Неизвестно - Черняев 1982
Б.Н.’у очень не нравится манера Загладина вылезать всегда вперед, будь то в общих политических серьезных разговорах, будь то в застолье или в протокольных делах. А сам он?! Причем, с гораздо меньшими, чем у Вадима внутренними ресурсами!
24 июня 82 г.
Все болею. Под впечатлением Софии вспомнил, что у меня с 1972 года лежит копия Дневника Димитрова. Вытащил и стал читать. 1937-1942 годы.
Если его опубликовать - это еще раз потрясет мир, не только МКД.
Наиболее значительны три плана.
1. Димитров не устрашился Г итлера, но спасовал перед Сталиным, прежде всего в отношении репрессий. Сталин создал ситуацию вокруг Димитрова, при которой тот со дня на день ждал собственного ареста. И ни за кого (!) не вступился, даже за самых близких своих сотрудников, когда их брали или собирались брать. Подыгрывал Ежову в отношении Ракоши, польской КП и др.
Больше того - занимался доносительством. Комбриг Горбачев, приехав с фронта (1941 год, осень) рассказал дочери Димитрова, какой там хаос и ужас. Та - отцу, а Димитров
- позвонил Мехлису. Остальное - понятно. Хосе Диас, как только началась война, сообщил Димитрову, что он не доверяет Тольятти. Потом это же сделала Ибаррури (!), и тот и другой оговорились, что фактов не имеют, но вот его поведение, настроение. Димитров доложил Молотову.
2. Димитров искренне восхищался Сталиным. Приводит многократно его разговоры с ним, высказывания, особенно тосты.
Подчеркивает его презрительную реакцию, а то и гнев по поводу славословий в его адрес - когда в своем кругу. Много - о том, как Сталин ценил Ленина. И ни разу, нигде не было и тени поставить себя (Сталина) на один уровень с Лениным. Много - о значении «средних кадров», о том, что стариков, которые всегда цепляются за свои места, надо своевременно заменять молодыми.
3. Сразу после VII Конгресса Коммунистического Интернационала (1935 год) Сталин начал оттирать Коминтерн. Димитров приписывал это интригам, шпиономании и т.п. Обижался, когда его перестали сажать в президиум, пускать на Мавзолей во время демонстраций, «не заметили» 5-летия Лейпцига. Только в 1941 году накануне войны, примерно, в апреле, для Димитрова стало проясняться, что за этим у Сталина стояла большая стратегия, которую Сталин, а потом и Жданов сформулировали совершенно четко в разговорах на ПБ в присутствии Димитрова, и в беседах с ним лично, в замечаниях ЦК ВКП(б) на документы и проекты статей, находящихся из ИККИ. Суть ее: Коммунистический Интернационал (КИ) был создан для мировой революции. Но теперь ясно, что в той форме, с какой думали в 1919-ом, ее не будет и быть не может. И пора прекратить существование директивного органа в МКД. Теперь - акцент должен быть на внедрение КП в национальную жизнь, только там - перспектива развития любой КП. Они должны быть совершенно самостоятельными и действовать, не оглядываясь на Москву. Да - марксистские партии, но без общего руководства и единой стратегии. И называются пусть по разному: рабочие, народные, трудовые, марксистские.
Потом Жданов развил эти идеи и подал в виде стройного документа по пунктам, который кончался предложением подумать о роспуске Коминтерна. Это в апреле 1941 года!!
Он же, Жданов, сильно поправил Димитрова, когда тот прислал ему проект документа КИ по социал-демократии, в котором предлагалось окончательно оттеснить социал-демократов от руководства рабочим движением и обеспечить один «руководящий штаб» - коммунистические партии.
По смыслу замечаний Жданова, - это, мол, полная чепуха, вредно и нереалистично. И получается, что единые и народные фронты, о которых постановил VII Конгресс КИ, который в свою очередь ЦК ВКП(б) игнорировал и всячески замалчивал (в том числе и в «Кратком курсе») получили реальное обоснование именно от нашего ЦК, а не от Коминтерна, запуганного репрессиями и сбитого с толку неожиданностью ситуации 1939-41 годов.
А мы теперь по случаю 100-летия Димитрова, в Софии и здесь, и везде все эти идеи записываем за Димитровым.
Сталин и Жданов смотрели глубже. Они понимали уже, что Советский Союз остается один перед лицом фашизма и «демократических», но антисоветских Англии, Франции, США, что рабочий класс Запада ничем ему не поможет, германский рабочий класс уже завоевал Европу в войсках вермахта, а заводы «Шкода» поставляли ему самую современную технику, французский рабочий класс еще не проснулся. Словом, надеяться не на что, кроме как на самих себя.
И не надо суетиться с организацией мировой революции из Москвы с помощью КИ: ее не будет, почва для нее рассыпалась. Поэтому пусть коммунисты начинают все сначала, но у себя дома, опираясь на национализм своего народа, становясь национальной силой.
Ах, если бы «батя» был последователен в этой и других своих правильных и крупных идеях.
На Западе справа налево господствует убеждение, что Сталин манипулировал Коминтерном в своих интересах. Из Дневника Димитрова следует, что совсем наоборот - он его игнорировал. И очень редко поправлял или советовал. Что - к сожалению, как оказалось. Потому, что КИ, как и начинающие КП эпохи «Детской болезни», фактически, вопреки даже VII Конгрессу, продолжал и размахивать красными флажками и жить старыми догмами, сплачивая тем самым единый фронт Запада (от фашизма до мелкобуржуазной демократии) против Советского Союза. Сталин был прав, когда однажды в сердцах бросил Димитрову: «вы (т.е. КИ) работаете на противника».
10 июля 82 г.
Болел и к дневнику не прикасался. Впрочем, целую неделю ходил на работу. Тем не менее вчера при проверке рентгеном обнаружилась пневмония. Врачи хотели упрятать в больницу, но я «выстоял», несмотря на запугивания и угрозы. И вот, оказывается, вылез из болезни своим методом, т.е. презрением к болезни. Про себя думаю: если сдамся - все, записывайся в пенсионеры. Впрочем, как и на фронте - у меня, видимо, звериный инстинкт настоящей опасности. А где этого ощущения нет, я рискую.
На службе. Первые дни Б.Н. мной не интересовался. Повздорили только раз по телефону из-за Мухаммеда Али (боксер, борец за мир). Он меня пытался уличить в невнимательности к проблеме. Я же ему доказал, что не нужен он нам.
По Ливану в курсе держал меня Загладин и Брутенц, там мы, конечно, нарвались. И арабская пресса, включая ООП, западноевропейская, иранская усиленно обс. нас. Мол, кроме грозных слов ничего не сделали, в то время , как США поддержали и прикрыли своего союзника Израиль, не считаясь ни с чем. Все это потому, говорит Брутенц, что у нас нет политики. Мы заранее не установили для себя: чего мы хотим; до каких пределов готовы пойти; каковы реальные наши возможности, каковы реальные силы (и готовность бороться) у наших союзников. Единственная наша «стратегическая» идея была там - «насолить» американцам.
Моя война с Рахманиным вышла на новый виток. Он, как я уже писал, добился того, что «Интеркит» был утвержден на Политбюро с пунктом - опубликовать в «Коммунисте» статью на основе этой самой антикитайской бодяги, к которой на этот раз отказались присоединиться немцы.
Выйдя после болезни, я обнаружил у себя на столе верстку (как я есть член редколлегии «Коммуниста») и опять пришел в ужас. На 21 полосе (это около 66 машинописных страниц) идет долбеж Китая по всем линиям. Две три текста посвящены внутренним делам, партийным, конституционным, экономическому положению, экономической политике и проч. - причем, в таком разухабистом стиле, что мы подобного не позволяли бы себе в отношении многих империалистических стран, а уж - Франции или ФРГ
- ни за что. О внешней политике и говорить нечего.
Словом, полное дезавуирование ташкентской речи Брежнева.
Потому что то, что там написано о внутренних делах Китая - . каждый читатель только удивится: как можно было называть такую страну «социалистической».
Или: если Китай настолько (и необратимо) погряз в альянсе с империализмом, как можно рассчитывать на нормализацию с ним, на улучшение отношений и сотрудничество.
Значит, Ташкент, - это либо конъюнктурный (лицемерный в основе) тактический ход, либо у нас правая рука не знает, что делает левая, либо идет «борьба» в нашем руководстве по вопросу о Китае.
Первый вопрос, который возникает на Западе - не покончено ли с Ташкентом?! Китай же получит полное оправдание, чтобы ответить еще большим разоблачением наших внутренних порядков и «гегемонизма».
Я звоню Косолапову. Излагаю ему все мыслимые аргументы. Он мне: решение ПБ ЦК и Рахманин сидит на моей голове. А номер уже подписан.
Звоню Пономареву, тот мне: «Я не могу отменить решение Политбюро».
- Но вы же член китайской комиссии, вы можете сказать Андропову. Ведь я уверен, что когда выносилось решение о публикации, никто из Секретарей ЦК и членов ПБ не прочитал этого рахманинского сочинения. Это же вопрос большой политики. И не дай
Бог, если Брежневу доложат - в том же духе, что под его ташкентскую линию подводят мину.
- А вы знаете, что китайцы про нас каждый день пишут? А какая плохая речь китайца в ООН?
