Валерий Афанасьев - Тарси
Этот побег Федора имел неожиданные последствия. К нему приехал пьяный Борис. Он кричал на старика, обвинял его в том, что он специально издевается над матерью и хочет свести ее в могилу. Старик узнал Галины причитания. Но в дополнение к ним были настоящие угрозы на откровенно уголовном лексиконе. Под конец Борис выхватил боевой ТТ и навел его в лоб Федора. Старику не было страшно, ему было очень больно, больно так сильно, как не было никогда в жизни. Он шагнул на встречу Борису, уперся лбом в нацеленный на него ствол и сказал:
- Убей меня сынок. Я не хочу больше жить. Зачем мне это? Сейчас я потерял всех кого любил. Я не держу на тебя зла. Если я дожил до такого, то чего еще ждать? Убей меня, пожалуйста.
Старик зажмурил глаза, ему тогда действительно хотелось умереть. Боль внутри была непереносимой. Когда он открыл глаза, Борис уже ушел. По коридору удалялись твердые удары в пол дорогих английских туфель.
Через полчаса к нему приехала Диана с внуком. Дианочка и Антошка плакали навзрыд. Сноха кинулась к нему на грудь и заявила, что никуда отсюда не уедет. Когда приехал Борис, Диана не пустила его в комнату старика, заявив, что не хочет знать то чудовище, в которое он превратился. Старик потом тщательно старался забыть то, что происходило дальше, но в самые тяжелые минуты жизни тот самый момент возвращался ему из памяти, заставляя его лишний раз страдать.
Старик так и не вернулся к Гале. Отношения с сыном были вежливыми и холодными как стерильные английские столовые приборы. У него в жизни осталось две отрады - это Диана с Антошкой, а также редкие звонки и письма Оли из Германии.
Но в его жизни появилась Софьюшка.
********************************************
Первым увели водителя Кирюшу. Кощей так и думал. Разумеется, наблюдавшие за ними, военные выявили главаря. Кощей на дороге распоряжался остальными, и на роль главаря подходил больше всего. Главного допрашивают последним. Он это знал точно.
Потом увели Карика. С ним возились подольше. Уже к вечеру увели Бугая.
Кощей приспустил штаны и начал обломанными ногтями выцарапывать заветные капсулы, умело запрятанные в резинку боксеров. Все было сделано как раз на такой случай. Захваченных в плен разоружают, раздевают и разувают, но снимать трусы, в любом, случае будут в последнюю очередь. В это раз с них сняли верхнюю одежду и обувь, а потом просто обыскали.
Капсулы были со специальным шершавым покрытием. Сам пластик нужно было раскусывать, а вот самый верхний слой раскисал от слюны и становился липким как леденец. Мастырка не говорил, для кого именно делали эти капсулы, но их было удобно прятать во рту. Они прилипали к зубам и деснам, так их сложнее было потерять или проглотить.
Он раскладывал капсулы не просто так, а в определенном порядке, который сейчас не мог вспомнить. Нужно было суметь воспользоваться капсулами в любой момент.
Кощей слишком хотел жить. Наверное, он лучше кого-либо знал цену человеческой жизни и свободе. Если раньше он только калечил человеческие жизни и судьбы, превратив поставку нелегальной рабочей силы в доходный бизнес, то теперь ему все чаще и чаще доводилось калечить людей физически и убивать, убивать, убивать. Люди стали для него товаром, за счёт которого он обеспечивал себе уровень жизни, достойный его неординарной персоны. А теперь кто-то сам собирался распорядиться его судьбой и жизнью. Предельная острота понимания последствий данного акта для его несравненной личности заставляла паниковать и судорожно искать выход.
Кощей слишком часто делал людей несчастными, он вообще приносил много горя. И он это прекрасно понимал. Работать с человеческим материалом было сложно, и прежде всего в моральном плане. Кощей на себе понял ложность выражения "бессовестные люди". У каждого человека есть совесть, за исключением душевно больных социопатов. У любого человека, который более-менее адекватно воспринимает реальность, когда он делает пакость или гнусность, просыпается совесть. Настойчивый голос, громкий или совсем тихий, сначала подсказывает человеку какие ошибки он совершил, а потом начинает мучить, не давая ему покоя ни на минуту. Конечно, грехи человеческие могут забываться. Порой, даже очень легко исчезать из памяти, но до этого момента нужно дожить так, чтобы ангел совести больше не терзали твою душу. Вот здесь на помощь изворотливому человечеству приходить чудесный помощник - разум. Вновь приобретенный видом homo sapiens, инструмент разума позволяет обмануть или просто договориться с совестью, усыпив её, а точнее, завалив голос совести ворохами очередной лжи, избавляющей от чувства вины. То есть нужно придумать себе оправдалочку, обмануть бдительного стража совести. Есть ещё один механизм - одурманить своё сознание, употребляя алкоголь или наркотики либо ударяясь в рискованные азартные игры. Кощей много раз уже наблюдал, как новоявленные хедхантеры начинают спиваться или превращаться в живых зомби от наркоты. Он посмеивался над такими неудачниками, ещё раз убеждаясь в своей исключительности. Этот бизнес для действительно сильных людей.
На самом деле Кощей нашёл для себя такую оправдалочку, которая спасала его от злой совести. И помогло ему именно его самообразование, которым он очень гордился. За основу своей жизненной позиции он взял концепцию системы индийских каст.
Все люди разные. Одни по своей природе порочны и отвратительны, другие по своей сути благородны и духовно возвышенны. В зависимости от внутренней духовной сути, люди делятся на касты. Смущало Иннокентия только, что в ту или иную касту человек попадает по праву рождения. Он эмпирическим путём убедился, что даже у благородных и достойных людей могут быть недостойные отпрыски: подонки, наркоманы, уголовники и прочая шваль, что не вязалось с учением индусов о кастах. Здесь во всей красе работала старая русская мудрость - "в семье не без урода". Этот принцип работал и в другую сторону. У конченых уродов появлялись исключительные дети. Кощей самостоятельно улучшил концепцию каст, доработав косяки древних индусов. С этой неувязкой индийской философии Кощей блестяще справился, залатав престарелую индуистскую теорию заплаткой новой западной философии. Взяв на вооружение протестантский принцип, что каждый должен себя проявить в этой жизни - стать удачником в обществе равных возможностей. Ещё, Кощей к замшелому восточному учению яркой брошкой проколол лозунг: "каждый сам кузнец своего счастья", взяв на вооружение русскую народную мудрость.
В новом мире теория Кощея совершенствовалась. Кощей был кшатрием, великим и благородным. Он бодрой походкой, через многие тернии, вышагивал к званию великого брахмана. А его товар относился к презренным шудрам. Произошедший зомби апокалипсис ещё раз убедил его в собственной неординарности. Он смог найти себя в новой жизни. Он был среди тех избранных судьбой, кто за счет личных усилий и ума сумели быстро сориентироваться в новом мире, а все остальные - рабы и ничто. Они не прошли естественный отбор.
Те, кто за прошедшее время не смог найти себе место и пристроиться к делу - это или тупоумные лентяи, или инфантильные иждивенцы, или просто дебилы, которые не заслуживаю ничего кроме участи рабов, созданных только для того, чтобы служить высшим кастам, ловя снисходительную улыбку и милость от высокородных господ.
И тут произошёл такой досадный случай. Будущий брахман прозябал в застенках каких-то непонятных военных. Неужели судьба отвернулась от него? Ведь он делом доказал свою исключительность!
Наконец пришли за Кощеем. Его сковали наручниками, и повели по темному коридору. Сердце хэдхантера бешено колотилось. Ему было страшно. Противный холодок гулял сквозняком в районе солнечного сплетения. Кощей почувствовал, как у него сильно сжался сфинктер ануса.
Прошлепав босыми ногами по бетонной лестнице и чуть не поскользнувшись влажными ступнями на гладкой плитке коридора, он попал в помещение напоминающее операционную. Стены, пол и даже потолок были выложены белой керамической плиткой. В самом центре в полу комнаты был решетчатый слив как в душе. Кощею стало совсем плохо. Слив в полу напугал его даже больше, чем все остальное. Рядом со сливом стояли стол сложной конструкции из нержавейки и два специальных металлических кресла с зажимами. А в самом дальнем углу угрожающе возвышалось блестящее кресло типа гинекологического, тоже целиком металлическое. В белых шкафах со стеклянными дверками сверкали холодным блеском всякие щипчики, скальпели, зажимы, пилки и прочий палаческий инструмент. Были еще всякие странные приборы, а у самой двери под вытяжкой на почерневшем столе расположилась, исходящая огнем, жаровня с раскаленными щипцами и кочергой.
Прямо перед Кощеем стояли трое юношей и та смазливая сученка, треснувшая его вчера по самым колокольчикам. На подростках были большие клеенчатые фартуки, резиновые перчатки до локтей и прозрачные маски. И весь это наряд был уляпан кровью. За большим белым конторским столом расположились двое мужчин и женщина в возрасте. За спиной у Кощея стояли двое вооруженных конвоиров. Вот такая веселая обстановочка.
