Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном
- Командор, а с этими что делать?
Хорас даже не посмотрел в его сторону. Бросил короткое:
- Уничтожить.
После короткой зачистки Хорас, Тараил во главе отряда Дария двинулись на верхние ярусы Цитадели. Героним пристроился сбоку. Не забыл он при этом взвести свой арбалет.
Во имя Света и Тьмы.13-16
13.
Шмиттельварденгроу рухнул на пол, больно приложился о полированные плиты локтем, но уберег от удара Джалада. Тот еще дышал, но едва-едва слышно. Глаза его были прикрыты, а горение охватывало все большее пространство его тела. Пепел покрывал теперь половину лица, захватывал глаз, пылавший раскаленным углем.
Его тело обжигало даже сквозь одежду, и цверг опустил мага на пол, осторожно, стараясь не спешить, чтобы не сделать еще хуже.
Джаффец сгорал изнутри. Может быть, его можно было чем-нибудь охладить? Взгляд Шмиттеля зашарил по комнате, в которой они оказались после того, как выпали из портала.
Небольшая, но не каморка. Портал выкинул их на огромную шкуру северного ревуна, светло-пепельную с черными подпалинами. Редкий, летний цвет. Высоко ценится у знатоков. Стены из дикого камня, скрепленного раствором, в стене — окошко, в котором виднелся кусок серого осеннего неба. Напротив, потухший камин. Рядом с ним протянулись книжные полки, заставленные разнокалиберными томиками, письменный стол, из массива черного дуба. Полированная столешница завалена бумагами, раскрытыми книгами. Между ними затерялось несколько портальных сфер из дымчатого хрусталя. И тяжелый резной стул с высокой спинкой, украшенной стилизованным изображением Пламени Веры о семи лепестках. Сейчас часть лепестков скрывалась грузной фигурой, застывшей на стуле.
Сверкающий металл. Шмиттельварденгроу увидел собственное отражение: грязная обваренная физиономия с черными метками ожогов от капель расплава. Фигура в полном доспехе, тщательно отполированном, вычищенном, пошевелилась в самоцветах Семипламенника отразился свет свечей.
- Ты цверг, - раздался голос из-под забрала, соединенного со шлемом заклепками с бриллиантами на шляпках. - Редкий ныне вид.
Шмиттельварденгроу ощерился. Он ощутил силу, исходящую от Магистра, необъятную, непобедимую, почти как сила Источника. Силу, власть и возраст.
- Мой слуга, почему ты сражаешься со мною? - вновь произнес голос. В нем отсутствовали эмоции, лишь легкий интерес.
- Мой Господин умер тридцать лет назад. Я теперь никому не служу! Клянусь всеми демонами Бездны!
- Ты заблуждаешься, темный гном! - Голос стал громче, металл гудел от его силы. Магистр легко, будто не было на плечах веса тяжелых лат, встал. Колыхнулся за плечами девственно чистый плащ. - Твой Господин жив! Я жив! Приветствуй меня, цверг!
Он снял шлем, с грохотом опустил его на столешницу. На Шмиттельварденгроу смотрело вечно молодое лицо. Пшеничные волосы, тщательно убранные назад, гладкая кожа, высокий лоб и прямой острый нос. Узкий, хоть и не лишенный воли подбородок, тонкие губы, сложенные в вечной полуулыбке. И глаза, льдисто-голубые, холодные, как вечные снега Севера. Как сердце Повелителя Тьмы.
- Ты разочаровал меня, цверг! Ты ворвался в мой дом, уничтожил моего вернейшего слугу и разрушил то, над чем я работал десятилетия! Твой хозяин недоволен тобой!
- Ты! Мне! Не! Хозяин! - прохрипел Шмиттельварденгроу. В горле клокотало от ярости, горячей, как огонь Джалада. - Ты предал меня, мой народ. Превратил в своих марионеток, а когда надобность отпала, отбросил в сторону! Ты — тварь, коей не место на этой земле!
- Громкие слова, - холодно произнес Горгонадец. - Кто ты, маленький гном? В твоих словах я чувствую боль, но в них я слышу дерзость, а она должна быть наказана.
- Я — Шмиттельварденгроу, аттауран Симгара!
- Извини, не помню.
Магистр вдруг оказался совсем рядом. Цверг не заметил движение, лишь почувствовал легкое дуновение ветерка.
- Тебе дорог этот человек? - Повелитель присел на корточки, хотя Шмиттельварденгроу мог покляться, что совершить подобное в его доспехах попросту невозможно. - Почему?
- Ты не поймешь. Для этого надо быть чуточку человечнее.
- А ты человечнее, маленький гном? Ты ведь служил мне, убивал во имя мое. Где же тогда было твое «человечнее»?
- Время точит камень. Что же говорить про меня?
Странное дело, но стоило оказаться совсем рядом с Горгонадцем, как ярость стала отходить, сменяясь усталостью, безразличием. Может быть, так работала магия Повелителя.
- Ты стал слаб, мой маленький гном. Слишком слаб для этого мира, а вот твой друг... - Магистр склонился к нему, словно принюхался. - В нем есть потенциал. Возможно, я заберу его к себе. Но нужен ритуал. Этот пиромант поджег свою кровь. Великое волшебство, способны к нему немногие, а я могу спасти его. Готов ли ты пожертвовать свою кровь, маленький гном?
Шмиттельварденгроу хотел жить — это безусловно, но чего стоила эта жизнь? Жизнь изгоя, беглеца? Жизнь в грязи и безвестности? Жизнь на окраине, граница которой смерть? Стоит ли она того? Ну а Джалад? Жизнь молодого мага стоит ли крови старого гнома?
- Справедливый размен, - заключил цверг.
Горгонадец коротко и холодно улыбнулся.
- Нужно подготовиться. - Он коснулся указательным пальцем лба джаффца, и тело огненного мага в один миг сковал лед. На волосах, бровях и бороде лег толстой коркой иней.
Дверь вылетела под ударами мечей, и в комнату ввалился Хорас. Следом чуть не упал Тараил, не белом полотне повязки проступило безобразное кровавое пятно. Показалась голова Геронима с любопытствующим выражением на лице.
- Во имя Света, смерть я тебе дарую! - Хорас шагнул к Горгонадцу.
Тот лишь нетерпеливо отмахнулся: воздушная волна подхватила Хораса и Тараила и швырнула их об стену. С грохотом захлопнулась дверь. Как ни странно, голова полуэльфа не покатилась по полу, аккуратно отделенная от тела крепкой деревянной кромкой, обитой железом.
Симаринец обмяк без сознания, но командор был уже на ногах. Он оскалился и снова шагнул в атаку, выставив перед собой меч. Шмиттельварденгроу понял, что командор выглядит несколько иначе. Да что там, он сильно изменился.
Лицо белее полотна у рачительной домохозяйки, заострившиеся скулы над изрядно поредевшей бородой. Но главное, изменился цвет глаз: они стали темными, почти черными, как два провала во Тьму. И ни единого проблеска эмоций — это лицо было мертво и больше подходило ухоженному трупу на поминках. Наверное, Хорасу следовало испытывать хоть какие-то чувства: ярость, ненависть, злость.
Нет. Складывалось такое впечатление, что паладин выполняет рутинную, хоть и неприятную обязанность. Словно выметал мусор из своих покоев. Что ж, отметил Шмиттельварденгроу, мусор в виде Горгонадца — это было символично. Мусор истории, только вот участвовать в этом уже совершенно не хотелось.
Цверг вцепился в затвердевшую ткань куртки Джалада и оттянул тяжелое негнущееся тело в угол, подальше от гнева Магистра, командора и остальных.
Горгонадец выпрямился, на красивом нестареющем лице проявилось нечто вроде интереса к новому сопернику. И, судя по всему, трансформация, затронувшая старого паладина, не укрылась от него.
- Любопытно! - с улыбкой вымолвил Магистр. Он застыл, не спуская искрящихся льдом глаз с Хораса. Кончик клинка уперся ему в грудь. - Проклятье должно было погубить тебя, но ты все еще на ногах и даже угрожаешь мне. Я чую что-то еще? Каков твой новый дар, мой добрый друг Хорас?
Горгонадец кончиками пальцев взялся за клинок, и по стали заветвился морозный узор, затрещал металл, остывший до невероятных температур, при которых сам воздух застывал. В один миг меч побелел, иней покрыл его от кончика клинка до яблока навершия. Перекинулся на руки, сжимавшие рукоять, но те так и не разжались. Скрежетнули, но пальцы еще сильнее сжались, и лед посыпался с них.
- А, посмертие Ганалийского погоста! - Улыбка Горгонадца стала еще шире. - И как, на свежую человечину еще не тянет?
- Пошел ты! - сухо, словно не оскорблял, а просто указывал верное направление, произнес Хорас. - Свет хранит меня!
- Правда? - невинно поинтересовался Магистр. - Тогда почему я до сих пор стою перед тобой, а не поверженный молю о пощаде на коленях?
Меч разлетелся осколками, и до того, как они упали на пол, Горгонадец оказался совсем рядом с Хорасом, почти по дружески положил руки ему на плечи и легко, будто свежевыстиранный плащ, поднял его в воздух.
- Два проклятье — это слишком много для одного, - прошептал он командору на ухо, но так, что его услышали все присутствующие. - Позволь я освобожу тебя от одного из них.
Тяжелый полуторный бастард обрушился на голову Магистра. Но остро отточенная сталь просвистела мимо, колыхнув ветерком светлые кудри чернокнижника и звонко соприкоснулось с наплечником.
Удар был что надо — Тараил, подпрыгнув на здоровой ноге, вложил в узкую линию клинка весь свой немалый вес. Даже самые лучшие доспехи из гномьей стали, закаленной в огне джаффских пиромантов, не выдержали бы подобного. Со всеобщими законами тварного мира не слишком-то и поспоришь, если ты только не величайший темный маг в истории человечества. К таким, как Магистр, отношение тех самых законов несколько иное. Более мягкое, если так можно выразиться.
