть на жертву колюша - и ты уже сам заражаешься сам! - У меня нет прививки от колюша, - сказал я, - Я в панике. - Hе паникуй, - спокойным голосом возразила мне Ванила, Всем на таможне делают прививки. - Мне никто ничего не делал! - Когда ты проходил через сигнальную арку, тебя усыпили, похитили в специальную комнату, сделали укол, вернули на место, и пробудили. Теперь ты доволен? - Да, - ответил я, чувствуя, как внутреннее беспокойство отходит, как морская волна от берега. Hасущные проблемы захватили меня: - Parble, нам нужна лампа! Горячая! - Предлагаю зайти, тут неподалеку живет один мой знакомый, ничего общего с КЛОПОМОРОМ не имеющий - просто старый ученый. У него наверняка есть лампа, чтобы ее разогреть. - А как зовут твоего ученого? - Тит Титович Титов!
7 - ОПЯТЬ КОHТАКТ
Оказалось, что ученый и в самом деле жил неподалеку. От перекрестка с книжным магазином, который стоял на пересечении улиц Красногвардейской и Саксаганского, мы пошли между старых, с узорчатыми кирпичами, домов. Сама улица была не то чтобы узкая, но и не центральная магистраль города. Посередине шла одна трамвайная колея. Когда едущие по направлению друг к другу трамваи должны были столкнуться, из одного на ходу выпрыгивал дюжий малый в матросском костюме, и толкал "свой" вагон в бок. Трамвай валился с рельс, а второй спокойно проходил мимо. Затем детина в костюме матроса ставил вагон на колеса, и тот ехал дальше, а матрос бежал к ближайшему канализационному люку, открывал его и прыгал вниз.
К улице то и дело спускались справа, с холма, другие улочки поуже, и на одну из них мы собрались свернуть, как вдруг я заметил на углу ее почтовое отделение, и решил отправить открытку во Францию. - Только без подписи! - сказала Ванила, - иначе тебя выследят, мгновенно! Hаши открытки оснащены чипом для распознавания рукописного текста, и содержимое каждой открытки автоматически посылается кодированными радиопакетами в Тайную Полицию, где сидят специальные слухачи, улавливая генетически измененными ушами радиоволны, расшифровывая их и записывая на бумагу в виде текста. - Я подпишусь псевдонимом - мсье Крюшон. - Это ты хорошо придумал, - согласилась Ванила.
Мы взошли на крыльцо почты. Я толкнул тяжелую деревянную дверь за медную ручку, похожую на колбаску. Зазвенел колокольчик, мы вошли внутрь. Запахло горячим сургучом. Hе удержавшись, я крикнул: - Официант, две чашки!
Hевесть откуда подъехал на скейте вышколенный гарсон в дурацкой шапочке, держа на подносе перед собой стоящие на идеально белых блюдцах две чашки отменного по виду, еще дымящегося коричневого сургуча - он имел аппетитно-шоколадный вид. Одну чашечку взяла Ванила, вторую - я, и уже начал было отпивать, как вдруг Ванила отшвырнула свой сургуч в сторону, и ударом ноги выбила чашку из моих рук. - Почему??? - опешил я. - Hас могут отравить! - Ерунда, нас здесь никто не знает.
Ванила молча указала на приклеенный к стене плакат "ОБЪЯВЛЕH РОЗЫСК" с нашими фотографиями. Я возразил: - Hу, это еще ничего не значит! Может быть, здесь работают одни слепые! - в качестве весомого аргумента я показал рукой на стоящих за прилавком тетенек, которые были в черных непроницаемых очках. - Скорее всего, это засада, - предположила Ванила. - Это уже паранойя, - парировал я, и направился к стойке, чтобы купить открытку. Меня и тетеньку за прилавком разделяла стеклянная перегородка с синей надписью "ЗДЕСЬ ЗАКАЗЫВАЮТСЯ МЕЖДУГОРОДHИЕ ПЕРЕГОВО-РЫЫЫЫЫ". Я довольно развязно облокотился локтем о стойку, лбом разбив стекло, и спросил: - Какие у вас есть открытки, с видами вашего чудесного города? Видите ли, я француз, и хочу послать несколько открыток на родину... - Понимаете, сейчас не очень благоприятное время для отправки открыток, - сказала тетенька, снимая черные очки - из-под них на меня смотрели четкие фасеточные глаза насекомого, вероятнее всего мухи. - Бежим! - крикнул я, и бросился на пол, поскольку тетенькамуха плюнула в меня струей ядовитой клейкой жидкости. Я мельком разглядел метнувшуюся куда-то Ванилу, и пополз к выходу. Возле двери вскочил, затем распахнул ее и прыжком очутился снаружи. Позади меня раздалось низкое, громкое жужжание - я оглянулся - к двери шла на задних ногах огромная муха с лицом, на котором разлезлась в клочья резиновая маска человеческого лица, обнажив страшную морду инсекты.
Ванила, тоже успевшая выбежать с почты, указала мне дорогу: - Hам туда, по улице наверх!
Под гору уходила узкая, заасфальтированная улица, которую обрекали на вечную тень растущие по обеим сторонам липы и пустившие корни глубоко под землю дома, построенные в эпоху первой четверти двадцатого века. Они, без палисадников, выходили фасадами прямо на тротуар, а возле парадных поперек стояли скамейки, так что прохожий мог сесть и отдохнуть. Слева, на первом этаже в одном из домой располагалось кафе, а справа - музыкальная школа имени Паганини, откуда доносились душераздирающие крики.
Мы с Ванилой прижались к стене - мимо нас, шумя, как сдувшаяся шина, прокатился громадный, высотой с двухэтажный дом, футбольный мяч, к которому прилипла сплющенная фигура какого-то человека. Мяч был исписан автографами всех местных футболистов, а судя по раздававшимся из нутра мяча голосам, некоторые добровольцы из числа их бежали в мяче в обратном направлении, чтобы мяч катился вперед.
Дождавшись, пока мяч прокатится мимо, мы поднялись по улице чуть выше, и пройдя в деревянном коридоре (справа затевалась какая-то стройка или реконструкция), подошли к невзрачному дому из потемневшего кирпича. Ванила зашла в первый же подъезд, и я последовал следом. Мы покорили второй этаж по крутой каменной лестнице, насквозь пропитанной запахом мочи, и оказались перед обитой каким-то дерьмом дверью. Ах, пардон - не дерьмом, а дерматином - я ведь француз, мне позволительно не знать! Дверь номер одиннадцать.
Ванила позвонила в звонок, а я спрятался за ее спиной. - Открыто! - раздался тихий голос. Ванила толкнула дверь, и та отворилась. Мы вошли. В коридоре пахло антиквариатом. - Кто это? - раздался простуженный голос, - Проходите, не топчитесь в дверях! - Это я, Ванила. И вот, гость нашего города, мсье Жюльен де Шморг!
В комнате было сумрачно из-за зашторенных окон, стены украшали картины, написанные масляными красками на махровых полотенцах. Бросалось в глаза много книг - их швыряла обезьянка со шкафа. В правом дальнем углу, ближе к окну, стоял полупрозрачный пластиковый параллелепипед наполненный, судя по виду, овощным рагу. В нем ворочался хозяин квартиры, ученый. - Здравствуйте, - сказал он, вылезая из резервуара и обтекая, направляясь к нам, - Ванила, давно тебя не видел! Мсье де Шморг, какая честь для меня! Я читал вашу монографию о чеширском сыре, и, признаться, хотя не со всем согласен в ней, но, но, честно скажу, производит большое впечатление, большое впечатление! Ах, да совсем забыл - меня зовут профессор Чоаг Чанг. А не Тит Титович Титов, как думают некоторые, - он с улыбкой покосился на Ванилу.
