Admin - i af0d3b7246f951a5
Через несколько минут Вацлав вышел из ванной завернутый в банное полотенце.
— А где ваш халат? Сказали бы мне, я бы принес.
— Кому? Вацлаву или князю Венцеславу?
— Вацлаву, конечно. Разве князь нуждается в услугах случайных прохожих?
— Вообще-то князья именно тем и славятся, что принимают услуги от всех встречных-поперечных без малейших признаков благодарности. У тебя еще будет шанс убедится в этом, мой мальчик. Да, теперь ты не испытываешь сомнений по поводу своих документов?
Янош притащил из спальни громадный, махровый, гостиничный халат и надел на мага.
— Нет, Вацлав, теперь все в порядке. Кстати, как вас правильно называть? Вацлав, князь Венцеслав или ваше высочество?
Вацлав едва заметно поморщился.
— Ваша светлость, Янчи. Но только на приемах. Высочеством меня именуют, когда хотят подчеркнуть, что я наследный принц. А в просторечье, читай во все времена, кроме презентаций, все называют меня Венцеславом, в официальной обстановке, добавляя слово «господин». Ну а близкие друзья называют меня Венцелем.
Янош подумал и снова глотнул коньяка. Вацлав озабоченно нахмурился. Янош за последний час выпил больше, чем за предыдущие пять месяцев. Или, по крайней мере, не на много меньше.
— А как к вам обращаться мне?
— Так же, как обращаешься все это время. Так называет меня мой брат, Янош. И раз это путешествие я затеял ради него, то я и предпочел именоваться так, как это нравится Яромиру.
Янош кивнул.
— Вацлав... Честно говоря, мне очень жалко, что вы — князь. Если бы вы не были князем, я бы мог попытаться отчасти отплатить вам за заботу, подарив вам с Миланом бриллианты, которые вы упорно считаете моими, хотя дядя Гойко отдал их вам. А теперь... Ведь князю предлагать подобное неприлично?
Вацлав усмехнулся.
— Почему-то никто не считает князей, или там королей, нормальными людьми с нормальными человеческими желаниями.
— Значит можно?
— Нет, Янчи, здесь ты угадал. Нельзя. Честно говоря, я бы и частному лицу не рекомендовал предлагать подобное вознаграждение. Да, кстати о камешках. Я планировал отдать их тебе в Верхней Волыни. Точнее, я даже думал продать их от твоего имени и отдать тебе деньги. Не возражаешь?
Янош покачал головой.
— Я хотел бы оставить пару — тройку камней на память.
— Хорошо, мой мальчик. Но через границу я предпочел бы перевезти их собственноручно. Даже если меня и засекут, то вряд ли скажут об этом вслух. Все ж таки, у князей тоже есть маленькие привилегии.
— А Милан?
— Что — Милан?
— Я могу предложить Милану половину камней?
— Зачем?
— Он заботился обо мне.
— Уверяю тебя, мой мальчик, если бы Милан предполагал, что ты способен заплатить за это, он не стал бы этого делать. Не буду говорить, что он такой бескорыстный, но к тебе на службу он не нанимался. И давать чаевые Милану я бы не стал.
— Вы и не даете. Напротив, вы говорите, что уволите его, когда вернетесь. Раньше я думал, что у вас нет денег, чтобы платить секретарю. А теперь... Вы же князь, вы же можете его держать у себя и дальше!
Вацлав вздохнул. Он уже заметил убийственные взгляды Стаса, который хотел, но пока еще не решился заступиться за Милана. А вот теперь и Янош. Конечно, Милан умел привлечь к себе сердца. И его, Вацлава, сердце тоже...
— Не беспокойся о Милане, Янош.
— А зачем нужно обо мне беспокоиться?
— Милан? Заходи. Коньяка хочешь?
— Не откажусь. Янош, кончай пьянствовать, а то отправлю тебя спать без ужина. А ужин прикажу подать в твою комнату.
— Я так пьян?
— Вообще-то еще больше. Вацлав, чему ты ребенка учишь?
— Это он с горя, Милан. Он, понимаешь ли, узнал, что я князь.
Милан сочувственно вздохнул.
— Не расстраивайся, Янчи. Князья, они тоже люди. Особенно когда спят. Или на отдыхе.
Янош посмотрел на Милана, и вдруг сообразил.
— Но, если ты — секретарь князя, то и ты тоже высокопоставленное лицо.
Милан улыбнулся и вздохнул.
— Я не секретарь князя, Янчи. Я секретарь Вацлава на это путешествие. А это две большие разницы. Меня брал на работу не князь Венцеслав, а Вацлав, как частное лицо.
Янош с недоумением посмотрел на Милана.
— А в чем разница?
— Видишь ли, князь — это лицо официальное. Ему не положено штрыбать где ни попадя в сомнительной компании, тем более, болтаться пешком по лесам и полям и лечить своих спутников более или менее нетрадиционными методами. Князь — это общественный идеал. В Верхней Волыни — это идеальный ученый, который разбирается во всех науках и искусствах. И при этом, по-видимому, не ест, и тем более, не пьет. Я уж не говорю о более прозаических сторонах жизни. Недаром же Вацлав всю дорогу подчеркивает бытовые стороны своего существования! Это потому, что он тонко разбирается в данной ситуации и проводит четкую грань между князем и человеком.
— Ох, и договоришься же ты у меня.
— Терпи, Вацлав. Ты — князь, тебе это по чину положено.
Вацлав улыбнулся и вздохнул. Другого он от Милана и не ждал.
Глава 44
Домой
Утром Милан встал непривычно рано — было около семи утра. Он подумал, что будить спутников пока что не стоит и спустился вниз выпить чашечку чая и раздобыть свежий журнал. Конечно, можно было попросить принести все это в номер, но ему хотелось пройтись. В последнее время, благодаря своему начальнику он вел преимущественно ночной образ жизни, отсыпаясь днем, а вчера он весь день спал в карете, а потом еще и лег пораньше, чтобы отоспаться на просторе. Точнее на мягкой постели и чистых простынях. Так что уже к шести утра он начал ворочаться. Примерно к полседьмому он устал с собой бороться и отправился в душ. А сейчас его неудержимо тянуло на подвиги.
Милан не очень удивился, заметив в холле гостиницы Вацлава, разговаривающего с коридорным. Он подошел поближе.
— Итак, почтовая станция в тридцати километрах отсюда. Скажите, а на чем можно доехать до почтовой станции?
— От гостиницы ходит омнибус с остановками у всех постоялых дворов и проездов в Угорию и Верхнюю Волынь. Вы доедете часов за шесть.
— За шесть?
Вацлав задумался.
— А как часто ходят поезда?
— Каждый час.
Вацлав рассеяно огляделся и увидел подошедшего Милана.
— Привет. Знаешь, говорят, что на поезде можно проехать километров двести — двести пятьдесят в день. Отсюда до Вировитицы тысяча триста пятьдесят километров.
— Тысяча триста сорок семь, — уточнил коридорный.
— Так вот, — продолжал Вацлав. — Если проезжать километров по двести пятьдесят в день, то мы будем на месте, — маг задумался. — Через пять с половиной дней. А если чуть меньше, скажем по двести двадцать, то через шесть. На нашем же экипаже ехать две недели. Ну как, заманчиво?
— Даже очень. Ты же говоришь про восьмимерные поезда?
Вацлав кивнул.
— Всегда хотелось на них прокатиться.
— Мне тоже, — признался маг.
— А что мы будем делать с нашим экипажем? Или ты хочешь бросить здесь подарок Володимира?
— Нет, Милан, это было бы просто неприлично. Мы, пожалуй, доедем на нашем экипаже до почтовой станции, а там заплатим до перегон экипажа до Вировитицы. Экипаж прибудет в Медвенку на неделю позже нас и все.
— Думаю, он приедет раньше. Ты подумал, как мы поедем от Вировитицы до Медвенки?
— Зачем? Обо всем подумали до нас. Или ты никогда не ездил на почтовых?
— Честно говоря, нет. Да я же нигде и не бывал, кроме Медвенки и Медвежки.
— И еще шести стран, — подсказал маг.
Милан засмеялся.
— До границы со Светлогорией мы ехали на случайном попутчике.
— Может и сейчас кто подвернется, — засмеялся Вацлав.
— Вряд ли. Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой.
— Ладно, Милан. Ну как, едем?
— Конечно. Я мечтаю об этом уже полгода.
— Ну вот и отлично. Иди, буди наших засонь а я распоряжусь об экипаже и завтраке.
Выехать удалось через час. Еще через три часа, то есть около одиннадцати, верхневолынцы подъехали к просторному двухэтажному зданию. У крыльца здания стояли различного рода экипажи, напротив, у восьмимерной полосы была внушительного размера платформа. К ней вел подземный переход.
Вацлав поручил экипаж местному служащему и прошел внутрь гостиницы. Милан, Янош и Стас собрали вещи пошли следом за предводителем.
Они оказались в просторном холле, выполненном под зал ожидания. Здесь и там стояли скамьи, на которых пассажиры ожидали поезда, в глубине зала торчала буфетная стойка. Янош хоть и не был голоден, но подошел полюбопытствовать. Фруктовые соки, позавчерашние бутерброды, вареные яйца, вареная курица и пирожные, навевающие воспоминания о пищевых отравлениях. Янош подошел к Милану.
