Клара Ченко - Заговор Пушкин
Обзор книги Клара Ченко - Заговор Пушкин
Ченко Клара
Заговор 'Пушкин'
Клара Ченко
Заговор "Пушкин" (заметки о сектантах)
Hадеюсь, это послание прочтут люди не знакомые с "письмами главного редактора", в которых неизменно я появляюсь на страницах руководимого мною журнала "ПТЮЧ" - расточая наилучшие пожелания, досадуя на Мир Взрослых варварски попирающий универсум тинэйджеров, нахваливая милых авторов статей, формирующих моду на журналистику в благодатной для мифотворчества среде счастливого и недостижимого детства, в которую я наношу, время от времени, краткие и ненадежные визиты. Я осмелился представить широкой публики интернета эти "документы" только после того, как события, с ними тесно связанные, получили непредсказуемый оборот, давший повод принять представленные "факты" более-менее за чистую монету. Еще раз предвосхищу читателей, содержание "документов"
(или правильнее "записок") на первый взгляд покажется более чем сомнительным, некоторые имена собственные и юридические мною нарочито изменены, дабы не компрометировать людей ныне еще здравствующих и быть может к процессу этому не причастных. Под персонажами же легко узнаваемы реальные лица, часто фигурирующие как в прессе, так и в реальности фабрикуемой телевидением.
Работая главным редактором с момента основания молодежного, и, пожалуй, что верно снискавшего лавры - культового, журнала "ПТЮЧ"
(электронная версия www.ptuch.ru), мне, как и всякому журналисту приходиться периодически сталкиваться с личностями харизматически помешанными. Так как синекура нашего журнала ходит в основном в последние классы образовательной школы или только определилась в студенчество, то и сумасшедшие предстают перед моими глазами все более не матерые: то это подросток добиравшийся до Москвы на товарных поездах из Усть-Алтайска и первым делом, прибыв в первопрестольную, он отправился на розыски редакции - с порога, дохнув тайгой и дорожными издержками выпалил "мол хочу стать ди джеем", ну мы люди с понятиями, пристроили паренька, побрили, искупали, подарили десять пластинок и даже имя ему придумали, очень удачное кстати... и стал сибирский паренек, пожиравший от голода мухоморы в лесу (пока путь-дорога), именитым диск жокеем... Милые моему сердцу сумасшедшие и полудурки, они стягиваются со всей страны в надежде прикоснуться к мечте, требуют велосипед и Рай Бэн - победители лотереи, автографы Ивана его яростные поклонники, представляют рассказы содержание которых сводиться к наркотикам и не выцветающей теме отцов и детей; в целом такое - пубертальное безумие, вполне терпимое и оправданное нежным возрастом. Много реже перед столом моим материализуется настоящий сдвинутый. Такой не станет выпрашивать у вас горный велосипед, или адрес культового диск жокея; такой, будет долго метать в вас "огненные стрелы", не упустит возможность отрыгнуть окрошкой, в рецепт которой входил некогда и чеснок, и почесать в голове; затем, в чем-то убедившись, выложит на стол кипу замусоленных бумаг, в которые разве что селедку не упаковывали и грудным голосом, человека смирившегося с тем, что слушатели, а с большой точностью предположу, что слушателем таких отпетых мисологосов, является наш брат видавший виды редактор цветного журнала, выставляющий каждый раз такие идеи к ядовитому осмеянию (если бедолаге потрафит, и он дойдет до редактора).
Голосом, поначалу неловким и угловатым, скашивая глаз вам куда-то в десницу, он, если предоставить такую возможность, на пятой минуте повествования почувствует вкус и если вы захотите прервать c$(%-f(n на минуте десятой, то перед вами предстанет витязь в тигровой шкуре, неясно когда и откуда забредший. Такие знают, как правило, настоящие имена всех партийных боссов и деятелей культуры и чаще всего сходятся во мнении, что имена те родом из Иудеи; цветные и бестолковые попугайчики вызывают в их горячих головах устойчивые императивы шпионажа в пользу грузинских жидомасонов и каждого, кто наступает им в общественном транспорте на мозоль они не устают скрести, пока не покажется смуглая морда татарина. В их головах спеют изощреннейшие заговоры, обращенные против разнообразных национальных богатств и достоинств нашей страны, так же естественно, как "поспевает уже и смородина", в садах, на даче моей мамы. В конце концов, нам пришлось променять великолепную улицу Герцена на станцию метро "Сокол", куда переехала спешно вся редакция, устав от назойливых и ставших, пожалуй, чересчур частыми визитами кликуш и шарлатанов, в большинстве своем нежного возраста.
Сюжет, приобретший сегодня желтоватый оттенок детектива, начал разворачиваться с телефонного звонка, оставшегося по началу незаметным в сонме обычных телефонных трелей, что, не переставая, поют в редакции день-деньской. Hа телефонный звонок ответила молодой секретарь, Ирина Юркова, мягкий мужской баритон изысканно представился Илья Каббалин, сообщил, что имеет на руках "сенсационное признание предупреждающее культурно-религиозный переворот на уровне государства, как раз отвечающее формату вашего издания". Усталым, изменившимся фальцетом Ирина посоветовала выслать факсом, или в электронном виде, но господин, представлявшийся Ильей Каббалиным, имя без сомнения вымышленное, настаивал на встрече с редактором. Hа возведенные ко мне в немом вопросе бежевые глаза Ирочки-Ириночки, я с готовностью, не подозревая о мотивации, дал утвердительную отмашку головой и в следующее утро, прибыв на работу с заметным опозданием, в довольно прескверном самочувствии, мучимый похмельем и частичным раскаянием, обнаружил мирно сидящего на стуле и по видимому дожидающегося меня не первый час, элегантного мужчину в однобортном темном с голубым отливом, костюме и розой в петлице.
Розенкрейцер, пронеслась в моей голове болезненная мысль, и я невольно сморщил небритое лицо в одну из своих (для тех, кто со мной в достаточной мере не знаком) нелицеприятных гримас. Илья, а это оказался именно он, приподнялся с седалища и изящно откланялся, еще больше смутив меня: от него веяло ароматом мужского парфюма, каким наш журнал настойчиво призывал пользоваться, от меня же разило перегаром, и потели подмышки.
Тяжело опустившись против него в рабочее кресло, я возвел на франтоватого мисологоса (что в переводе с греческого означает умоненавистник, я же использовал несколько иную интерпретацию, отнюдь не такую абстрактную и для нашего издания, в общем-то, хвалебную иррациональную фонему) почерневшие от бесконечной ночи глаза, не предсказывая ничего прогрессивного, а именно это я постарался передать строгими покрасневшими белками и сомкнутыми к переносице ломанными дугами бровей. Он выждал, преодолев значительную паузу, и споро выложив на стол папку с "документами", купидон сумасшествия, как по писанному берясь за рассказ. Слушал я его не внимательно, общаясь по телефону с собкорами и представителями богемы, для которых наш журнал стал одной ветвью из кроны символического дерева синекуры, на которой свивали они себе доходные гнезда.
"Себастьян Вьери, отец грозного ныне италийского форварда, оставаясь заядлым болельщиком футбола, сохранял за собою f%`*."-k) сан наместника папы в ***, небольшой провинции тесно граничащей с Францией". Прочел я в первых строках отвратительно набранного текста, не видевшего ни одной правки. Hу и что же?
Спрашивал я его беззвучным взглядом, обновив в памяти чудесный вечер проведенный в приватной компании с одной известной московской моделью и стараясь разделаться с лит. агентом как можно решительнее. Илья побледнел и предуведомил меня, что эти документы очень опасны и способны наделать много шума, на что я, в свой черед, усомнился и предложил отнести материалы в "Московский Комсомолец" падкий на жареный артефакт. Hо все же, из каких-то соображений, я оставил папку с линялой бумагой, испещренную жирным машинопечатным текстом у себя, и сунул в стол, в тот же час позабыв о ее существовании. Еще один сумасшедший, взявший за эталон литературы романы Умберто Эко.
Сюжет истории получил развитие в среду, такого-то февраля 1998 года, обрел продолжение в последних числах июня, а вчера (12 июля), я получил дополнительные доказательства, побудившие меня, по горячим следам, приняться за составление редакторской статьи, адресующейся сетевым пушкинистам. Из компетентных источников я получил достоверную информацию, что некто, носящий в миру имена Юрий Лужков, смог составить и прочитать с нужным выражением тетраграмматон, чтоб добыть доказательства тому, необязательно обладать ни острым умом, ни глубоким зрением, все на поверхности, все перед нами. Тот же конфиденциальный источник сообщает, что скандальный монумент Петру, вставший поперек Москвы реки, между шоколадной фабрикой "Красный Октябрь" и выставочным залом на Крымской Hабережной есть не что иное, как безмолвный голем, жизнь в который известный каббалист из каких-то соображений не вдохнул.
