Канаев Владимирович - Петр 2. Петербург
- Благодарю князь, что помогли моему сыну занять должность камергера при дворе вашей дочери.
- Не за что, князь. Для нас это честь, что твой младший сын стал приближенным будущей невесты царя. Кстати, он не женат, а у Марии есть сестра. - Меншиков хитро взглянул на собеседника - Супруга твоего сына - сестра царицы, как тебе такой вариант родства с императором?
- Очень ценное предложение, Александр Данилович. Но точно ли Мария Меншикова станет императрицей? Император явно к ней не расположен и за три года до его совершеннолетия все может измениться? м
- Вот именно! Стерпится - слюбится. Петр Алексеевич еще мальчик и не понимает женской прелести. Но уж за три года все поменяется!
- Что ж, я польщен твоим предложением, светлейший князь. Подождем этой счастливой перемены и объявим о помолвке наших детей!
Подошедший лакей принес бокалы с вином и два князя выпили, закрепляя союз. Когда Меншиков удалился в сторону императора и прибывшего герцога, к Дмитрию Голицыну подошел его тридцатилетний старший сын Сергей, камергер юного императора. Оба задумчиво смотрели, как окруженные толпой придворных беседуют царь и бискуп любекский.
- Меншиков предложил женить Алешку на своей дочери?
Голицын кивнул.
- Хорошая партия, но спешить не стоит.
Отец взглянул на сына.
- Ты что-то знаешь?
Сергей разглядывал серьёзное лицо мальчика-императора.
- Петр стал скрытен последние дни, но одно он не скрывает...
- Нежелание жениться на дочери Меншикова. Думаешь, князю не удастся переубедить императора?
- Думаю, не удастся. Петр упрям и того, кто на него давит, ждут неприятности.
- А как же помолвка?
- Это всего лишь помолвка. Мне кажется, царь воспринимает её как пустую формальность и чего-то ждет.
- Чего же?
- Отец... последние дни Петр Алексеевич много времени проводит с гвардейцами. У него там уже много приятелей и для них он если не командир, то уже свой это точно. Если лейб-гвардии придется выбирать между генералиссимусом и царем, как думаешь - за кем они пойдут?
- Без сомнения, они будут верны присяге царю, но хватит ли у мальчика решительности и силы для такого противостояния?
- Мне иногда кажется, что Петр Алексеевич гораздо старше, чем выглядит. Как будто мы с ним ровесники или он даже старше. Поверь, отец, император сможет добиться своего!
- Вот как! Тогда будем ждать и стараться не попасть под лавину, когда она начнется. Кроме того, Меншиковы хоть и богаты но худородны для того чтобы родниться с потомками Гедимина!
Худощавая высокая брюнетка и яркая живая блондинка неторопливо прогуливались по парку рядом с дворцом Светлейшего князя в сопровождении своих придворных.
- Ну как тебе герцог, Лиза? Сестра улыбнувшись, пожала плечами.
- Вроде неплохой.
- Да он тебе понравился! Неужели ты влюбилась с первого взгляда?
- Как можно! Мы два слова только сказали! И потом он мой будущий муж!
- Да. Скоро мы обе станем герцогинями и уедем в Европу.
- Почему ты так думаешь?
- Меншиков не оставляет нам выбора. Он боится нас с Карлом. Ждет - не дождется, когда мы уедем из Петербурга. Да и вас ожидает та же участь.
- Может попросить Петрушу помочь? Мы же друзья!
- Ты сама в это веришь? Меншиков всесилен, а Петя еще мальчик. Ах, мама! Как же ты могла так с нами поступить! Девушки перекрестились.
- Петр может и мальчишка, но он император! В последние дни он меня даже пугает. Развлекается как-то по-другому, все время о чем-то думает, пишет свои дурацкие бумаги. Молчит, а если говорит, то как-то странно... будто и не мальчик вовсе, а старик!
- Я слышала, Тимофей Архипович, сказал что во внука вселился дух его деда!
- Об этом все говорят и не надо быть юродивым для этого. Только никак Петя не похож на нашего папу. Я даже спрашивала его о всяких вещах, которые только папа мог знать, проверяла - а он даже не понял ничего. Сказки это все - а Архипович вообще сумасброд и мошенник!
- Ну, наверное. Оставим эту загадку Петербургу. Скоро я уеду в Киль, а ты в Любек. Это совсем рядом! Будем гостить друг у друга и не думать о всяких Меншиковых и мудрых императорах-мальчиках!
Уже поздно вечером вице-канцлер российской империи барон Андрей Иванович Остерман вернулся к себе домой вместе с родным братом Иоганном, учителем немецкого языка цесаревен. Дома их встретила хозяйка Марфа Ивановна, урожденная Стрешнева, и четверо малолетних детишек. Хорошо поужинав, братья сели в гостиной, раскурили трубки и, глядя в огонь камина завели разговор.
- Что тебя беспокоит, Генрих? - спросил брат вице-канцлера.
Осторожный вице-канцлер никому не доверял, но сегодня ему нужно было поговорить о том, что его смущало и родной брат в качестве собеседника был наилучшим вариантом.
- Меня беспокоит император. Я бываю с ним каждый день. Хожу с ним по школам, коллегиям, объясняю как работают чиновники. Стараюсь понять и запомнить каждый жест и слово царя. Если хочешь остаться у власти - нужно знать о своем монархе все!
- И что же ты видишь?
- Это дико звучит и об этом опасно говорить, но Петр Алексеевич - другой человек, не тот, которого я знал ещё месяц назад.
- Подмена? Двойник?
- Нет, тут сложнее. Я проверял его на мелочах всяких, которые знал только тот мальчик, великий князь. Он все помнит и знает и в то же время он знает гораздо больше. Он знает то, чему его никто не учил.
- Да-да! Английский язык он, оказывается, знает а я ведь его учитель тоже и знал бы, если бы он занимался другим языком кроме немецкого, латыни и французского!
- И это тоже. Но император знает не просто больше, чем мы подозревали. Он знает что-то такое, чего не знает вообще никто на свете! Мне удалось подглядеть в его бумаги - там чертежи, таблицы, непонятные сокращения, как будто он догадывается, что кто-то может увидеть его записи. В основном как я понял - наблюдения за день, дневник, но и выводы, планы, непонятные мне. Я как-то проверил его на знание древней истории по прочитанной книге. Он все ответил правильно, лучше меня и даже профессора Байера из Академии. Откуда у него эти знания? Ведь он хоть и способный мальчик, но историей никогда особо не увлекался?
Остерман махнул трубкой. Потом успокоился, глубоко затянулся и продолжил.
- Тогда я задал вопрос по предмету, которого не было ни в одном из учебников. Что-то по истории Ассирии. Об этой древней стране мало что известно, кроме библейских сказаний, но мальчик неожиданно увлекся и столько интересного всего мне наговорил. Уверен, современная наука не знает ничего этого, откуда же такие факты известны мальчику в Петербурге, пусть даже он император?
- Может, придумал? Фантазия детей безгранична.
- Нет. Все слишком связно было, логично, уверенно, как будто для него эти факты давно известные. Мальчик действительно знает гораздо больше, но откуда - загадка! Ни в каких книгах этого вычитать он не мог, и учителей у него таких не было. Но самое странное произошло потом. Петр Алексеевич вдруг осекся, понял, что говорит лишнее и посмотрел на меня. Видимо догадался, что я его проверял и тут взгляд у него стал такой бесшабашно злой. Не такой, как у Петра Великого в бешенстве. А как будто мальчик на охоте и увидел цель, которую нужно подстрелить. Он как будто начал просчитывать, как меня сподручнее убить.
Вице-канцлер снова затянулся и после паузы продолжил.
- Я конечно отвел взгляд в смятении. Некоторое время не знал, что сказать, а потом Петр Алексеевич задал мне вопрос и это был очень важный вопрос.
- Что он спросил, Генрих?
- Он спросил... мягко спросил: 'Андрей Иванович, скажи, как сделать так, чтобы люди стали жить лучше? Меньше болели, умирали, становились богаче? Что я должен сделать для этого?' Мы потом долго беседовали на эту тему, и только позже я понял, что Петр Алексеевич догадался о моей проверке. Я понял также, что император осознает сам себя, как не совсем того мальчика, которого все знали. Он это скрывает, готов уничтожать всех кто ему станет мешать или кричать о подмене царя самозванцем. Но главное, он этим вопросом сказал мне, что не важно, кем он стал, важно, что он использует эти свои таинственные знания на благо людям.
- И как же поступишь ты, Генрих?
- Я буду служить ему, как служил его деду. В конце концов, когда он принимал у меня присягу, я уверен - он был уже тем, кто есть сейчас. Возможно, я смогу завоевать его доверие, чтобы понять тайну происхождения этих знаний. Но я не стану настаивать, раз он не готов открыться. Когда я всё это твёрдо для себя решил, то понял, что Петр Алексеевич может превзойти своего великого деда. Можешь представить, на какую высоту поднимет Россию такой император?
