Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл
ребирал в памяти неудачи, отступления, гибель солдат, но как ни силился, не
мог взять в толк, что именно могло стать причиной его вызова.
– Все? – спросил Ивашутин.
– Вроде все, товарищ генерал.
– Вы умалчиваете об одной истории, – Ивашутин не отводил глаз. – Что
произошло у вас под Киевом в 1943 году?
Камбулов напрягся.
– Чего-то особенного вспомнить не могу. .
– Ноябрь, вечер, командный пункт бригады. Впереди Киев. Вы рядом со
Свободой… Было такое?
– Так точно, товарищ генерал.
– А тут налет немецкой авиации… Что дальше? Ну?!
…И Камбулов увидел как наяву. Пылало над лесом закатное солнце.
Мимо раскаленного диска черными птицами неслись немецкие бомбарди-
ровщики, кружили над линией обороны. Свобода глазами провожал самоле-
ты. «Вдруг слышу нарастающий рев, бомба летела прямо на нас. Не знаю, как
это получилось, я толкнул Свободу в траншею, прыгнул на него сверху, при-
крыл, обхватил руками. Бомба взорвалась поблизости, осколки летели во все
стороны, но нас не задели. А ранило меня в похожей ситуации в другой раз…»
– будет мне рассказывать Камбулов.
– Вспомнили? – Ивашутин не отводил глаза.
– Так точно, товарищ генерал, – сказал Камбулов. – Но толкнул не силь-
но, даже синяков не было. Генерал Свобода может подтвердить.
Камбулов терялся в догадках, каким образом давно забытый им эпизод
дошел до руководства. Возможно, Людвик Свобода вспомнил в кругу воен-
ных, как приставленный к нему офицер безопасности под бомбежкой бросил
его в траншею и укрыл собою.
– Я отвечал за его жизнь, товарищ генерал!
Камбулов не знал, чем объяснялась некоторая пред ним робость
Людвика Ивановича, но мог догадываться, что дело не в этом происшествии,
на фронте обычном. Камбулов был одним из немногих, кто в конце 1930-х
годов был в НКВД ознакомлен с секретным досье на подопечного чешского
офицера и мог знать уязвимые моменты в его военном прошлом.
Камбулов и Свобода никогда не говорили об этом, понимали друг друга
молча, но чекист постоянно читал в глазах Свободы обращенный к нему во-
прос: знает? Не знает?
Уместно предположить, что генерал Ивашутин тоже был осведомлен о
деталях военной биографии Свободы, с точки зрения чекистов небезупреч-
ной, которую можно было использовать как психологический крючок.
Президент Свобода, сообщил Ивашутин, этим летом интересовался у
А.Н.Косыгина, как поживает соудруг Камбулов, и заметил, что неплохо было
бы повидаться. Теперь это в самый раз. Страны Варшавского договора наме-
рены протянуть чехам руку помощи, и очень важно, если в решающие часы в
Пражском Граде рядом с президентом будет наш человек, подполковник
Камбулов, которому президент многим обязан и полностью доверяет. Наша
задача, говорил Ивашутин, иметь стопроцентные гарантии, что при вводе
союзных войск чехословацкая армия не выйдет из казарм. Один недотепа-
солдат, неосторожно обращаясь с оружием, нечаянным выстрелом может
вызвать сокрушительный ответный огонь с непредсказуемыми последстви-
ями. Ведется работа и с министром обороны Дзуром, но главнокомандующий
есть главнокомандующий.
Ивашутин попросил Камбулова подождать пару минут в приемной.
В приемной за столами два офицера, помощники хозяина кабинета, пе-
ребирали газеты.
– И чего неймется этим вацуликам, прохазкам, когоутам, свитакам. . Они
допрыгаются!
– А эти, Ганзелка и Зикмунд… Мы же их принимали как людей. Корми-
ли, поили. Им чего не хватало? В политику полезли, путешественнички!
Камбулов мучительно соображал, при чем тут два чешских писателя. Он
не встречался с ними, но был наслышан, как их «Татры» объехали половину
земного шара. Они были нашими самыми близкими друзьями. На полке у
сыновей стоят их книги: «Африка грез и действительности», «Охотники за
черепами», «Между двух океанов».. Они-то как попали в антисоветчики? С
ними-то что случилось? Он ничего не понимал.
Наконец, Камбулова позвали в кабинет.
Ивашутин поднялся навстречу.
– Я сейчас говорил с товарищем Брежневым. Он вас помнит, вы встре-
чались в 18-й армии. Вас познакомил…
– Так точно, начальник контрразведки СМЕРШ 18-й армии полковник
Шмойлов.
– Леонид Ильич в курсе вашей поездки в Прагу. Он на вас рассчитывает.
Надо подстраховать ввод союзных войск. Ваша задача: находясь рядом с пре-
зидентом, своим присутствием исключить какое-либо сопротивление чехо-
словацкой армии. Людвику Свободе мы доверяем, он наш друг, но бывает
всякое. Если же возникнет перестрелка, армия НАТО перейдет границу Чехо-
словакии, тогда неминуема ракетно-ядерная война.
Генерал помолчал.
– С выстрела в Сараево, вы знаете, началась Первая мировая. Я понятно
говорю?
– Так точно, товарищ генерал армии.
– Вылет завтра утром. Конкретные указания получите на месте от
посла Червоненко.
– Разрешите идти?
– Подполковник, в ваших руках судьба Европы! – улыбнулся Ивашутин.
Камбулов не строил иллюзий на свой счет; он понял отведенную ему
роль. Его молчаливое, психологически давящее присутствие в решающей
сцене вынудит главных героев двинуться в сторону, указанную постановщи-
ком за кулисами.
На рассвете в московском аэропорту Шереметьево подполковник ГРУ
Петр Иванович Камбулов в экипировке спортсмена-туриста с чемоданчиком
в руке поднимался на борт Ту-104, вылетающего в Прагу. На летном поле
шла посадка в другие самолеты. Накрапывал дождик, трап под ногами поша-
тывался, а сверху поджидал овал дверного проема, как разинутая пасть.
Фотографии к главе 1
Чешские путешественники Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд в чукотской тундре
…и в якутских снегах. 1963
Впереди Сибирский тракт…И.Ганзелка и М.Зикмунд (в центре) с Л.Шинкаревым (слева) и
А.Макаровым. Май 1964
Остановка в Черемхово
Начальник ГРУ, генерал Петр Ивашутин: «…Леонид Ильич на вас рассчитывает!». Москва.
Август 1968
Офицер разведки Петр Камбулов: «Так точно, товарищ генерал армии!»
ГЛАВА ВТОРАЯ. «Границы нет. Дом наш только
один…»
Ганзелка и Зикмунд за четыре года до вторжения. В «Татрах-508»
от Ангары до Енисея. «Нас хоронили в одних могилах». Станция
Зима: «Эти танки… Стыд-то какой перед людьми…» Чешская речь
в Нижнеудинске. «Спецотчет № 4» и переполох в Москве. Академик
Капица о «большом медведе»
Профессор-славист Горьковского (Нижегородского) университета
Александр Николаевич Свободов, человек старой русской культуры, вовлек
нас, девять первокурсников, в кружок славянской литературы. Мы обсужда-
ли книги, сочувствуя малочисленным нациям, вынужденным выбирать, к
какому сильному плечу прислониться; чехи тоже спорили – к немцам ли, к
австрийцам ли, к русским ли. Необходимость выбора оберегала от резких
движений, делала характер покладистей, но обостряла чувство собственного
достоинства.
Россия всегда была загадкой.
Триста лет Европа пытается разобраться в метаниях русской души и
ответить самой себе, почему соседние с ней народы вдруг начинают стра-
шиться ее непредсказуемости. Когда в европейских салонах заходит о рус-
ских речь, звучат имена Достоевского, Толстого, Чехова, но в исторической
памяти живы картины, как российская империя помогала австрийцам гро-
мить венгерскую революцию, дважды направляла армию усмирять польских
повстанцев, гнала их в Сибирь. А в сталинские времена свои порядки навя-
зывала монголам, среднеазиатским народам, прибалтам, другим нациям и
сама страдала больше всех. Возникло устойчивое представление о присущем
молодому русскому этносу беспокоящем начале, источнике постоянной
угрозы ослабевшей европейской цивилизации.
Между тем с древних времен, когда в 796 году на территории совре-
менной Чехии появилось государство Великая Моравия, на протяжении по-
чти тысячи двухсот лет у чехов не наблюдалось особой близости с русскими.
Ни в те времена, когда Прага стала столицей Священной Римской империи,
