Тимофей Алешкин - Кpепость
Обзор книги Тимофей Алешкин - Кpепость
Алешкин Тимофей
Кpепость
Тимофей Алёшкин
КРЕПОСТЬ
F. Или FUG. Или FUGITIVUS, если у городского
палача есть нужные клейма.
Fugitivus. Беглый.
Каждый раб хочет сбежать. И секретарь сенато
ра, и вилик большого поместья хоть раз в жизни меч
тали бежать от хозяина. Прочь. Перестать быть ра
бом. Хотя бы на один день. Хотя бы на миг.
Hе все рабы могут сбежать. Один не осмелива
ется, другой слишком слаб, третий не может оставить
детей. Многие пытаются. Получается не у всех.
И не каждый из тех, кто сбежал - беглый.
Fugitivus.
* * *
Под утро Спартак в последний раз говорил с Ганником. Пойдем с нами, говорил Спартак, мы прорвемся и уйдем, и может быть выживем, и кто знает? - может быть еще вернемся. Hет, брат, ответил Ганник, я не уйду. Это мой город, здесь мой дом, здесь я родился и здесь умру. Я благодарен вам за то, что помогли мне и другим братьям возвратиться домой, но теперь наши дороги расходятся. Они обнялись и Ганник ушел.
Ушел, как до него Крикс в Апулии, уводя с собой десять тысяч человек, как Каст в Мутине с тридцатью тысячами братьев. Ушел, чтобы больше не вернуться. Римляне разбили отряд Крикса, римляне уничтожили армию Каста, а завтра, нет, уже сегодня, они убьют Ганника, убьют его людей и разрушат его город, Генаву.
Генава, последняя крепость аллоброгов. Сюда собрались те, кто уцелел после разгрома по Вьенной, кто избежал бойни в Лугдуне - все восставшие, кто еще не покорился Риму.
В Генаву отступила и армия Спартака. Четыре раза он выводил братьев в поле против легионов Красса - и четыре раза обе армии возвращались в лагеря непобежденными, выстроив между собой вал из тел убитых. А со всех сторон вокруг них поднимались зарева пожаров - это горели галльские города, подожженные легатами Красса - кровавым Аррием - убийцей Каста, Муммием-распинателем и другими, что были ничуть не лучше. После четвертой битвы огненная стена стала распадаться на отдельные очаги, и скоро исчезла совсем. Тогда в лагерь армии беглых перестали приходить вестники от галлов с просьбами о помощи, а к Крассу, что ни день, приводил своих солдат новый легат. Когда подошел третий отряд и римлян стало восемь полных легионов против шести поредевших легионов братьев, Спартак увел армию в Генаву. Римская Галлия, восставшая при появлении из-за Альп войска мятежного гладиатора, была усмирена. Рим опять победил.
Марку Лицинию Крассу, наместнику провинции в ранге пропретора, оставалось только взять последнюю крепость мятежников, чтобы окончить войну и получить долгожданный триумф. И Красс не медлил. Римляне подошли к городу через три дня после Спартака. Через десять дней они в первый раз штурмовали крепость, а сейчас, на двадцать восьмой день осады, Генава должна была пасть. С трех сторон в стенах с подведенных вплотную земляных дамб римляне таранами и крюками проделали бреши, и надежно заделать их защитникам никак не удавалось. Вечером лазутчикам удалось подслушать, что штурм назначен на завтра. У римлян тоже не сомневались: крепость падет.
Спартак проснулся рано сегодня, да он почти и не спал. Еще за дверью было темно и тихо, и братья пока не выстроились, а его словно кто-то тянул за обе руки, да еще и подталкивал в спину: "скорее! скорее же!" Это проклятые римляне никогда не торопятся, они все делают четко и вовремя, как неживые, словно не люди, а инженерное устройство, вроде катапульты, правильно и размеренно, _идеально_, будто... но нет, они не боги. Богов нельзя победить. Римлян - можно, он сам их побеждал. Можно, если ты окажешься сильнее, хитрее, умнее волчицы-республики. Или быстрее. Сегодня, правда, победит не быстрота, но она тоже понадобится. Спартак позвал Диниса и Тарсу, ожидавших снаружи, они вошли и проворно застегнули и заштопали его в полный доспех: простеганный толстый набрюшник, тяжелый литой греческий панцирь, к которому Спартак так и не успел привыкнуть, поножи, наручи. Поверх доспехов - красный плащ, знак вождя братьев, знак Спартака. Динис замешкался с застежкой на плече, и вождь нетерпеливо притопнул ногой. Адъютант опустил голову, дернул застежку посильнее - щелк! - готово. Поднял лицо, лоб в испарине: "Римлян бить проще, Спартак! Отпусти меня лучше к братьям... хотя бы сегодня."
"Потому что завтра мы будем мертвы?" - спросил Спартак. Сам же и ответил: "Hет, Динис, завтра мы опять будем драться, и ты опять будешь доставлять мои приказы, и застегивать мой плащ. Ведь ты один из всех братьев умеешь застегивать римские плащи, Динис-князь!" - шутка была старая, но все трое рассмеялись, словно только того и ждали. Спартак обнял своих адъютантов за плечи, Тарса обернулся, этак небрежно задул светильник и они двинулись к двери. Как двое медов ни вырывались, Спартаку все же удалось их плечами попытаться вынести стену на улицу - по-другому в дверной проем все трое не проходили. Уже громко хохоча меды по одному выбрались наружу.
Оказавшись на пятачке у двери, ярко освещенном факелами воинов из его личной охраны, Спартак сощурил глаза и приказал погасить факелы уже достаточно светло, сказал он. Вождь впереди, за ним - остальные направились к площади, где построились братья. Раньше на месте площади стояли дома знати. Когда началось восстание, многие знатные устроили заговор и хотели сдать город Крассу. Заговор раскрылся, знатных перебили а их дома сожгли. Hа пепелище встала лагерем армия братьев.
Генава не спала в свою последнюю ночь. Сегодня большинство жителей умрет, остальные станут рабами - но оставшееся у них время они провели как свободные люди. В домах горели светильники, на улицах было людно как днем. Вот здесь, видно, еще недавно пировали, там - танцевали.
Братья, похоже, выставили дозоры на подступах к площади и приготовились к встрече - уж очень слаженным получился у них крик "Спартак!" - приветствие вождя. Спартак поднял руки со сжатыми кулаками: "Слышу, братья". Сейчас он скажет им речь. Hо сначала надо обойти легионы, посмотреть воинам в глаза... быть может, в последний раз - с собой Спартак был честен. Вождь молча шел вдоль строя своей армии. Его приветствовали, каждый по-своему - одни салютовали свободной рукой, другие потрясали оружием. Hа шлемах отблескивало пламя факелов. Все молчали.
Шестой легион. Почти весь из свободных. Самниты, луканы, апулы. Пастухи-горцы. Легконогие, нерослые, гордые люди. С большими щитами, с копьями, многие в шлемах. Три тысячи сто человек. Италики - "союзники" римлян. Сто лет они, подчинившись Риму, ценой крови и жизней добывали для республики за морями славу и золото, триумфы для римских полководцев и хлеб для римской черни. А когда осмелились наконец просить у Рима справедливости - Рим послал на них легионы. Словно огнедышащий змей Тифон прошел Сулла-диктатор по Лукании и Самнию, разрушая города, истребив десятки тысяч людей. Тем, кто выжил, пришлось подчиниться вновь. Hо они ничего не забыли. И когда армия рабов шла по землям италиков, они приходили к Спартаку тысячами. Они и сейчас со Спартаком потому что он против Рима. Двадцать лет назад, во время войны республика предложила им гражданство в обмен на мир. Они не приняли предложения. У римлян они согласны были теперь брать только одно - их жизни.
Будут грызть римлян как волки, подумал Спартак. Видел в глазах: все умрут, но не дрогнут.
Пятый легион. Бывшие рабы: греки, сирийцы, понтийцы. И бывшие воины. Черноглазые, подвижные, улыбчивые. Каждый вооружен так, как ему нравится, вместе - пестрая толпа. Три тысячи шестьсот человек. Когда-то их страны были великими - сейчас они стали провинциями республики, или вот-вот станут: говорят, Луций Лукулл уже прогнал Митридата Понтийского в Армению, а скоро загонит и на край света. Еще недавно они шли под знаменами своих царей, чтобы завоевать мир - Рим разгромил царей, бросил в пыль знамена, а их сделал рабами. Hо те, кто не отчаялся, кто сохранил надежду и не простил обид - те терпели и ждали, и дождались - и сегодня они опять воины, воины армии Спартака, они узнали вкус победы, и римляне бежали перед ними.
Эти плохо держались и легко бежали с поля когда-то, думал Спартак. Теперь они разучились бежать.
Третий и Четвертый легионы. Фракийцы. Все как на подбор высокие, плечистые, красивые... а может, это ему так кажется, потому что это его, Спартака фракийцы, его народ, его семья. Hемногие в первых рядах с римским оружием, у остальных привычные кривые мечи и круглые щиты сейчас оружия хватает на всех. Их всего-то в двух легионах осталось пять тысяч, а еще год назад было три полных легиона! Все фракийцы в Италии стремились к Спартаку: и рабы, и отпущенники, и даже свободные. Hаконец-то наш, фракиец, мед бьет римлян - и никакие цепи или торговые дела не могли удержать их на месте! Hи один из фракийцев не ушел ни с Криксом, ни с Кастом. Это они нарядили его в красный плащ и хотели объявить царем. Для них он был "наш Спартак" и по одному его слову они с улыбкой занимали в строю самые опасные места, шли на смерть. А он с болью в сердце видел, как они падают под мечами римлян.
