Александр Белогоров - Черный фотограф. Бунт марионеток
Получилось так, что, движимые любопытством и сочувствием, ребята протолкались поближе и оказались совсем рядом с дверью квартиры покойного. Дядя Семен выглядел в гробу очень торжественно и солидно. На его виске была видна крошечная ранка. Казалось невероятным, что она могла послужить причиной смерти здорового, крепкого мужчины.
И тут перед глазами Алешки всплыл сегодняшний сон. Он еле удержался от того, чтобы вскрикнуть. Ранка находилась на том самом месте, куда во сне пришелся удар черной руки. На мгновение мальчику показалось, что на него снова повеяло холодом и он слышит тот самый мрачный, зловещий смех. Алешка покрепче ухватился за костыль, чтобы не упасть.
— Ты чего? — шепотом спросил Антон, заметивший состояние друга и решивший, что тот испугался покойника.
— Ничего, все в порядке. Потом расскажу, — шепнул в ответ Алешка.
Внутри квартиры дяди Семена царил полнейший беспорядок. Очевидно, что покойный не так уж часто утруждал себя уборкой. На столе до сих пор стояла недопитая бутылка и лежала недоеденная колбаса. Тут же валялись инструменты. Наверное, мастер и обедал, и работал за одним столом. Внимание привлекла и куча старых, пожелтевших газет. Непонятно для чего они были заботливо сохранены и выглядели при этом так, словно их совсем недавно читали. Но скорее всего дядя Семен просто-напросто стелил их на стол, чтобы его не пачкать.
А в углу валялись какие-то заготовки, недоделанная работа. Алешка сперва уловил в них что-то знакомое, а потом так и впился глазами. Ему показалось, что это заготовки для портретных рамок, причем из того самого материала, из которого сделаны были рамки для фотографий их класса!
Гроб с телом внесли в квартиру, и дверь закрылась. Народ начал расходиться. Алешка, сопровождаемый Антоном, захромал вверх по лестнице. К счастью, на этот раз подъем прошел без приключений.
— Ну, рассказывай, чего ты так побледнел! — набросился с расспросами Антон, едва они вернулись в квартиру Алешки.
— Сначала рана, — пробормотал Алешка и рассказал о том, как реальное ранение совпало со сном.
— Да уж! — Антон озадаченно почесал затылок. — А ты уверен, что тебе не сейчас это показалось? Может, ты просто додумал сон.
Но в этом Алешка был абсолютно уверен.
— В конце концов, смертельные раны чаще всего и бывают в висок, — сказал Антон, но без особой убежденности в голосе.
— А еще рамки, — добавил Алешка.
— Какие рамки? — не понял Антон.
— Рамки для фотографий. Такие же, как у меня и у других.
— Ах, вон оно что! — воскликнул Антон. — Ну, значит, он их и делал. А что: весь город знает, какой он хороший мастер. Вот фотограф ему и заказал. Если бы кто-то знал, то можно было бы и фотографа отыскать.
— Откуда фотографу его знать? — мрачно сказал Алешка. — Он в нашем городе только появился и сразу исчез.
— Дядя Семен был хорошим мастером, — возразил Антон, но не слишком уверенно. — Он мог и быстро заказ выполнить. Особенно, если деньги кончились.
— Чего теперь гадать! — вздохнул Алешка.
— Да и фотограф тут ни при чем! — добавил Антон. — Мало ли какие чудаки бывают!
Алешка не стал возражать, но рамки не шли у него из головы. Уж больно необычными они были, а он сталкивался с ними во второй раз. И опять при странных обстоятельствах. Мальчик подошел к портрету и стал вглядываться в него. Эх, проникнуть бы в квартиру дяди Семена и посмотреть еще раз: те же это рамки или нет. Вот только кто его туда пустит?
— Знаешь, это не проблема! — сказал Антон, когда Алешка поделился с ним своими сомнениями. — Скажем, что нам надо какую-то вещь отдать, которую мы у дяди Семена забирали. Или, наоборот, взять.
— А это идея! — обрадовался Алешка. — Только лучше все-таки отдать. Так подозрений меньше будет. Надо только теперь придумать что.
— Ну, не знаю. Скажем, что деньги занимали. Или что надо отдать деньги за то, что он нам починил что-нибудь. Предоставь это мне. А то тебе самому уверенности не хватает! Будешь в дверях мямлить!
Проблем с родственниками, как ни странно, не возникло. Дверь открыла женщина в черном платье, не выглядевшая, однако, особо огорченной — она была скорее усталой. Даже не дослушав рассказ Антона о каких-то деньгах, а также о том, что дядя Семен брал у них в починку что-то из посуды, женщина кивнула и пропустила ребят в дом. Со стола уже было все убрано, а на нем стоял гроб с покойником.
— То, что он брал, можете поискать, — сказала женщина, кивнув на кучу разного хлама, валявшегося в углу. — А на деньги лучше цветы ему на могилу купите.
После этого женщина ушла на кухню заниматься какими-то своими делами, оставив ребят одних. Быть может, это было и не слишком разумно с ее стороны, но красть у дяди Семена, похоже, было действительно просто нечего. Разве что инструменты.
Стараясь поменьше смотреть на дядю Семена, который словно бы наблюдал за ними, но уже не мог ничего подсказать, ребята бросились к углу. Покойный мастер брал в починку немало предметов, и ясно было, что родственникам придется с этим разбираться. Возможно даже, что ребята были уже не первыми такими визитерами. Но Антона с Алешкой привлекали только дощечки. Взяв в руки одну из них, Алешка уже был уверен, что это то же самое дерево с чудным узором. Воровато оглядываясь, мальчик сунул одну из дощечек за пазуху. Конечно, ему было немного стыдно, но он хотел до конца убедиться, что дерево на ней то же самое, что и на рамках. К тому же было понятно, что ни дяде Семену, ни родственникам это уже не понадобится.
Антон тем временем смотрел на кучу газет.
— Ух ты! — шепотом произнес он. — Сколько же лет этим газетам? Они, наверное, его ровесники, если не старше. И зачем это старье ему понадобилось?
— Да брось ты! — шикнул на него Алешка, которому не терпелось скорее выбраться из дома, где находился покойник.
В это время в дверь раздался новый звонок. Ребята, собиравшиеся было уходить, тоже направились к двери. На пороге стоял чудаковатый старичок, живший на соседней улице. Его знал весь город. Вечно неопрятный, в старом плаще, который носился в любую погоду, в очках на веревочке, старичок обычно, если было достаточно тепло, просиживал целыми днями на какой-нибудь скамеечке с целой кипой газет. Газетам этим, зачастую, было несколько десятков лет. Над этим старичком любили посмеиваться. Говорили, что дома у него не протолкнуться из-за старых газет и журналов. Зачем он читает старую прессу, старичок никому не объяснял. Скорее всего он просто вспоминал времена своей молодости, а до современной жизни ему не было ровно никакого дела. Вот и на этот раз этот дедушка держал в руках увесистую кипу.
— Здравствуйте, Семен Иванович дома? — спросил он надтреснутым старческим голосом.
Ребята только сейчас поняли, что никогда раньше не слышали отчества дяди Семена. Как и голоса старичка с газетами.
Женщина в черном объяснила гостю, что Семен Иванович умер, и сказала, что если в доме есть какие-то его вещи, то старичок может их забрать.
— Ай-ай-ай! — сокрушался старичок. — Как жаль! Как жаль! Нет, я пришел не за вещами. Я пришел отдать Семену Ивановичу газеты, которые он хотел прочитать. Я еще вчера его ждал… — И он с виноватым видом указал на свой сверток.
После этого старичок попрощался и засеменил прочь из дома. Ребята тоже вышли из квартиры, недоуменно переглядываясь.
— Ну, этот-то понятно! — пожал плечами Антон. — Весь город знает, что он псих, помешанный на всяком старье. Но дяде Семену-то зачем старые газеты? Я вообще никогда не видел, чтобы он что-нибудь читал.
— Я тоже! — задумчиво проговорил Алешка. И тут его осенило. — Так вот откуда у дяди Семена была эта пачка газет! Старичок приносил.
— Ну, приносил! А для чего? — спросил Антон. — Что его, тоже к старым газетам потянуло? Он-то был нормальным!
— Может, разговорился с этим дедом, — неуверенно предположил Алешка. — Сделал вид, будто ему интересно, а старичок обрадовался и прицепился к нему. Тот и не отказывался из вежливости.
— Из вежливости! — рассмеялся Антон. Уж в чем, в чем, а в излишней вежливости дядю Семена заподозрить было трудно!
— А все-таки я бы эти газеты посмотрел, — задумчиво произнес Алешка, медленно поднимаясь к себе.
Дома Алешка первым делом достал из-за пазухи дощечку. Она была на удивление тяжелой, как будто даже сделана не из дерева, а из какого-то металла, хотя, несомненно, была деревянной. Мальчик долго рассматривал этот предмет и даже приложил его к рамке своего портрета. Сомнений не оставалось: эта дощечка была точно такой же. Она даже по размеру идеально подходила. Алешка вспомнил, что размеры всех портретов были одинаковыми. Значит, это еще одна заготовка. Значит, рамки делал дядя Семен. Вот только что толку от того, что он теперь это узнал. Ведь расспросить-то некого!
Алеше даже стало стыдно за такие мысли. Человек умер, а он думает только о том, что не может теперь у него чего-то узнать! Да и чего он так привязался к этому портрету! И все-таки мальчика не покидало ощущение, что где-то он уже видел такие дощечки.
![Александр Белогоров - Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести]](/uploads/posts/books/276968/276968.jpg)