Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном
2.
Пять часов спустя...
- Магистр ранен? - Королевская бровь выгнулась. - Ранен?
Робур поклонился.
- Говорят, когда мортусы доставили его тело в лагерь, он все еще подавал признаки жизни. Шевелил руками и ногами. Пытался укусить...
Дараван выразительно поглядел на своего слугу. Тот промолчал: оправдываться ему было не в чем. Мизерикордия его еще ни разу не подводила.
- Укусить... - задумчиво повторил король. - Значит, Соловей не ошибался: с Хорасом действительно что-то произошло на Ларвийском погосте... Как думаешь, каковы последствия для Ордена?
- Неважнецкие, - пожал плечами Робур. - Долго скрывать они не смогут, что Магистр, кроме того, что ранен , - он постарался выделить последнее слово интонацией, - но и еще безумен. Это урон по репутации Цитадели да и вообще по всей вере. Как можно доверять клирикам, если Первый Меч Веры сам погряз во Тьме?
- Справедливое замечание, - протянул король.
Он поднялся, прошелся по шатру — мягкий пол с подстилкой из плотного сукна, пропитанного особым составом, не пропускавшим влагу, мягко прошуршал под ним, - и остановился рядом с переносной печью. Бронзовые дверцы, украшенные королевскими ястребами и вставшими на дыбы львами — древним символом первых поселенцев, пришедших в Эратию с побережья Джаффы, - были приоткрыты, а за ними плясало жаркое пламя, подкармливаемое брикетами плавильного угля. По двадцать золотых за фунт. Такой уголь горит медленно, но ярко и горячо.
Дараван присел перед огнем, протянул руки, потер ладони — не мудрено. После битвы зарядил снег, мелкий и частый. А вкупе с ветром и резким холодом, пришедшим с темнотой такая погода могла надолго испортить настроение. Медный таз с водой в углу шатра, в коем король предпочитал проводить вечерние умывания, покрылся тонкой коркой льда. В замечательном королевском шатре. Хорошо, что хоть Робур догадался распорядиться нагреть воды. Оставалось лишь дождаться, когда слуги принесут кипяток.
- Знаешь, Робур, мы кажется совершили ошибку.
- Ваше Величество? - медленно произнес слуга, чуть склонившись и не глядя на короля. Тихий и вкрадчивый тон, которым были сказаны слова, свидетельствовал, что король находился не в духе.
- Мы ведь всего лишь хотели ограничить влияние Ордена в Королевстве, - медленно произнес король.
Голос его стал совсем тих. Огонь очертил резкими тенями черты лица Даравана, углубил морщины и заострил скулы. А ведь король был далеко уже не молод. А королевская власть прибавляла к реальному возрасту лишний десяток. Нервы, чтоб их дхар побрал!
- Ограничить, а не посеять смуту. Орда — это лишь один из вызовов. Маран пал, и никто уже не сумеет остановить или хотя бы задержать новых врагов. А помнишь донесения Соловья? Ну, те, что про Горгонад и Источник? Тьма ведь все еще не повержена. Мы уничтожили Магистра, но что дальше? Под каким ликом она вновь вернется в мир? Какие войска возглавит? А степь? Она постучалась в наши ворота. Всего лишь постучалась, и пол-Королевства лежит в руинах...
- Маран, - Робур-таки заставил себя вклиниться в размышления короля. - Мы можем восстановить город. Отстроить крепость...
- Дварфы, - угрюмо процедил Дараван, - не позволят. Вернее их дхарова гордость. Как бы нам не поднять знамя войны с подгорными королевствами... Пока мы будем болтать на вечных переговорах, может явиться очередной враг.
- Ваше Величество, мы победили. А народ любит победителей. Уже никто не сможет в открытую противиться Вам в совете. Вы можете возглавить Королевство единолично!
- И посеять смуту у себя под боком? Например, Мариус почти потерял свою гвардию, но гордость и казна все еще у него в руках. Он торговец, да, но торговец властный, ревнивый к чужому успеху. А половина баронов должна ему деньги. Дхар раздери, даже я занимал у его отца!
- Что вы предлагаете, Ваше Величество?
- Орден выстоит! - резко выдохнул Дараван. - А его возглавит решительный и сильный Магистр. Но такой, который будет осознавать, кто поддержал его...
- Простите, Ваше Величество...
- Правильно, мой верный Робур, Тараил. Он решителен, верен Свету и честен, но не слишком умен. И... - Дараван обернулся, взглянул на слугу. - Соловей должен открыться ему и убедить встать во главе Ордена. Капитаны растеряны, сбиты с толку — они схватятся за любую соломинку. А Тараил... Ему понадобиться умный советник, что направит его энергию в нужное русло. Тем более, что наши цели совпадают: сохранить и поддержать силу Ордена.
3.
Пять дней спустя...
Тараил опустил промасленную голову факела в огонь. Пламя вспыхнуло, лизнуло низкий каменный потолок. Капитан вздохнул: ему опять пришлось вернуться в подземелья Цитадели. Во Тьму, таящуюся в тени Света.
Только нынче на симаринце были новенькие латы, блестящие, полированные, и золотой семипламенник на груди. Вчера на совете капитанов, на котором председательствовали оставшиеся два командора, ему было возвращено звание. Наверное, стоило радоваться, только вот капитанское Пламя почему-то радости не вызывало.
Знания. Тайна. На него взвалили непомерный груз, а ведь никто даже дозволения не спросил. Потому что «надо».
К дхару это «надо». Он пошел за справедливостью, правым делом, за тем, во что всегда верил. И этот путь привел его не к той двери. В конце не стало все понятнее и яснее, наоборот, будущее, казалось, заволокло непроглядной тенью. Иди оно все к дхару!
Ох, как хотелось кинуть это в торжественные рожи капитанов и командоров, развернуться и уехать в закат. Да вот только он всего лишь улыбался, да так, что заболели губы, принимал поздравления и заверения. Какие еще заверения? В верности, само собой. Потому завтра должно был собраться очередной совет, на котором его грудь украсят самоцветы. Завтра он станет Магистром.
Карьера, мать ее. Уважение, от которого за милю несло гнилью и ложью. Да только не посмеет вспомнить, что именно возвысило его. Потому что Тьма таится во Свету, и знание это не должно покинуть стен Цитадели.
Вниз вели ступеньки, старые, выщербленные, но некоторые, особенно большие провалы были недавно заложены камнем. Белел свежий раствор. Заканчивалась лестница небольшой площадкой и дверью из тяжелых дубовых брусьев, скрепленных железными полосами. Даже самая малая щель была тщательно заделана смолой. Массивный замок со сложным гномьим механизмов под бронзовым корпусом препятствовал любому вору, ежели такой отыщется в Цитадели, проникнет через три поста стражи и минует верхнюю решетку из прутьев в руку толщиной. Других проходов сюда не было. Еще два дня выход со стороны развалин Крепости Ущербной Луны вход был завален при помощи трех десятков фунтов огненного порошка дварфов. А в будущем Тараил планировал и вовсе полностью уничтожить подземелье.
Он остановился внизу перед самой дверью. Шрамы под стальной маской жутко чесались, ныл бок от еще не зажившей раны, спина, которой его крепко приложили о стену, также давала о себе знать. А кроме того жутко хотелось выпить — во рту словно самум прошелся. Едва песок не зубах не хрустел. Капитан выдохнул сквозь зубы, переложил меч в руку с факелом и со щелчком вставил ключ в замок. Провернул. Три раза вправо и один влево.
Когда дверь приоткрылась и из-за нее потянуло неестественным холодом, Тараил поднял меч, кончиком клинка отворил ее и шагнул вовнутрь. По лезвию стекла и упала на пол прозрачная, но с явственным изумрудным оттенком капля.
Металл был щедро смазан «вздохом дракона». Стоило лишь поднести клинок к факелу — и меч по праву можно было бы назвать сияющим.
Внутри было темно. Ну, как и в любом подземелье. Только здесь тьма казалась живой. Свет факела заставил ее отпрянуть, но недалеко, затаиться на границе, оскалив свои зубы, что так соскучились по свежей плоти.
Тихий стон прорвал тишину, как ветхое полотно и вместе с зеленоватым туманом вполз в круг света. Загрохотала, протянувшись по полу, цепь.
Тараил остановился. Сглотнул, и словно в горло набили с горсть песка. Остро захотелось прокашляться. Руки задрожали, а шрамы вместе с новыми ранами напомнили о себе еще явственнее.
Показалась фигура. Высокая, могучая. Туман обтекал, сочился из стыков между латами, сползал по сухой пергаментной коже рук. От командора нынче оставалось немногое: кости, немного плоти на них, тонкая и морщинистая кожа и латы. Тусклые и ржавые. Пламя веры сияло на свету всеми цветами радуги: драгоценным камням, как известно, наплевать на Свет и Тьму.
Капитан взглянул выше, там, где ему казалось, находилось глаза. Словно в ответ они вспыхнули отвратной зеленью. Холодной и чуждой.
- Привет, командор. Ты как?
То, что осталось от Хораса глухо зарычало и придвинулось ближе. Вернее, попытался это сделать. Цепь натянулась, ошейник из метеоритного железа врезался в мертвую плоть, и остановил его. Мертвяк повис на привязи, как бешеный пес, и рык перешел в надсадный хрип.
