Вадим Дамье - Анархо-синдикализм в ХХ веке
Некоторые анархисты рано выступили с резкой критикой большевиков и их диктатуры. Среди них были итальянец Луиджи Фаббри и немец Рудольф Роккер. Уже в 1919 г. шведские революционные синдикалисты (САК) выражали сомнения в том, что большевики действительно порвали с централизмом социал-демократии[82]. Но центром противодействия влиянию большевизма стало немецкое революционное профобъединение ФАУД.
В декабре 1918 г. ФАУД призывал к сотрудничеству с революционными социалистами. В организации имелись сторонники и даже члены компартии[83]. Весной 1919 г. в ее рядах еще преобладало признание беспартийной «диктатуры пролетариата», организованного в Советы в противовес парламентскому действию, хотя утверждалось, что социализацию могут осуществить только революционные профсоюзы[84]. В декабре 1919 г. на 12-м конгрессе СОНП, преобразованного в ФАУД, была выражена солидарность с Советской Россией. Но на том же конгрессе с докладом о принципах синдикализма выступил Р.Роккер. В его докладе и принятом по нему «Заявлении о принципах синдикализма» предлагался синтез анархизма и революционного синдикализма, который лег в основу идеологии анархо-синдикалистского движения[85]. Сторонник анархо-коммунизма П.Кропоткина[86], Р.Роккер соединил традиционные цели анархизма (преодоление государства, собственности и системы разделения труда, создание федерации вольных коммун и децентрализованной нерыночной экономики, направленной на удовлетворение конкретных потребностей людей, этическое обоснование социализма) с разработанными немецким анархистом Г.Ландауэром представлениями о новой культуре и конструктивном творчестве по созданию элементов будущего свободного общества, не дожидаясь общего социального переворота[87]. Р.Роккер был убежден, что социальная революция не может совершиться стихийно, что она должна быть подготовлена еще в рамках существующего капиталистического общества и чем лучше она подготовлена, тем легче и безболезненнее она совершится. Органами и элементами такой подготовки он — вслед за революционными синдикалистами — считал революционные рабочие профсоюзы (синдикаты). Они, по мнению Р.Роккера, борясь не только за сиюминутные улучшения, но и за революцию, являются «не преходящим продуктом капиталистического общества, а ячейками будущей социалистической экономической организации».
Отвергнув частную собственность как «монополию на обладание» и власть как «монополию на принятие решений», синдикалисты должны стремиться «к обобществлению земли, орудий труда, сырья и всех общественных богатств, к реорганизации всей хозяйственной жизни на основе вольного, то есть безгосударственного коммунизма, который находит свое выражение в лозунге: «Каждый по своим способностям, каждому по его потребностям!»». Р.Роккер подверг критике не только буржуазное государство, государственные границы, парламентаризм и политические партии, но и большевизм (партийный коммунизм), поскольку централизация, сохранение государственной власти и национализация (то есть огосударствление) хозяйства могут «привести только к худшей форме эксплуатации — государственному капитализму, но не к социализму». Синдикалисты должны выступать не за завоевание политической власти, а за радикальное устранение всякой власти вообще. Поскольку социализм — это «в конечном счете, вопрос культуры», он не может быть установлен посредством каких-либо решений сверху. Он возможен только в форме объединения самоуправляющихся групп производителей, работников умственного и физического труда, причем «отдельные группы, предприятия и отрасли производства» должны работать как «самостоятельные члены всеобщего хозяйственного организма, которые на основе взаимных и свободных договоренностей планомерно осуществляют общее производство и распределение во всеобщих интересах». Средствами такого «планирования снизу» Р.Роккер считал статистику и свободный договор. «Организация предприятий и мастерских производственными Советами, организация всего производства промышленными и сельскохозяйственными ассоциациями, организация потребления рабочими биржами» (то есть межпрофессиональными объединениями работников на местах), — провозгласил он[88].
В соответствии с представлениями немецких анархо-синдикалистов, в ходе победоносной всеобщей стачки следовало осуществить экспроприацию собственности, предприятий, продовольственных запасов, жилья и т.д. Управлению предприятиями предстояло перейти в руки Советов рабочих и служащих, управлению домами — в руки Советов жителей. Делегаты от предприятий и округов составляли Коммуну. Деньги и система товарного производства (на продажу) подлежали отмене, регулирование потребления (вначале — нормированное, затем — с ориентацией на потребности) возлагалось на «рабочие биржи» и Советы жителей[89].
Коренное отличие анархо-синдикализма от революционного синдикализма состояло в том, что синдикализм прямого действия считался теперь не «самодостаточной» доктриной, а средством достижения анархистского коммунизма. «...Анархо-синдикализм существует как организационная сила социальной революции на либертарно-коммунистической основе; анархисты-коммунисты должны для организации революции быть анархо-синдикалистами, и каждый анархист, могущий стать членом профсоюза, должен быть членом анархо-синдикалистской Конфедерации труда», — заявлял позднее генеральный секретарь анархо-синдикалистского Интернационала А.Шапиро[90].
Несмотря на открыто антибольшевистскую направленность новой доктрины, немецкие анархо-синдикалисты вначале еще допускали ограниченное сотрудничество с партийными коммунистами. Так, в январе 1921 г. Руководящая комиссия ФАУД в письме ЦК Объединенной компартии Германии заявила, что синдикалисты согласны на совместные действия при условии, что организации заранее согласуют требования (в том числе 6-часовой рабочий день, отмену сдельщины, отказ от производства оружия) и тактические шаги, а также будет соблюдаться равенство между участниками[91]. Но эти условия были для коммунистов-государственников неприемлемы. В 1921 г. ФАУД объявил о несовместимости членства в партиях с пребыванием в синдикалистской организации.
Однако в 1920 г. возможность практического взаимодействия еще допускалась. По приглашению советской стороны, революционные профсоюзные организации различных стран направили своих представителей на II конгресс Коминтерна в Москве летом 1920 г. ФАУД уполномочил своих направляемых в Россию делегатов австралийца Пола Фримена и немца Аугустина Сухи «изучить экономическую Советскую систему в России, чтобы мы смогли придти к ясности на сей счет и оценить в нашей стране опыт российских товарищей»[92]. П.Фримен стал позднее сторонником большевизма, А.Сухи вернулся из Москвы его пламенным противником. Свои впечатления от российской революции он описал в изданной вскоре книге. Подвергнув резкой критике большевистские методы завоевания политической власти, централизма и диктаторского государственного социализма, немецкий синдикалист сделал рекомендацию: это урок, «как не следует действовать, если в собственной стране начинается революция»[93].
На II конгрессе Коминтерна в качестве делегатов или наблюдателей присутствовали также синдикалисты из Испании (Анхель Пестанья), Франции (Марсель Вержа и Берто Лепти), делегация британских шоп-стюардов во главе с Джоном Таннером, представители ИРМ. Уже после конгресса в Москву приехал ведущий активист итальянского УСИ Армандо Борги[94]. В ходе совещаний перед конгрессом, организованных Исполкомом Коминтерна, большевики предложили создать новый революционный Интернационал профсоюзов, причем в каждой стране профсоюз должен был действовать под руководством компартии — секции Коминтерна. В предложенном проекте предусматривалось также признание диктатуры пролетариата. А.Пестанья, А.Сухи и Дж.Таннер отвергли большевистские идеи о необходимости работы в реформистских профсоюзах, о диктатуре пролетариата, о завоевании политической власти и подчинении профсоюзов компартиям. Испанский делегат, связанный решением НКТ о вступлении в Коминтерн, согласился подписать проект, но только после того, как большевики пообещали исключить из него упоминание о диктатуре пролетариата и взятии политической власти. Однако в итоге А.Пестанья был обманут: текст был опубликован в прежней форме, но с его подписью. В ходе самого конгресса выявились те же самые разногласия[95].
Теперь революционным профсоюзам предстояло принять решение, примкнуть ли им к создаваемому «Красному Интернационалу профсоюзов» (Профинтерну). О своем присоединении заявили британские шоп-стюарды и французские революционные синдикалисты (на конференции в сентябре 1920 г. в Орлеане, сопровождая это заявлением о верности Амьенской хартии[96]). В декабре 1920 г. в Берлине собралась долгожданная международная синдикалистская конференция с участием делегатов от ФАУД (Германия, представляли также Чехословакию), ФОРА (Аргентина), ИРМ (США). РСК (Франция), НСТ (Нидерланды), шоп-стюардов и рабочих комитетов (Британия), САК (Швеция). О поддержке встречи заявили синдикалисты из Норвегии, Дании и ВКТ Португалии. На конференцию прибыла также делегация от российских профсоюзов, которая уговаривала участников одобрить диктатуру пролетариата и создание Профинтерна как структуры, отдельной от Коминтерна. Шведские и немецкие делегаты выступили с критикой Москвы и преследований анархистов в России, британские и французские представители оказались твердыми сторонниками большевиков, голландская делегация раскололась, другие участники призывали выдвинуть конкретные требования к облику создаваемого международного объединения революционных профсоюзов. Эти требования, утвержденные всеми делегациями, кроме российской и французской, получили название «Берлинской декларации». Согласно ей, Профинтерн должен был стоять безусловно на почве классовой борьбы и «власти рабочего класса», стремиться к ликвидации господства капиталистической системы и государства и созданию вольного коммунистического общества. При этом отмечалось, что освобождение рабочего класса может быть осуществлено только с помощью экономических средств борьбы, что регулирование производства и распределения должны стать задачей экономических организаций пролетариата. Подчеркивалась полная независимость профсоюзного Интернационала от любой политической партии, хотя допускалось сотрудничество с партиями и политическими организациями. Все революционно-синдикалистские организации мира призывались принять участие в московском конгрессе Профинтерна. Было создано Международное синдикалистское информационное бюро в Амстердаме (секретарь — голландец Бернард Лансинк, члены — Р.Роккер из Германии и Дж.Таннер из Великобритании)[97].
