Бернард Корнуэлл - Перебежчик
- Слезай с коня, Адам! - крикнул Старбак своему другу.
- Тебя убьют! - ему пришлось кричать из-за громкого треска ружейной стрельбы, но этот звук наполнил Старбака каким-то странным экстазом.
Как и Адам, он прекрасно знал, что война - это неправильно. Она была грехом, она была ужасна, но как и грех, чертовски привлекательна. Если пережить это, чувствовал Старбак, то можно вынести любые превратности судьбы.
Это была игра с невообразимо высокими ставками, но также и игра, где привилегированный класс не получал никаких преимуществ кроме шанса и вовсе избежать вступления в игру, но те, кто так поступали, вовсе не были мужчинами, просто жалкими трусами и лизоблюдами.
Здесь, когда воздух наполнился дымом, а смерть свистела сквозь зеленую листву, существование упростилось до полного абсурда. Старбак внезапно загикал, преисполнившись радостью момента.
За его спиной одиннадцатая рота с заряженными винтовками рассыпалась по лесу. Они услышали радостное улюлюканье своего капитана и крики других войск мятежников, звучащие с правого фланга, и присоединились к этому дьявольскому вою, выражая им гордость южан и права южан и сообщая, что южане пришли, чтобы убивать.
- Задайте им жару, ребята! - крикнул Бёрд. - Задайте жару!
И Легион подчинился.
Бейкер погиб.
Сенатор пытался успокоить своих людей, у которых сдали нервы от воя этих мстительных южных демонов.
Бейкер сделал три попытки прорваться из леса, но каждая атака северян была отбита с морем крови, оставляя на небольшом лугу после себя очередную линию прилива в виде мертвецов, лежащих на покрытом дымом поле, разделяющем противников.
Некоторые из людей Бейкера смылись с поля боя, спрятавшись на крутом откосе, спускавшемся к реке, или просто укрываясь за деревьями и торчащими на вершине утеса камнями.
Бейкер и его адъютанты вытаскивали этих трусливых солдат из укрытий и посылали обратно, где храбрые еще пытались сдержать мятежников, но трусы снова прокрадывались обратно к укромным местам, лишь стоило офицерам отвернуться.
Сенатору ничего не приходило в голову. Весь его ум, ораторские способности и пылкость превратились в маленький узелок панической беспомощности.
Он не выказывал страха, а расхаживал с саблей наголо впереди солдат, призывая их целиться пониже, а дух держать повыше.
- Подкрепление уже близко! - говорил он покрытым порохом солдатам 15-го Массачусетского полка.
- Еще совсем немного, ребята! - подбадривал он людей из Первого Калифорнийского.
- Немного тяжелой работы, ребята, но они устанут первыми! - обещал он ньюйоркцам из полка Таммани.
- Если бы у меня был еще один полк вроде вашего, - говорил он гарвардцам, - мы бы уже сегодня вечером пировали в Ричмонде!
Полковник Ли попытался убедить сенатора переправиться обратно через реку, но тот, казалось, не услышал его просьбу, а когда Ли прокричал настойчивей, чтобы быть наверняка услышанным, Бейкер просто ответил ему печальной улыбкой
- Не уверен, что у нас хватит лодок для переправы, Уильям. Думаю, нам придется остаться здесь и победить, а ты так не считаешь?
Пуля просвистела в нескольких дюймах над головой сенатора, но он даже не моргнул.
- Это всего лишь кучка мятежников. Нас не сможет победить этот сброд. Весь мир за нами наблюдает, так что придется показать свое превосходство!
Именно эти слова, вероятно, произнес предок Бейкера в битве при Йорктауне, подумал Ли, но мудро решил не произносить этого вслух. Сенатор родился в Англии, но теперь сложно было найти большего патриота Америки.
- Вы отсылаете назад хотя бы раненых? - вместо этого поинтересовался Ли у сенатора.
- Уверен, что да! - твердо ответил Бейкер, хотя не был в этом уверен, но теперь не время было беспокоиться о раненых. Ему нужно было наполнить солдат праведным пылом во имя любимого Союза.
Адъютант принес ему новости, что на противоположный берег реки прибыл Пятнадцатый массачусетский, и он подумал, что если переведет через Потомак свежий полк, у него будет достаточно людей для атаки возвышенности, с которой мятежники выкашивали его левый фланг, мешая гаубицам делать свое кровавое дело.
Эта идея наполнила сенатора внезапной надеждой и энтузиазмом.
- Так мы и сделаем! - крикнул он одному из своих адъютантов.
- Что сделаем, сэр?
- Вперед! Нам есть чем заняться! - сенатору нужно было добраться до левого фланга, и самый быстрый маршрут лежал через открытое пространство под прикрытием пелены порохового дыма.
- Пошли, - снова крикнул он, а потом поспешил вниз, прямо перед шеренгой солдат, призывая их не стрелять, пока он не пройдет.
- Подкрепление на подходе, ребята, - крикнул он.
- Уже недолго осталось! Победа приближается. Держитесь, держитесь!
Группа мятежников увидела, как сенатор со своими адъютантами спешит к дымовой завесе, и хотя они не знали, что Бейкер командует северянами, но понимали, что только старший офицер мог обладать украшенной кистями саблей и носить форму, так густо расшитую галуном и прочими украшениями.
Золотая цепочка от часов, увешанная побрякушками, обхватывала мундир сенатора, поблескивая в косых солнечных лучах.
- Это же главарь их банды! Главарь банды! - громко заорал высокий и жилистый рыжебородый миссисипец, указывая на фигуру, уверенно шагающую по полю боя.
- Он мой! - прокричал верзила и выбежал вперед.
Дюжина его товарищей ринулась за ним в надежде обшарить тела богатых офицеров-северян.
- Сэр! - предупредил один из адъютантов.
Сенатор обернулся, подняв саблю. Ему следовало бы отступить к лесу, но он пересекал реку не для того, чтобы сбежать от какого-то мятежного сброда.
- Давайте же, чертовы мятежники! - крикнул он, взмахнув саблей, словно собирался драться на дуэли.
Но рыжебородый воспользовался револьвером, и четыре пули вошли сенатору в грудь, как топор в мягкую древесину. Сенатора отбросило назад, он стал кашлять и схватился за грудь.
Его сабля и шляпа отлетели, когда он попытался подняться на ноги. Еще одна пуля вонзилась ему в горло, и кровь алым потоком хлынула на двубортный китель с медными пуговицами, задержавшись на золотой цепочке от часов.
Бейкер попытался вздохнуть и качал головой, будто не мог поверить в то, что с ним случилось.
Он удивленно посмотрел на своего долговязого убийцу, а потом рухнул на траву. Рыжебородый мятежник побежал, чтобы заявить права на его тело.
Выстрел из винтовки заставил рыжебородого крутануться вокруг своей оси, а следующая пуля его уложила. Залп отогнал других солдат из Миссисипи, пока два адъютанта сенатора оттаскивали своего мертвого командира обратно к лесу.
Один из них подобрал шляпу сенатора и вытащил из нее пропитавшуюся потом сложенную бумагу с сообщением, которое послужило началом этого безумия на другой стороне реки.
Солнце стояло низко на западе. Листья еще не окрасились в осенние цвета, но ночи уже стали длиннее, и солнце полностью скрывалось за горизонтом в половине шестого. Однако темнота теперь уже не могла спасти янки.
Им нужны были лодки, но в наличии имелось только два маленьких суденышка, и некоторые раненые уже утонули, пытаясь переплыть обратно на остров Гаррисона.
Всё больше раненых неуклюже спускалось с утеса, где подстреленные северяне уже заполнили небольшой клочок плоской местности, лежащей между основанием крутого холма и берегом реки.
Два адъютанта отнесли тело сенатора сквозь толпу стонущих людей к одной из лодок и приказали расчистить место для мертвеца. Дорогие часы сенатора выпали из его кармана, когда тело тащили к берегу.
Часы раскачивались на окровавленной цепочке, сначала извалявшись в грязи, а потом с силой ударяясь о деревянные борта лодки. От удара стекло разбилось, и мелкие осколки разлетелись по днищу. Окровавленное тело сенатора бросили на них.
- Отвезите его обратно! - приказал адъютант.
- Мы все умрем! - заверещал кто-то с вершины утеса, а сержант из Массачусетса велел ему заткнуться и умереть как мужчина.
Группа мятежников попыталась пересечь поляну, но ее отогнала усилившаяся со всех сторон ружейная пальба, вырывающая щепки из деревьев за их спинами.
Массачусетского знаменосца подстрелили, и его огромный, пробитый пулями шелковый флаг полетел в грязь, но другой солдат ухватился за отделанный кистями край и поднял звезды обратно к солнцу до того, как они коснулись земли.
- Вот как мы поступим, - сказал полковник Когсвел, в конце концов осознавший, что теперь он оказался единственным оставшимся в живым старшим офицером и, тем самым, командующим четырьмя полками янки, оказавшимися в ловушке на берегу Виргинии, - мы пробьем себе путь к парому, вниз по течению.
Он хотел вывести своих людей из убийственной тени в открытое поле, где враги не смогут больше прятаться за деревьями.
- Мы пойдем быстро. Это значит, что придется оставить орудия и раненых.
