Ксения Мартьянова - Бешеная скорость
- Ты все ещё не можешь простить меня, - тихо, словно только что осознав это, сказал он. Дилан усмехнулся от такого вопроса, но промолчал, очень надеясь, что на этом их разговор закончится, и он сможет сдержать свой гнев. Но у Судьбы были совсем иные планы. - Это было так давно… мы повзрослели, стали другими людьми… неужели ты не можешь хотя бы попытаться понять…
- Понять что, Томас? – Не выдержал Дилан, бросив на него яростный взгляд. – Что ты выпил больше, чем следовало? Забыл, что на твоих плечах лежит ответственность и чуть не погубил невинную жизнь? Это я должен понять, верно?
- Я оступился…
- Ты не просто оступился, черт тебя подери, - прошипел он сквозь зубы, страстно желая схватить его за шиворот и прижать к машине, - ты поставил под угрозу её жизнь.
- Я не хотел, чтобы так вышло…
- Но так вышло, - зло отозвался Дилан. – И благодари мою сестру за то, что она просто на коленях умоляла меня не трогать тебя. Иначе я в тот же вечер взял бы в руки револьвер и прострелил твою чертову башку, плевав на то, что сяду за решетку, - его голос стал тише, а пальцы, при одном лишь воспоминании о тех днях, сжались в кулаки.
Дилан заметил, как замер Томас. Он явно ожидал услышать от него подобное, но это все равно напугало его. Заставило чувствовать что-то, что раньше он уже видел в его глазах. Видел в тот вечер, когда даже не позволил ничего объяснить. Тогда Дилан превратился в Зверя. Жестокого, обозленного, дикого Зверя, чьей целью было убить человека, из-за которого он чуть было не потерял единственное дорогое в своей жизни. Единственное, из-за чего он все ещё хотел бороться.
- Прости меня…
- Ты был с ней каждый день, - шептал Дилан, все ещё не веря в то, что все те события были реальными, - знал, где она, знал, что она делает… но ты ничего… совершенно ничего мне не сказал.
- Дилан…
- Ты знал, как смерть родителей повлияла на мою сестру! – Закричал он, заставляя Томаса на мгновение прикрыть глаза. – Но ты предпочел воспользоваться этой ситуацией, а не помочь!
Дилан помнил те недели так отчетливо, словно это происходило совсем недавно. Помнил, как Сара изменилась. Она полностью потеряла себя, не сумев справиться с болезненной потерей. Её спасением стали алкоголь и наркотики. Каждый день она погружалась в этот мир, не позволяя никому вторгаться в его пространство. Она не говорила о своих новых знакомых, и каждый раз Дилан с замиранием сердца поднимал трубку телефона, боясь услышать то, что могло моментально его убить. Её не сдерживали уговоры, она выламывала замки или перелезала через окна. Порой, после бессонной ночи, которую он проводил в поисках сестры, он находил её на крыльце дома: пьяную, накаченную и совершенно невменяемую. Когда она узнала, что он хочет отправить её в реабилитационный центр, то ушла из дома. Они искали её несколько дней, но все безуспешно. В тот вечер они просто потеряли её. Не знали, с кем она и куда направилась. Никогда в своей жизни он не чувствовал такого сильного страха, никогда ещё не был так бессилен. А потом узнал, что человек, который был рядом с ними все их детство, и которому он по своей глупости так слепо доверял, собственными руками накачивал его сестру.
Собственными, мать его, руками.
- Я был не в себе, - немного дрожащим голосом отозвался Хант, - ты же знаешь, что я никогда бы не причинил вам боль осознанно. Если бы тогда я понимал…
- Но ты не понимал, - перебил его Дилан. – А я был слепым идиотом, потому что не замечал, что мой друг продает наркоту, которую сам же и употребляет, - Дилан смог справиться с гневом, но то, что появилось вместо этого чувства, было намного сильнее и причиняло намного больше боли. - Если бы тогда я знал, что ты делаешь с собой, то никогда, слышишь? Никогда не подпустил бы тебя к своей семье. И плевать я хотел на то, что наши отцы были лучшими друзьями.
Дилан собирался уйти, но внезапно услышал голос Томаса.
- Значит, совершенно ничто не сможет изменить твоего мнения? Нет ничего, чем я мог бы заслужить твое прощение?
- Есть вещи, которые человеку не дано простить, - немного погодя ответил Дилан, - так же, как и есть обиды, которые нельзя забыть.
Ничего не услышав в ответ, Дилан открыл дверцу своего автомобиля и, сев на переднее сиденье, нажал кнопку зажигания и с силой надавил на газ. Он хотел увидеть Дженнифер, поговорить с ней и успокоить её, поэтому повел автомобиль в сторону её дома.
Его мобильник загудел буквально через несколько секунд, и он включил громкую связь, чтобы не отвлекаться от дороги.
- Да, Макс.
- Где тебя черти носят?! – Услышал он орущий голос друга. – Я звонил тебе уже семь чертовых раз!
- Я был на пресс-конференции, – спокойно ответил Дилан. – Что-то случилось?
- Если поехавшая крыша моего друга считается – то да, случилось.
Он устало выдохнул, выворачивая руль в левую сторону.
- Если бы я мог избежать этого, то поступил бы иначе. Но другого выхода не было.
- А мне показалось, что ты даже и не пытался его найти. Этот другой выход.
- Макс…
- Погоди, Сара вырывает у меня телефон…
- Нет, не давай ей…
- Дилан, – Взволнованный голос сестры заставил его обреченно прикрыть глаза. – Скажи мне, что это не правда. Что все эти репортеры лгут, и ты не собираешься участвовать в гонке вместе с Кристофером Поулзом. Скажи, что мне показалось, и я не видела тебя, дающим интервью этой журналистке с NBC. Прошу тебя… скажи, что все это просто сон…
Дилан сделал глубокий вдох, чувствуя, какой болью каждое её слово отзывается внутри.
- Не могу, - тихо, немного погодя, ответил он, - иначе нарушу свое обещание – никогда тебе не лгать.
- Тогда не нарушай и того, в котором ты клялся, что не станешь мстить ему, - дрожащим голосом просила она. – Отпусти это, Дилан. Ради всех нас. Ради своей жизни, которую Кристофер Поулз не станет щадить. Ради Калеба, который не хотел бы видеть тебя таким…
Упоминание о Калебе снова всколыхнуло в Дилане прежние воспоминания. Переворот. Взрыв. Парнишка, горящий заживо. Его мама, плачущая с трибуны. Если бы тогда он мог остановить его, если бы хоть что-то предпринял…
- Дилан, - голос Макса выдернул его из размышлений, - я дал ей успокоительное, но она плачет не переставая, - эти слова заставили его с силой сжать пальцы на руле. - Мы все знаем, на что способен Кристофер… и я понимаю, почему ей так больно.
- Макс.
- Да.
Дилан сглотнул.
- Я не могу отступить. Не сейчас, когда я подошел так близко.
- Я знаю, - ответил его друг.
- Позаботься о Саре, - с трудом выговорил он. - Дай ей снотворное, если понадобится, но не подпускай к площадке. Не позволяй поехать на гонку или включить телевизор. И сам тоже не приезжай.
- Но Дилан…
- Макс. Сделай так, как я прошу.
Его друг немного помолчал, а затем Дилан услышал его тихий вопрос:
- Как Дженнифер восприняла эту новость?
Дилан вспомнил её слезы, и от этого ему стало ещё больнее. Что может быть мучительнее для мужчины, чем видеть, как страдает его любимая женщина? Что может причинять большую боль, чем осознание того, что именно он является тому причиной? Наверное, лишь то, что он совершенно никак не может это изменить. Ведь единственный способ прекратить все это – сдаться. Но разве человек имеет право сдаваться без борьбы? Разве он сам имеет на это право?
- Плакала, - ответил он. – Умоляла остановиться.
