Òàììàðà Âåááåð - Ïðîñòî ëþáîâü
Денни разговаривал именно с ним. Слышал ли он нас? Знал ли, что мы порвали друг с
другом?
– Ты в порядке? – спросил он тихо и хрипло с неподдельной тревогой.
– Наверно, да, – пробормотала я. – Лекарства подействовали, и я будто вешу тонну, но
думаю, что выкарабкаюсь.
Келлан улыбнулся чуть шире и покачал головой:
– Я о другом. Поверь, я расспросил здесь всех сестричек и знаю о твоем состоянии…
Так что, ты в порядке?
Он стрельнул глазами в сторону двери, и мне стало ясно, что он и правда знал о
Денни. Подслушивал или нет, но тем не менее знал.
Я подняла на него взгляд, и по моей щеке скатилась слеза.
– Спроси еще раз через пару дней.
Келлан кивнул, нагнулся и нежно поцеловал меня в губы. Дурацкий монитор слегка
всполошился, а Келлан глянул на него и тихо прыснул:
– Пожалуй, не надо мне было этого делать.
Когда он отодвинулся, я провела пальцем по синяку под его глазом.
– А сам ты в порядке?
Он отвел мою руку.
– Со мной все будет отлично, Кира. Тебе сейчас незачем об этом беспокоиться. Я
страшно рад, что ты… не… – Сглотнув комок, он не сумел продолжить.
Келлан держал меня за руку обеими своими, и я погладила кожу на его запястье, где
начинался гипс.
– Вы с Денни сидели здесь на пару?
– Конечно. Мы оба за тебя переживали, Кира.
– Нет, я не об этом, – помотала я головой. – Когда я проснулась, вы сидели и спокойно
разговаривали. Как вы не поубивали друг дружку?
Он криво улыбнулся и посмотрел в сторону:
– Одного раза достаточно. – Он перевел взгляд на меня. – Ты двое суток была в
отключке. У нас с Денни состоялось несколько разговоров. – Келлан принялся покусывать
губу и прекратил, когда ему стало больно. – Первые были не слишком мирными. – Он
потянулся и убрал с моего лица волосы. – Но в итоге беспокойство за тебя остудило нас, и
мы заговорили о том, что делать, а не о том, что уже сделано.
Я собралась сказать свое слово, но Келлан опередил меня:
– Он сказал, что получил место в Австралии, а когда я спросил, возьмет ли он с собой
тебя, ответил, что нет.
Он погладил меня по щеке, стирая слезы.
– Ты знал, что он решил сегодня расстаться со мной?
Келлан кивнул, и глаза его были глубоко печальны.
– Я знал, что он сделает это в самом скором времени. Когда ты проснулась и он
посмотрел на меня, мне стало ясно, что он решил покончить с этим как можно быстрее. –
Келлан отвернулся и очень тихо произнес: – Разом сорвать пластырь…
Он надолго погрузился в созерцание пола. Я потянулась к нему, и он заговорил, так и
не поднимая глаз:
– Какие теперь у тебя планы, Кира?
Вздрогнув, я уронила руку. Больная голова вдруг показалась пустяком, так как сердце
разболелось хуже любой раны.
– Мои планы? Я не… Я не знаю. Учеба… Работа…
Ты. Я хотела сказать это, но понимала, как ужасно оно прозвучит.
Но он, похоже, все равно услышал, и в синих глубинах его глаз появился холод. Лед,
который я видела всякий раз, когда ранила его.
– А я? На чем остановились, тем и продолжим? Пока ты снова не бросишь меня ради
него?
Я закрыла глаза и пожелала вновь лишиться сознания. Тело, как обычно, не
послушалось.
– Келлан…
– Кира, я не могу больше так.
Голос у него надломился, и я подняла веки. Теперь, когда он смотрел на меня, в его
глазах стояли слезы.
– Тем вечером я собирался оставить тебя в покое. Я сказал, что отпускаю тебя, если
ты этого хочешь, а когда ты сказала… – Он прикрыл глаза и вздохнул. – После этого я даже
не нашел в себе сил соврать Денни, едва он нас застукал.
Келлан уставился на свои руки, продолжая поглаживать мою кожу большим пальцем.
– Я понимал, что он набросится на меня, как только услышит правду… Но я не мог
дать сдачи. Я нанес ему страшную рану и не мог искалечить еще и физически.
Желание обнять его жгло меня сильнее, чем головная боль.
– То, что мы ему сделали… – Келлан покачал головой, продолжая глядеть
расфокусированным взором при воспоминании о том вечере. – Он был лучшим, кого я знал,
роднее родных, а мы превратили его в моего… – Келлан на миг прикрыл глаза, и лицо его
исказилось болью.
– Наверное, какая-то часть меня хотела, чтобы он меня избил… – Голос Келлана был
тих и красноречиво выдавал его мысли в тот вечер, скорбь и вину. Затем он взглянул на
меня. – Все потому, что ты постоянно, всегда выбирала его. Ты никогда не хотела меня
всерьез, но ты – все, что у меня когда-либо…
Он сглотнул и отвернулся.
– И вот… Теперь он бросает тебя, выбор больше не твой, а я получаю тебя? – Келлан
глянул на меня, вновь разъяренный. – Я буду твоим утешительным призом?
Разинув рот, я уставилась на него. Утешительным призом? Вряд ли. Он никогда не
был на вторых ролях, я просто боялась. Господи, я всего-навсего боялась.
Я попыталась высказать ему все-все. Что поступала так из страха. Что отталкивала его
так часто, лишь ужасаясь накалу нашей любви, страшась перспективы ему довериться,
обмирая при мысли о том, чтобы лишиться уютной жизни с Денни. Но не сумела.
Отяжелевшие губы не выговаривали слова. Я не знала, как сказать ему, что я ошибалась…
Что нам нельзя было прощаться на той парковке.
Келлан кивнул моему молчанию.
– Так я и думал. – Он вздохнул и снова понурился. – Кира… Я хочу…
Он поднял голову и посмотрел на меня – недавний гнев сменился печалью.
– Я решил остаться в Сиэтле. – Келлан прикрыл глаза и покачал головой. – Ты не
поверишь, какой нагоняй устроил мне Эван за то, что я чуть не бросил группу.
Он задержался взглядом на ушибленном месте возле моего уха.
– Во всей этой кутерьме я даже не подумал о них. Они обиделись, когда узнали, что я
собирался сбежать из города. – Келлан грустно встряхнул волосами и вздохнул, пока я
силилась произнести что-нибудь дельное.
В конце концов он снова тихо вздохнул и прошептал:
– Прости.
Склонившись, Келлан припал к моим губам. Выдохнув, стал целовать мою щеку и
возле уха. Монитор выдал мою реакцию на его близость и запах. Келлан со вздохом
поцеловал нежную ямку под ухом, чуть отстранился и прижался ко мне головой.
– Мне очень жаль, Кира. Я люблю тебя, но не могу так. Ты должна съехать.
Прежде чем я сумела на это ответить, разрыдаться и сказать, что я хочу остаться и все
наладить, он встал и не оглядываясь вышел из палаты.
Мое сердце разбилось во второй раз за день, и я плакала так исступленно, что
убаюкала себя и снова заснула.
* * *
Когда же я пробудилась, за окном уже было темно и моя маленькая палата освещалась
мирным зеленоватым светом. На картине, украшавшей стену, был изображен косяк диких
гусей, очевидно летевших на юг, а на прикроватной доске значилось имя моей ночной
сиделки: Синди. Я потянулась, испытав как приятную легкость в отдохнувших мышцах, так
и тупую боль в голове. Осушив стакан уже тепловатой воды со столика, я попробовала
встать. Сначала мускулы отказались повиноваться. Все они затекли и мгновенно заныли от
долгого пребывания в одной позе, но я в конце концов победила и, не обращая внимания на
протесты мозга, поднялась, отстегнулась от пикающего устройства, следившего за моим
сердечным ритмом, и направилась в туалет, волоча за собой стойку с капельницей.
На месте я пожалела, что встала. Видок у меня был отталкивающий. Волнистые
волосы свалялись и растрепались, а правая половина лица от брови до скулы была жуткого
иссиня-черного цвета. Глаза налились кровью, как будто я плакала днями напролет, и в
целом лицо выражало глубокое отчаяние и опустошенность.
Я сделала это. Успешно оттолкнула двух замечательных мужчин. Мое стремление
никого не обидеть в итоге ранило обоих. Я вынудила Денни к действиям, которые были
настолько не в его характере, что не укладывались у меня в голове. Выражение его лица,
когда он снова и снова пинал Келлана… Я ничего не знала об этой его черте, глубоко
похороненной и готовой однажды взорваться. Наверное, у каждого из нас имеются свои
пусковые кнопки, которые, если нажать хорошенько, могут сорвать с катушек даже самого
спокойного человека.
А Келлан, всегда такой горячий… Если бы я не выбила почву у него из-под ног, он
совершенно иначе отнесся бы к демаршу Денни. Возможно, дал бы сдачи. Не исключено, что
с исходом даже худшим. Но все замкнулось на мне и моих многочисленных неудачных
решениях и колебаниях.
Я постаралась выйти из туалета так быстро, как это было возможно для без пяти
минут инвалида, и проковыляла к постели. Свернувшись калачиком, я задумалась о
