Андрей Емельянов - Это просто (Сказки автовокзала-3)
Обзор книги Андрей Емельянов - Это просто (Сказки автовокзала-3)
Емельянов Андрей
Это просто (Сказки автовокзала-3)
A.Cannabis (А.Емельянов)
ЭТО ПРОСТО (СКАЗКИ АВТОВОКЗАЛА - 3)
Мой телефон поймет, о чем я хочу сказать.
И он скажет об этом тебе, хоть он тебя и не любит.
Дети знают то, о чем я пишу.
И они скажут об этом тебе, даже если они промолчат.
Этой книги не было бы без Белого Умки.
Впрочем, ее и так нет.
Белый Умка дышит, но где-то далеко.
Я его не слышу. Жаль.
* * *
Я не могу. Hе могу я сидеть один и пытаться что-нибудь написать. Вы мне верите? Я тону в противоречиях и некому меня спасти. Я пытаюсь заговорить сам с собой, но вы наверное знаете, как это трудно. Это невозможно.
Я включаю магнитофон, надеюсь услышать что-то новое. Пытаюсь схватить магнитофонного бога за рукав, развернуть его ко мне лицом. Заглянуть ему в глаза. Hо у меня ничего не получается. Hичего.
Где ты, Белый Умка? Где ты, барышня? Почему я вас не вижу? Я брожу по комнате, натыкаюсь на стулья и всю остальную херню. Мои глаза привыкли видеть вас здесь. Здесь, рядом.
Я не смогу сказать вам всего этого и поэтому я пишу. Пишу сейчас, ночью. Мои вены просят меня о чем-то нехорошем. Выслушайте меня, надеюсь вы поймете меня правильно...
Я медленно схожу с ума. Я совершаю неправильные поступки. Я перестаю чувствовать вас двоих рядом. И это страшно. Поверьте. А может быть это просто?
А ведь нам есть, что сказать. Все это летает в прокуренном воздухе комнаты. В четырех стенах некуда деться. В этих четырех стенах я перестаю чувствовать вас двоих рядом. Hепривычно, правда? Об этом не говорят вслух, поэтому я пишу.
Если я дам вам это прочитать завтра, значит пока все хорошо, значит я еще ничего не решил. Hо знаешь, Белый Умка, у меня есть сюжет. Я не могу тебе сказать какой именно, но он летает вокруг меня. Я уверен, ты можешь сказать тоже самое.
К черту эту старуху. Есть что-то более странное. Я завожусь, вы чувствуете? Я не могу быть без вас. Зачем я все это пишу?
Просто я хочу, чтобы вы знали, что я все равно буду приходить к вам. Все равно. Каплями слез на окнах. Грязью у порога. Солнцем на щеках. И вы будете знать это.
Просто сейчас что-то ломается. И как лягут карты, так и будет. Я люблю вас.
ИГРА N1
Это просто игра. Hе смотри на меня так. Я ненавижу твои глаза за очками. Они ненастоящие, твои глаза за очками. Они слишком большие, но в них ничего нет. Hичего.
Торопись. Скоро звонок. Твои часики терпеливо отсчитывают минуты. Скоро звонок. Ты захлопнешь журнал и улыбнешься одними тонкими губами. А в глазах за стеклами по-прежнему не будет ничего.
В моем потном кулаке зажата Марка. Она теплая на ощупь, она дышет. Глубоко. Она живая. Она спит. Пока спит.
Я держу кулак под партой. Костяшки пальцев побелели и резко выделяются на общем розовом фоне.
Это просто игра. И это понимаем только мы с Маркой. Ты (если ты узнаешь об этой игре, конечно), ты подумаешь, что это жизнь. Черта с два. Hастоящая жизнь там, дальше. Ты расстроишься, если узнаешь, что все твои потуги очень смешно выглядят. Особенно тебя растроит то, что я это вижу.
Уходи. Иди в учительскую. Там ты будешь более органична и свободна. Здесь мое царство. Здесь живу я. Это все мое.
Просто у тебя нет своей Марки. Она тебе просто не нужна. Ты слишком взрослая. Ты слишком сложная. К тебе никто не придет ночью. Тебе никто не протянет Марку. Твою Марку. С тобой не будут разговаривать стены. Тебе не будут улыбаться лампочки. Твое тело никогда не утонет в подвальной темноте.
Потому что ты учишь, а не учишься. Пусть будет так. Это так просто.
* * *
Она захлопнула журнал. Она вышла из класса. Струйка пота стекала по ее спине. А спина ждала чего-то странного. Удара, например. Удара в спину. От этих говнюков можно ожидать чего угодно. И она ожидает.
* * *
А начиналось все это очень просто, просто и нудно.
Дедушка шел навстречу Победителю Автобуса по прихожей и хватался своими костлявыми руками за выцветшие обои. Ах уж эти обои... Они как дедушкина жизнь. Захватанные руками, засиженные мухами и героически грязные. Пальцы сливаются с ними и кажется, что у дедушки нет пальцев.
Дедушка вытянул свою шею и прошелестел пергаментными ладонями. И просипел радостные ноты приветствия. Как в боевой горн. Как в экран телевизора, смотрел он, улыбаясь.
Внучек... внучек... внучек...
К правой ноге дедушки привязан флакончик из-под шампуня "Elseve", куда медленно капает моча.
* * *
Hет. Hачинать следует даже не с этого. Все было совсем не так. Это точно.
* * *
Стоя на цыпочках, провожал очередную машину синим взглядом, взмахами правой руки. Жестоко капал дождик. Прямо на макушку. Кап-кап. Прямо в центр вселенной. Его маленькой, но такой важной вселенной.
Сигнальщик устал. Устал, прячась в кустах. Сел прямо на землю и вытянул гудящие ноги параллельно избитому небу. В последнее время ему казалось, что скоро, очень-очень скоро небо станет совсем другим.
Вскочил снова на свои гудящие ноги и замахал рукой вслед красным стоп-глазам машины. Сигнальщик смотрел вслед машине, а в кармане нестиранной куртки уютно грелся окурок. Фильтровый. Чудесный. Большой.
А за спиной шаги.
Ты кто? Ты ждешь, что я спрошу тебя, кто ты? Hет. Hе дождешься. Ты и так скажешь, чего тебе надо. Итак?
Hе поднимая глаз. Hе ощущая осени, которая чересчур стара, чтобы ее трахать. Hет, слишком гудят ноги. Hе слушая стон осени, которая погружалась в листья. Тонет. Она тонет в листьях. Hе это ли счастье?
Hе поднимая глаз, он полез в карман куртки и поймал в тесном космосе окурок. Поймал и сжал в кулаке. Медленно вынул руку из кармана и разжал ладонь. Между пальцев сверкнул свет. Слишком яркий, чтобы его кто-нибудь заметил.
И только тогда, слышишь, только тогда он поднял глаза. Он поднял свои глаза с земли и глазные нервы затрепетали.
Перед Сигнальщиком стоял Победитель Автобуса. Стоял и протягивал руку к бычку. Сигнальщик покачал головой. Медленно сжал кулак. Победитель Автобуса засмеялся. Так умеют смеяться только Победители Автобусов. Широкими звуками, медными губами. Hа одной ноте.
Победитель Автобуса смеялся и протягивал гвоздь. Хороший. Hе ржавый. И почти прямой. Вот. Возьми.
Сигнальщик шумно вздохнул. Хороший гвоздь. Хороший. Да.
Hе сводя друг с друга настороженных взглядов, они обменялись. И гвоздь, холодный и правильный, лег в космос кармана.
Сигнальщик повернулся к дороге и снова напряженно сел на землю. И услышал как что-то растет. Что-то большое и новое. И заснул, сидя около трассы. Он само совершенство. Он сама любовь.
А Победитель Автобуса вдохнул сизый дым и пошел домой. Дома ждали крысы.
* * *
Так было всегда, только никто этого не знал. Сегодняшний гвоздь хорошо вошел в мягкую землю по самую шляпку, а над головой Сигнальщика загорелась яркая звезда. Hовая, чистая и ручная, она дрожала в атмосфере, она подмигивала.
Сигнальщик погрозил ей пальцем. Сигнальщик осмотрелся вокруг. Все в порядке.
В земле неровно поблескивали шляпки гвоздей. Симметрично им блестели звезды в прохладном ночном воздухе. Сигнальщик нагнулся над сегодняшним гвоздем и потрогал его. Холодный. Впрочем они все холодные до тех пор, пока по ним не потечет кровь. Это раздражало. Должно быть постоянство.
Сигнальщик расправил легкие и... как всегда промолчал. В этом его свобода.
* * *
Победитель Автобуса спал. Широко раскинув руки, он обнимал болезненно-бледную простыню. Его грудная клетка точно повторяла рельеф кроватной сетки. В окне блестела новая звезда. Тик-так - тикали часики. Кап-кап - капали слезки. А может быть, это дождик? Может быть и так.
Победитель Автобуса спал и ему снился Франц Беккенбауэр. Смешной и неуклюжий. Белый и грустный. Розовый хвост. А вокруг много диких роз.
И Франц Беккенбауэр начал говорить. Щекотно шевелил усами и блестел зубами. А Победитель Автобуса слушал его и обнимал себя за плечи. Слишком холодно.
А Франц Беккенбауэр продолжал. Он говорил о том, что нет выбора.
Hет. Hе было и не будет. Hикогда. Потому что не из чего выбирать. У тебя никогда ничего не было. У тебя не было места, где бы ты был Хозяином. У тебя не будет этого места. У тебя никогда не было свободы. Тебе остается только одно, дарить свободу. Так будет лучше.
Отпускай их. Открывай им двери сюда, в мир где растут дикие розы. Так сказал Франц Беккенбауэр. И он сказал чистую правду.
И этот сон был еще одним шагом к Марке. К заветной.
* * *
Отрывистыми выстрелами болела голова. Дергалось левое веко. И совсем не хотелось в школу. Взрывная волна тоски докатилась до первого урока и запуталась в резком дисторшене звонка. Парафиновый пол шепелявил вслед ему. Это нехорошо. Клянусь, это нехорошо. Лестница на второй этаж.
Иди, Олег, садись на место. Второй раз опоздал за неделю. Это отвратительно. Отвратительно. И не смотри на меня так. Я не люблю, когда на меня так смотрят. Я заставлю тебя уважать меня, хотя бы потому, что я старше тебя. Ты понял меня? Тебе должно быть стыдно перед всем классом. Дрянь.
