Дмитрий Быков - Военный переворот (книга стихов)
Обзор книги Дмитрий Быков - Военный переворот (книга стихов)
Быков Дмитрий
Военный переворот (книга стихов)
Дмитрий БЫКОВ
ВОЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ
(книга стихов)
ЧЕРНАЯ РЕЧКА
ЧЕРНАЯ РЕЧКА
(маленькая поэма)
1.
Этот проспект, как любая быль,
Теперь вызывает боль.
Здесь жил когда-то Миша Король,
Уехавший в Израиль.
Не знаю, легко ли ему вдали
От глины родных полей:
Ведь только в изгнании короли
Похожи на королей.
Мой милый! В эпоху вселенских драк
В отечественной тюрьме
Осталось мало высоких благ,
Не выпачканных в дерьме.
На крыше гостиницы, чей фасад
Развернут к мерзлой Неве,
Из букв, составляющих "Ленинград",
Горят последние две.
И новый татарин вострит топор
В преддверье новых Каял,
И даже смешно, что Гостиный Двор
Стоит себе, как стоял.
В Москве пурга, в Петербурге тьма,
В Прибалтике произвол, )1
И если я не схожу с ума,
То, значит, уже сошел.
- - ----------
1) Писано в январе 1991 года. Читатель, взыскующий актуальности, волен трансформировать эту строку: "В Абхазии произвол", "В Ичкерии произвол", "В Америке произвол": Автор думает, что где-нибудь произвол будет обязательно.
2.
Я жил нелепо, суетно, зло.
Я вечно был не у дел.
Если мне когда и везло,
То меньше, чем я хотел.
Если мне, на беду мою,
Выпадет умереть
Я обнаружу даже в раю
Место, где погореть.
Частные выходы - блеф, запой
Я не беру в расчет.
Жизнь моя медленною, слепой,
Черной речкой течет.
Твердая почва надежных правд
Не по мою стопу.
Я, как некий аэронавт,
Выброшен в пустоту.
Покуда не исказил покой
Черт моего лица,
Боюсь, уже ни с одной рекой
Не слиться мне до конца.
Какое на небе не горит
Солнце или салют,
Меня, похоже, не растворит
Ни один абсолют.
Можно снять с меня первый слой,
Можно содрать шестой.
Под первым слоем я буду злой,
А под шестым - пустой.
Я бы, пожалуй, и сам не прочь
Слиться, сыграть слугу,
Я бы и рад без тебя не мочь,
Но, кажется, не могу.
3.
Теперь, когда, скорее всего,
Господь уже не пошлет
Рыжеволосое существо,
Заглядывающее в рот
Мне, читающему стихи,
Которые напишу,
И отпускающее грехи,
Прежде чем согрешу,
Хотя я буду верен как пес,
Лопни мои глаза;
Курносое столь, сколь я горбонос,
И гибкое, как лоза;
Когда уже ясно, что век живи,
В любую дудку свисти
Запас невостребованной любви
Будет во мне расти,
Сначала нежить, а после жечь,
Пока не выбродит весь
В перекись нежности - нежить. Желчь,
Похоть, кислую спесь;
Теперь, когда я не жду щедрот,
И будь я стократ речист
Если мне кто и заглянет в рот,
То разве только дантист;
Когда затея исправить свет,
Начавши с одной шестой,
И даже идея оставить след
Кажется мне пустой,
Когда я со сцены, ценя уют,
Переместился в зал,
А все, чего мне здесь не дают,
Я бы и сам не взял,
Когда прибита былая прыть,
Как пыль плетями дождя,
Вопрос заключается в том, чтоб жить,
Из этого исходя.
Из колодцев ушла вода,
И помутнел кристалл,
И счастье кончалось, когда
Я ждать его перестал.
Я сделал несколько добрых дел,
Не стоивших мне труда,
И преждевременно догорел,
Как и моя звезда.
Теперь меня легко укротить,
Вычислить, втиснуть в ряд,
И если мне дадут докоптить
Небо - я буду рад.
Мне остается, забыв мольбы,
Гнев, отчаянье, страсть,
В Черное море общей судьбы
Черною речкой впасть.
4.
Мы оставаться обречены
Здесь, у этой черты,
Без доказательств чужой вины
И собственной правоты.
Наш век за нами недоглядел,
Вертя свое колесо.
Мы принимаем любой удел.
Мы заслужили все.
Любезный друг! Если кто поэт,
То вот ему весь расклад:
Он пишет времени на просвет,
Отечеству на прогляд.
И если вовремя он почит,
То будет ему почет,
А рукопись, данную на почит,
Отечественно просечет.
Но если укажет наоборот
Расположенье звезд,
То все, что он пишет ночь напролет,
Он пишет коту под хвост.
Ленинград,
Черная речка - проспект Морской славы.
1991
СТАРЫЕ СТИХИ
ЗАСТОЛЬНАЯ ПРОПИСЬ
Играют на улице дети,
которые рады весне,
И мы существуем на свете,
а кстати, могли бы и не.
Возносимся духом к высотам,
над грустью своей восстаем,
И ходим в кино по субботам,
и разные песни поем.
Забудем о мелкой обиде
по чьей-то случайной вине:
Планета летит по орбите,
а кстати, могла бы и не,
И ветры в окошко влетают,
и хочется жить веселей,
И первые листья латают
прорехи в ветвях тополей.
В подлунной, признаться по чести,
любая удача в цене,
Но мы тем не менее вместе,
а кстати, могли бы и не,
А вам, вероятно, известно не хуже,
чем мне самому,
Что это совсем неуместно
бродить по Москве одному.
Конечно, любого хватало,
Поныне нам снится во сне,
Как крепко нам с вами влетало,
а кстати, могло бы и не,
Могли бы на нас не сердиться,
могли бы и нас не сердить,
И попросту с нами водиться
щадить и не слишком вредить.
А все-таки - выпьем за вечер,
родной, городской, на Тверской,
Который, по счастью, не вечен,
поскольку настанет другой,
За первые майские грозы
в сверкании капель и глаз,
За наши небывшие слезы!
За зло, миновавшее нас!
За листья! За крик воробьиный!
За круговращенье планет!
За этот вишневый, рябинный,
каштанный, сиреневый цвет,
Прощания и возвращенья,
холодную воду и хлеб,
За вечное коловращенье
таинственных наших судеб!
Не стойте же, как истуканы!
Утопим печали в вине,
Которое льется в стаканы,
а кстати, могло бы и не.
ПЕСЕНКА ОЖИДАНИЯ
Сначала дом, потом дорога.
Обнимет друг, и враг простит.
Как подведение итога,
Снежинка первая слетит.
Сперва пруды, а после взгляды
Начнут подергиваться льдом,
Но перепады, перепады
Давайте с вами переждем.
Сначала яблоки поспели
И выше стали небеса,
А после у реки запели
Неведомые голоса.
Сперва дыхание прохлады,
Потом скамейки под дождем,
Но листопады, листопады
Давайте с вами переждем.
Сначала жар, а после холод,
Сперва хула, потом почет,
Сначала стар, а после молод,
А иногда наоборот.
И дни беды, и дни отрады
Своим проходят чередом,
Но перепады, перепады
Давайте с вами переждем.
Сначала - первая примета
Светлее станет синева,
Потом закружится планета
А вслед за нею - голова.
Айда меж трех знакомых сосен
Бродить без цели допоздна!
Сперва зима, а после осень,
А там, глядишь, придет весна.
1985
* * *
...И если даже - я допускаю
Отправить меня на Северный полюс,
И не одного, а с целым гаремом,
И не в палатку, а во дворец;
И если даже - ну, предположим
Отправить тебя на самый экватор,
Но в окружении принцев крови,
Неотразимых, как сто чертей;
И если даже - вполне возможно
Я буду в гареме пить "Ркацители",
А ты в окружении принцев крови
Шампанским брызгать на ананас;
И если даже - я допускаю,
И если даже - ну, предположим,
И если даже - вполне возможно
Осуществится этот расклад,
То все равно в какой-то прекрасный
Момент - о, как он будет прекрасен!
Я расплююсь со своим гаремом,
А ты разругаешься со своим,
И я побегу к тебе на экватор,
А ты ко мне - на Северный полюс,
И раз мы стартуем одновременно
И с равной скоростью побежим,
То, исходя из законов движенья
И не сворачивая с дороги,
Мы встретимся ровно посередине...
А это как раз и будет Москва!
1987
* * *
Все фигня!
По сравнению с любовью все фигня!
По сравнению с любовью,
жаркой кровью, тонкой бровью,
С приниканьем к изголовью
по сравнению с любовью
Все фигня!
По сравненью с удивленной,
восхищенной, раздраженной
С этой женщиной, рожденной
Для меня!
Нежный трепет жизни бедной,
упоительной, бесследной,
Беспечальный рокот медный
золотой трубы победной
Отменя
Как мерцаешь ты во мраке,
драки, ссадины и враки
Затихающего дня
Оттеня!
Но пока,
Но пока ещё мы тут,
Но покуда мы пируем, озоруем и воюем,
И у вечности воруем наши несколько минут,
Но пока
Мы ленивы и глумливы,
непослушны, шаловливы,
И поем под сенью ивы наши бедные мотивы
И валяем дурака
Но пока
Есть ещё на свете нечто,
что пребудет с нами вечно
И не скатится во тьму
Потому
Нет ни страха, ни печали
ни в пленительном начале,
