Коллин Фишер - Никогда-никогда 3
Чарли заканчивает читать и хохочет. Но стоит ей обдумать, что она только что прочла, как смех затихает. Девушка проводит пальцами по предложениям, словно они обрели для неё большее значение.
— Это было очень мило. — Она переворачивает пару страниц, пока не останавливается на новом абзаце. Затем зачитывает едва различимым шепотом: — «Судьба — это магнитное притяжение наших душ к людям, местам и вещам, для которых мы созданы».
Чарли с секунду смотрит в книгу, после чего захлопывает её и ставит обратно на полку, но при этом убрав с дороги другие книги, чтобы эта больше бросалась в глаза.
— Ты в это веришь?
— Во что именно?
Она прислоняется к полке и смотрит мне за плечо.
— Что наши души притягиваются к людям, для которых мы созданы.
Я тяну её за локон волос, наматывая его на палец.
— Не знаю, верил ли я раньше в родственные души, — начинаю я. — Но в следующие 24 часа я готов поставить свою жизнь на то, что это правда.
Чарли покрутила плечами, оказавшись прижатой к стене из книг. Сейчас я бы совершенно точно поставил свою жизнь на судьбу. Каким-то образом я испытываю к этой девушке больше чувств, чем способно в меня вместиться. Больше всего мне хотелось бы, чтобы это было взаимно. Чтобы мы хотели одного и того же. Что… в данный момент… значит хотели поцелуя.
— Чарли… — я выпускаю ее локон и кладу ладонь на щеку, нежно поглаживая её пальцами вдоль скулы, после чего дыхание девушки учащается. — Поцелуй меня.
Она слегка прильнула ко мне, и ее глаза начали закрываться. На секунду я действительно поверил, что она это сделает. Но затем ее страстное выражение лица сменяется улыбкой.
— Силас не говорил.
В следующий момент она ныряет мне под руку и исчезает в соседнем ряду. Я не следую за ней. Беру под мышку книгу, которую она читала, и направляюсь к кассе.
Она поняла, что я хочу сделать, и всё то время, пока я стоял у кассы, наблюдала за мной из-за полок. Купив книгу, я выхожу на улицу, закрыв за собой дверь. Жду пару секунд, чтобы проверить, не пойдёт ли она за мной — но нет. Упрямица Чарли!
Затем снимаю рюкзак с плеча, прячу там книгу и достаю фотоаппарат. Чарли так и не выходит из лавочки следующие полчаса. Я не против. Она ведь знает, что я всё ещё здесь. Я делаю фотографию за фотографией, поглощенный проходящими мимо людьми и наблюдая за тем, как солнце исчезает за зданиями, откидывая тени на всё вокруг. Когда Чарли, наконец, появляется, у меня почти села батарея.
— Где моя книга? — спрашивает она, подойдя ко мне ближе.
Я демонстративно закидываю рюкзак на плечо.
— Я купил её для себя, а не для тебя.
Девушка фыркает и следует за мной по улице.
— Не самый удачный ход, Силас. Ты должен быть вдумчивым, а не эгоистичным. Я хочу влюбиться в тебя, а не разгневаться.
Я смеюсь.
— Что-то мне подсказывает, что у тебя эти чувства идут в комплекте.
— Ну, ты меня знаешь дольше, чем я себя. — Она неожиданно хватает меня за руку, тем самым остановив. — Смотри! Раки! — тянет меня в сторону ресторана. — Мы любим раков? Я так проголодалась!
Оказывается, мы не любим раков. К счастью, в меню была курица в панировке. Вот она-то нам пришлась по душе.
— Надо это где-то записать, — говорит Чарли, идя задом наперёд по улице. — Что мы ненавидим раков. Не хочу проходить через это испытание второй раз.
— Стой! Ты сейчас… — Чарли падает на пятую точку до того, как я успеваю закончить фразу, — …упадёшь в яму.
Я наклоняюсь, чтобы помочь ей встать, и обнаруживаю, что ее штаны безнадёжно испорчены. Только мы высохли после дождя, как Чарли снова намокла. На сей раз от грязной воды из лужи.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, пытаясь не рассмеяться. «Пытаясь» — ключевое слово. Давно меня так не распирало от смеха!
— Да-да, — отвечает девушка, пытаясь стереть грязь с рук и штанов. Я всё ещё смеюсь, когда она прищуривается и указывает на лужу. — Чарли говорит сядь в лужу, Силас.
Я качаю головой.
— Ни за что. Игра называется «Силас говорит», а не «Чарли говорит».
Она выгибает бровь.
— Что, правда? — и делает шаг ко мне. — Чарли говорит сядь в лужу. Если Силас послушается, Чарли сделает всё, что Силас скажет.
Это намёк? «Мне нравится кокетливая Чарли». Опускаю взгляд на лужу, — она не такая уж и глубокая. Поэтому я поворачиваюсь и опускаюсь в грязную воду, занимая позу лотоса, при этом не сводя взгляда с лица Чарли, так как не желаю видеть реакцию прохожих на это шоу. Чарли пытается подавить смех, но я-то вижу, как она довольна.
Так я и сижу в луже, пока Чарли не начинает смущаться. Через пару секунд упираюсь локтями назад и скрещиваю ноги. Кто-то делает снимок меня в луже, и Чарли указывает мне встать.
— Поднимайся, — говорит она, оглядываясь по сторонам. — Быстрее.
Я качаю головой.
— Не могу. Чарли не говорила.
Она со смехом тянет меня за руку.
— Чарли говорит поднимайся, идиот! — Затем помогая мне встать, хватается за рубаху и прижимается лицом к моей груди. — Господи, на нас все смотрят!
Я обнимаю её и начинаю плавно покачиваться, что наверняка стало для неё неожиданностью. Девушка поднимает голову, всё ещё сжимая в кулаках мою рубашку.
— Можно мы уже уйдём?
Я качаю головой.
— Силас говорит «танцуй».
Её брови сводятся к переносице.
— Ты же не серьезно?!
На улице собралось несколько зрителей, и те начали нас фотографировать. Не мне их винить. Я бы тоже фотографировал идиота, который добровольно уселся в лужу. Я убираю руки Чарли с рубашки и заставляю взять меня за ладони, чтобы танцевать под несуществующую музыку. Поначалу она была словно деревянной, но затем веселье превозмогло над стыдом. И вот мы танцуем по Бурбон-стрит, врезаясь в людей. И всё это время девушка беззаботно хохочет.
Через пару минут мы находим проём в толпе. Я перестаю её кружить и прижимаю к груди, медленно качаясь взад-вперед. Она поднимает взгляд и качает головой.
— Ты сумасшедший, Силас Нэш.
Я киваю.
— Отлично. За это ты меня и любишь.
Её улыбка тает, и я останавливаюсь. Чарли опускает ладонь на моё сердце и смотрит на неё. Я знаю, что она не чувствует сердцебиения. Оно больше похоже на барабанный бой во время марша. Мы снова встречаемся взглядами. Чарли приоткрывает губы и шепчет:
— Чарли говорит… «поцелуй Чарли».
Я бы поцеловал её даже без этой команды. Запутываюсь рукой в её волосах за секунду до того, как наши губы соприкасаются. Когда она их приоткрывает, меня охватывает впечатление, что эта девушка пробила дыру в моей груди и сжимает в кулаке моё сердце. Это больно и приятно одновременно; прекрасно и ужасно. Мне хочется, чтобы так было вечно, но если поцелуй продлится ещё хоть секунду, у меня закончится воздух. Я скольжу рукой вокруг её талии, и девушка тихо стонет. «Господи!»
Единственная мысль, которая в данный момент крутится в моей голове, это стойкая уверенность, что судьба существует. Судьба… родственные души… путешествия во времени… называйте как хотите. Всё это существует. Вот, что навевает мне её поцелуй. Существование.
Мы на секунду разъединяемся, когда в нас врезается какой-то прохожий. Хоть наши губы больше не соприкасаются, нужно время, чтобы освободиться от нахлынувших на нас чувств. До меня вновь начинает доноситься музыка из открытых магазинчиков. Свет, люди, смех, — все внешние факторы, которые отсутствовали в течение тех десяти секунд нашего поцелуя, начали вновь возвращаться. Солнце заходит, сумерки превращают улицу из одного мира в другой. Больше всего мне хочется увезти Чарли. Но ни один из нас не может даже пошевелиться. Моя рука словно потяжелела на десять килограмм, когда я тянусь за её ладонью. Девушка переплетается со мной пальцами, и мы молча направляемся к парковке.
За всю дорогу мы не произносим ни слова. Усевшись в машине, я жду пару секунд, прежде чем завести двигатель. Всё кажется слишком тяжелым. Я не хочу садиться за руль, пока мы не выскажем друг другу всё, что нужно. Подобные поцелуи нельзя просто так игнорировать.
— Что теперь? — спрашивает Чарли, глядя в окно.
Я наблюдаю за ней, но она не оборачивается, словно окаменела. Замерла во времени между прошлым поцелуем и следующим.
Я пристёгиваю ремень и завожу машину. «Что теперь?» Понятия не имею. Я хочу поцеловать её еще миллион раз, но каждый закончится так же, как и этот. С чувством страха, что я не вспомню его завтра.
— Нужно вернуться домой и хорошенько выспаться, — говорю я. — И оставить записки на случай… — я умолкаю.
Чарли пристёгивается.
— На случай, если родственных душ не бывает, — заканчивает она.
11 — Чарли
Во время нашей поездки домой к Силасу я обдумываю всё, что мы узнали за сегодняшний день. Думаю об отце, и что он нехороший человек. Часть меня боится, что это могло передаться мне по наследству. Я достаточно прочла о своём прошлом, чтобы знать, что я плохо относилась к людям. Включая Силаса. Остаётся надеяться, что та, кем я стала — результат внешних факторов, а не что я такая от рождения. Мстительная, изменчивая пустышка.
