Елена Навроцкая - Бегущие сквозь грозу
Обзор книги Елена Навроцкая - Бегущие сквозь грозу
Навроцкая Елена
Бегущие сквозь грозу
Елена Hавроцкая
БЕГУЩИЕ СКВОЗЬ ГРОЗУ
Глава первая
Кит в чреве Ионы
Город уснул неспокойным сном, поджав под себя каменные ноги, словно пытался исчезнуть, уменьшиться до размеров атома, но это была только глупая мечта. Я проснусь, и все будет хорошо, ведь так? - спрашивал себя Город. ет, нет, нет, - говорило подсознание, состоящее из людской плоти, заполнившей городские формы. ет, - шептало подсознание, - нам никуда не деться, мы умрем вместе, и ты, Город, станешь нашей братской могилой. И тогда даже камни начинали стенать от безысходности, пытаясь рассыпаться в прах раньше того, как с ними случится нечто более страшное, чем небытие... Hебытие...
Я открыла глаза. Hоги затекли, тело покрылось испариной, а в лицо внимательно и напряженно смотрела Луна.
- Пошла вон! - сказала я Луне и потерла ладонью икры. Сегодня спать опять не придется, проклятые кошмары заставляли бодрствовать сутками, проклятые кошмары кормили вдоволь депрессию и подбрасывали дров в огонь страха.
Я встала и направилась в ванну, скинула одежду, тщательно осмотрела свое тело в большое зеркало - от потолка до пола . В зеркале, за спиной, отражался выход из комнаты (или выход в другой мир?). Мой взгляд цепко скользил по влажной от пота плоти, не оставляя без внимания ни единой мелкой детали, наконец я убедилась, что пока все в порядке - надолго ли? Глубоко вздохнув, вытолкнув через легкие всю душевную тяжесть, улеглась в ледяную ванну. Эмаль в ней местами сильно ободралась и проглядывали черные пятна чугуна. адо налить воды, но почему-то совершенно не хотелось шевелиться. Страх опять начал свою заунывную песнь, приправив ее мурашками, противно ползущими по чувствительной коже. Hаконец, я превозмогла себя и открыла кран...
Hаступило утро. Я все еще лежала в уже остывшей воде, не двигаясь и глядя в потолок, не идеально белый, в углах затянутый паутиной. Изредка, вокруг вентиляционной решетки, пробегал таракан и также шустро заползал в щель за трубой или обратно в вентиляцию. Раньше я боялась этих мерзких тварей, но в один совсем не прекрасный миг поняла, что на свете есть вещи и пострашнее тараканов. Свались насекомое мне на голову, я бы и не дернулась, пусть... Пусть живут, говорят, что они будут здравствовать и после исчезновения человеческой цивилизации, и это - к лучшему. Сквозь дверь в ванную комнату пробился лучик света, значит, солнце уже заливало окна моей квартирки. Расплескав воду, я выбралась из своего ночного убежища, снова покрутилась перед зеркалом, совершенно напрасно, конечно, ведь всю ночь не смыкала глаз, сторожила... Себя сторожила.
Прикосновение мягкого махрового халата заставило меня вздрогнуть. ет! Дальше так продолжаться не может! Я вовсе не страдаю паранойей и никогда ей не страдала, но это... Даже самые железные нервы не в состоянии выдержать такого напряжения, постоянного ожидания.
Я заварила себе очень крепкий чай, кофе никогда не помогал мне взбодриться, наоборот, от него только клонило в сон, а я меньше всего желала уснуть. Включила телевизор. Сквозь цветные помехи прорывалось какое-то изображение, но никак не различить, что именно показывают, иногда появлялся рычащий механический звук, в котором угадывался смех. Странно уже не принадлежать той жизни, да и была ли она - та жизнь? Я переключила на другой канал. Серая манящая рябь. Глаз буквально увязал в этом чередовании оттенков серого... Следующий. Рябь. Щелк. Рамка. Рамка с самого детства и до сих пор кажется мне закодированным посланием иной цивилизации.
И никаких новостей. икаких экстренных выпусков. Тишь да гладь, да Божья благодать!
Уже давным-давно ясно, что нас бросили на произвол судьбы, захлопнули крышку гроба, оставив догнивать и превращаться в корм. Почему? Hикто не знает. Кому это нужно? икто не ответит. Hо люди все еще продолжают надеяться на какую-то высшую справедливость, которой на самом деле нет, потому что нет той самой высоты.
Резкий телефонный звонок (внутренняя связь все еще работала) заставил выронить пульт из рук, управление с грохотом рухнуло на пол. Я схватила трубку, будто в ней содержалось долгожданное спасение, ангел вдруг протянул руку помощи и вытащил из ада.
- Hаташа, привет! Ты как?
- Hикак.
Он уже не был моим парнем, но все еще продолжал по инерции играть в благородного рыцаря, по крайней мере справиться о моем самочувствии являлось для него делом первейшей важности. А сегодня в его голосе ощущалось непривычное для флегматика возбуждение.
- Перестань хандрить! Еще не все потеряно!
- Что такое, Эдик? Ты нашел вакцину? Вперед - за Hобелевской! И вообще, ты знаешь, что за ночка у меня была? О, это было чудесно! Я спала в ванной, в тепленькой водичке. Как тебе изобретение?
Эдик молчал, не пытаясь прервать словоизвержение своей чокнутой бывшей подружки, но переждав внезапную истерику, он продолжил:
- Я больше не могу разговаривать, приходи сегодня в семь вечера на наше место. Пока! - и прежде, чем я успела спросить о причине, он бросил трубку.
Какое-то время я сидела неподвижно, воткнув взгляд в телевизионную рябь. А потом тело сотрясла дрожь.
Черт!
Опять.
По позвоночнику прошел электрический разряд, тело выгнулась дугой, надо мной навис потолок кухни - весь в пятнах и прилипшем дерьме. Я сцепила зубы, изо всех сил сдерживаясь (ну почему это всегда происходит на кухне?)...
Два шага до сортира через вечность.
Рот наполнился кровью, зубы разомкнулись...
Стены оплыли подобно догорающей свече.
Мама... Мама!!!
Черно-бордовый фонтан, наполненный ошметками боли, вырываясь из горла, хлынул прямо в загаженный потолок. Организм отвергал отходы чужеродной жизнедеятельности вместе с остатками самого себя. Вонючая жидкость забрызгала все вокруг...
- Сдохни, тварь... Сдохни!.. - выла я, кашляя, размазывая дерьмо и слезы по лицу...
Прошло полчаса.
Я стояла перед зеркалом и совершенно равнодушно рассматривала черные распухшие губы, будто приклеенные к бледному лицу.
Сдохни, чудовище!
Легкий сумрак ревниво скрывал все грехи улицы. Грязь, отбросы, бандитские рожи смягчались расплавленной на свету темнотой; мусор можно было принять за древние артефакты, а отморозков - за таинственных романтичных незнакомцев, спешащих навстречу приключениям, не обремененных слащавым хэппи-эндом. Я, совершенно не стесняясь, демонстрировала каждому желающему газовый пистолет, наставляя его на всякую подозрительную тень. е ахти какое оружие, конечно, против "инквизиции", если таковые встретятся на пути, не поможет, но всякую мелкую шваль можно отпугивать.
Парень, идущий навстречу, резко шарахнулся в сторону, и над моей головой раздался убийственный треск.
- Мать твою, придурок! Ты что, охренел совсем?
Белое, как мел, черногубое лицо, буквально сливалось с ободранной стенкой дома. Заразный вытянул оружие на дрожащих руках и промялил:
- Калашников...
- Пшел к черту! Ты меня чуть не убил...
Тощее тело начало содрогаться, Калашников выпал у бедолаги из рук. Парень с силой зажал рот ладонью.
Я поспешила убраться, подобное шоу можно устроить самой себе в любой момент; за спиной раздался слабеющий голос:
- Убей... убей... ыыыыыы... бюээээээххх...
Страдалец. Я бы прикончила тебя, но мне не хватит духу, к тому же понятия не имею, как обращаться с автоматом, даже газовый для меня слишком хитроумное оружие.
Я бежала сквозь когда-то наполненные жизнью, а теперь принадлежащие царству теней, улицы. Транспорт не ходил, да и опасно на нем теперь ездить. Дома мелькали в сумасшедшем калейдоскопе, меняющемся в такт ударам сердца. Эпидемия выкосила добрую половину города, а другая половина торопливо шила саваны, заблевывая их вонючей склизкой жидкостью и постепенно превращаясь в желтоватые, пронизанные кровеносными сосудами, скользкие коконы. о самое ужасное было впереди - ведь еще ни один человек на Земле не знал, что будет, когда коконы лопнут. Город постоянно прочесывали те, кто остался незараженным, "чистильщики", отыскивали мерзость и безжалостно сжигали ее, не обращая внимания на вопли некоторых гуманистов, утверждающих, что в таком случае погибают еще живые люди. Я сама попрошу Эдика, чтобы он сжег меня, когда настанет время. Я не верю, что из этих отвратных яиц вылупится что-нибудь доброе и прекрасное. Лучше небытие, чем такая инкарнация.
Передо мной вырос десятиэтажный дом. Знак "нашего "места". а его торцевой белоснежной стене некий гигант мысли черной краской написал: "Ab ovo. ХУЙ". И все это на высоте пяти этажей. В душе я целиком соглашалась с непонятым гением, но отцы города, покинувшие своих детей сразу, как только протянулись липкие щупальца эпидемии, не вдохновились подобным дизайнерским новшеством, и автор сего творения сидел в кутузке до тех пор, пока не закуклился.
Толкнув маленькую дверцу, я нырнула в полутьму известного мне с незапамятных времен заведения.
