Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Дартаньяна. Том III
Инициатива Графа де Гиша
Граф де Гиш, кто был Генерал-Лейтенантом армии Месье Принца, узнав от своего берейтора, якобы этот проход был вовсе нетруден, отправился разведать его сам, чтобы суметь говорить о нем после этого более убедительно. Он признал, что все сказанное его берейтором оказалось правдой; итак, он доложил об этом Месье Принцу, и Месье Принц, полностью положившись на него, потому как, если бы он пошел туда сам, существовала опасность, как бы враги чего-нибудь не заподозрили и не выставили охрану с этой стороны, он подал об этом уведомление Королю. Его Величество пришел в восторг от этой новости, потому как чем больше он присматривался к переправе через Иссель, тем больше он находил в ней сложностей. Итак, сей же час отправившись вместе со своим Домом и с отрядом в две тысячи всадников, набранных в других войсках, из каких состояла его армия, он явился в Лагерь Месье Принца. Едва он остановился там на один момент, как снова вскочил в седло, дабы осуществить столь высокое предприятие. Принц д'Оранж, кто получил рапорт о том, что видел людей на Рейне, будто бы промерявших его, тотчас же заподозрил, с каким намерением это было сделано; он отправил туда Монба с приказом взять войска в Неймегене и противостоять силам Короля в случае, когда они попробуют пройти с этой стороны. Едва Монба там показался, как тут же и отступил по приказу де Вита, кто отнюдь бы не рассердился, когда бы дела пошли плохо, дабы народ обвинил в этом Принца д'Оранжа. Этот молодой Принц был чрезвычайно изумлен таким поведением, и, не имея времени углубляться в детали этого поступка, потому как присутствие Короля доставляло ему множество других забот, он [516] послал туда Вуртса, кто был несколько иным человеком, чем Монба.
Стиль поэта и стиль историка
Король, прибыв на высоту напротив Толюса, когда не было еще и двух часов после полуночи, скомандовал Месье Принцу распорядиться попробовать проход. Поначалу пошли друг за другом, и так как стояли самые долгие дни лета, когда как бы вовсе не бывает ночи, Король вскоре увидел оттуда, где он стоял, тех, кто бросился в воду. Я сказал бы здесь, что река была в гневе от того, якобы пожелали воспользоваться ее водами, словно бы ступенькой к лошадям, если бы мне было позволено говорить, как поэту; но стиль историка, а еще и человека, кто пишет Мемуары, должен быть более ровен и более натурален, чем тот, каким те обычно пользуются; я же удовлетворюсь тем, что просто скажу — ветер возмущал эти воды всю ночь, это был спектакль, достойный восхищения и страха вместе — видеть, как вопреки этим водам, казалось, пожелавшим воспользоваться, как игрушками, теми, кто бросился в них, то вздымая их более чем на шесть локтей в высоту, то заставляя их падать, будто в бездну, они все равно не бросали, как бы из презрения к смерти, все время двигаться вперед.
Переправа через Рейн
Между теми, кто вот так захотел показать дорогу остальным, так как почти все они были добровольцы, десять или двенадцать человек утонули, потому как они встретили нечто вроде впадины, образовавшей как бы стоячую воду, куда их и затянуло, прежде чем они осознали опасность там, куда они направились — другие, сделавшись мудрыми на их примере, избегали следовать по тому же пути и прекрасно перебрались. Но, избежав опасностей реки, они оказались в другой, когда приблизились к противоположному берегу. Враги, стоявшие под деревьями до тех пор, пока не настало время им наступать, эскадроном выдвинулись им навстречу и вынудили их вернуться туда, откуда они явились — но, не имея духа или уверенности преследовать их прямо в воде, они позволили другим остановиться; [517] те, пока еще в малом числе, выждали до тех пор, когда их войско возросло, потом они пошли на врага, увидев, что партия была почти равной. Враги попятились, хотя они были поддержаны пятью или шестью сотнями всадников, разделенных на три эскадрона, и они сбежали, да так быстро, как если бы вся армия целиком гналась за ними следом — Король, кто начинал видеть ясно, как среди дня, потому как протекло время, пока они перебирались вот так, один за другим, скомандовал своему Дому эскадроном броситься в реку. Он отдал эту Команду, потому как опасался, как бы враги не очнулись, если бы они признали, насколько они струсили, сбежав, когда им предстояло сразиться с таким малым числом людей. Дом Короля вошел в воду все равно, как если бы там был мост, дабы их перенести, и его Офицеры, среди которых имелся и один Принц, сделав то же самое, что и другие, за исключением двух или трех, что были более пригодны для Парижа, чем для войны, они в один момент оказались на другом берегу реки. Весь труд, какой им пришлось приложить, состоял в сражении против волн, поскольку, что до врагов, то ни один из них не показался больше для защиты берегов. Имелась, однако, кое-какая Пехота в замке, что возвела перед ним баррикаду; но, ни за что оттуда не выходя, она удовольствовалась ожиданием войск Короля, когда они явились ее там атаковать.
Смерть Герцога де Лонгвиля
Месье Принц, кто стяжал всю честь за то, что было сделано, потому как это он приказал перейти Рейн кирасирам, кто первыми обратили в бегство врагов, и это он, к тому же, подал уведомление Королю, что без обязательного форсирования Исселя можно было бы одержать над ними верх, с глазами, сияющими от радости, не пожелал оставить свое свершение незавершенным. Итак, сам переправившись через реку в лодке с Герцогами д'Ангиеном и де Лонгвилем и с некоторыми другими высокородными персонами, едва он прибыл на другой берег, как Герцог де Лонгвиль из-за неосмотрительности, [518] за какую он заплатил очень дорого, поскольку она стоила ему жизни, подумал, будто бы он явился причиной его смерти, а также всех тех, кто его сопровождал. Враги, сделав залп из пятнадцати или двадцати мушкетов по другим персонам, кто подошли к ним слишком близко, увидев являющихся к ним всех этих Сеньоров, уже начали просить пощады, когда Герцог крикнул, что им ее не дождаться. Ему даже мало было эффекта собственных слов, он еще выстрелил по ним из пистолета и убил одного из их Офицеров — он привел их этим в отчаяние, они выстрелили в него и по всем другим из его группы; в том роде, что не было почти никого, кто не понес бы наказания за его неблагоразумие. Месье Принц был ранен, так же, как и Герцоги де Коален и де Вивонн. Принц де Марсийак, старший сын Герцога де Ла Рошфуко, был тоже ранен вместе с несколькими другими персонами первейшего ранга. Что до Герцога, то он был еще более несчастлив, чем они могли быть, поскольку он был убит наповал тут же, на месте, так же, впрочем, как и Маркиз де Гитри. Я обхожу молчанием нескольких других высокородных персон, разделивших его участь или же участь Месье Принца; как бы там ни было, те, кто совершили этот прекрасный залп, не получили никакой пощады после этого. Их всех перерезали шпагами и их кровью отомстили за кровь стольких значительнейших персон, что была здесь пролита. Замок Толюс, где все люди страны укрыли их богатства, был отдан на разграбление после этого, и обогатил всех тех, кто сумели прибыть туда первыми. В то же время навели понтонный мост, и Король переправил по нему свою артиллерию, и он сообщил Виконту де Тюренну, кто оставался во главе его армии, об успехе его предприятия; он отправился на соединение с ним, когда отдал Принцу де Конде необходимые приказы воспользоваться ужасом, в какой столь важное и столь мало ожидаемое событие повергло врагов. Он не был, однако, в состоянии возложить это на себя, потому как, хотя его рана была всего лишь [519] в запястье, она, тем не менее, сделала его как бы полумертвым. Потому он был обязан уступить командование своей армией Виконту де Тюренну, кто тут же повел ее под Арнем.
Весь остров Вето, что был переполнен бесконечным числом скота, был отдан на разграбление солдатам; они набрали там столь огромное количество коров и овец, что им даже пришлось сколько-то их бросить, потому как они не знали, что с ними делать. Принц д'Оранж, кто охранял Иссель, едва узнал, что Король овладел этим проходом и прекрасно мог бы в настоящий момент напасть на него с тыла, как он бросил свои укрепления. Он пустился по дороге на Неймеген, нашел там Монба и приказал его арестовать. Он счел, что это была жертва, какую он должен был отдать народу; тем более, что де Вит, дабы снять вину с себя за это несчастное событие, постарается возложить ее на Принца. Он сделал тому, приказав его арестовать, великие упреки от своего имени в том, что тот бросил этот проход после того, как на него напал. Монба, кого де Вит обеспечил приказом двух Комиссаров Правительства, кто были его друзьями, дабы сделать то, что он и сделал, хотел было этим прикрыться; но ему не дали времени никого в этом убедить. Принц велел препроводить того в Утрехт, куда он направлялся сам; поскольку он не чувствовал себя в настоящее время уверенным в Неймегене, какой, по его мнению, Король пожелает захватить в самом скором времени, дабы суметь еще дальше углубиться в страну.
