Неизвестно - Силецкий Зимарь
Обзор книги Неизвестно - Силецкий Зимарь
АЛЕКСАНДР СИЛЕЦКИЙ
ЗИМАРЬ
Рассказ
Зима в тот год надвинулась внезапно.
Листья на деревьях, не успев облететь, как-то сразу поникли, съежились - и бурыми колокольцами нелепо болтались под ударами ветра на мерзлых ветвях.
И - несмолкаемый, сухой, как кашель, шорох и перезвон плыли над землей.
Монотонный, как молитва, шепот, нескончаемое причитание увядшей красоты.
Городок был маленький, и дыхание близких вьюг и ледяное сверкание солнца в бесцветном небе особенно чувствовались на опустевших улицах, на перекрестках, где одиноко и тревожно мигали светофоры.
Люди тотчас же попрятались в свои большие прочные дома, наивно-безотчетно стремясь быть защищенными теплом жилищ; автомобили, будто катера на замерзших реках, без движения выстроились вдоль тротуаров.
Город быстро и как-то незаметно погружался в долгую зимнюю спячку.
Лишь в одном месте, на центральной площади, возле городского парка, еще сохранялось подобие жизни и веселья.
Да-да - именно веселья, потому что люди, сгрудившиеся перед парковой оградой, тихонько, но от души посмеивались, толкали друг друга в бока и, перемигиваясь, вполголоса судили и рядили - беззлобно, как это часто бывает у праздных, случайных зевак.
- Гляди-ка, гляди-ка, шевелится. Не нравимся мы ему, что ли?
- Нет, он, конечно, не урод, хотя других послушать - уши вянут. И в лице есть даже что-то симпатичное, но. какой-то он весь дикий!..
- И где такую страсть откопали? Сроду ничего похожего не видел! И впрямь - Зимарь.
В самом центре людского кольца стояла массивная железная клетка.
В ней сидел человек.
Он был укутан в меховую шубу и сидел прямо на голых досках.
Шапки на нем не было. Длинные русые волосы обрамляли его узкое бородатое лицо.
Со стороны он казался неподвижным, и только взгляд его, напряженный, что- то ищущий, скользил по толпе - как маятник, туда-сюда, да тонкие ноздри широко раздувались, ловя запахи, что прилетали с площади.
Мятно-пряные запахи первого дня зимы.
Временами его оцепенению приходил конец.
Тогда человек вздрагивал всем телом, точно в нем распахивалась невидимая дверца, выпускавшая наружу сгусток беспокойно бьющейся энергии, он начинал беспомощно шевелиться в коконе своей шубы, барахтаться в ней, становясь на колени, - но вспышка активности быстро угасала, и вновь апатия овладевала им.
Рядом с клеткой важно прохаживался невысокий коренастый мужчина в шитом золотыми нитями полушубке и громадной куньей шапке, надвинутой на самые брови, и приговаривал громко, с хрипотцой:
- Давай, давай, кто посмотрел - плати! Вон ящик - кидай монету!
- Да за что платить-то? - с вызовом спросил вдруг кто-то из толпы.
- Как, за что? - удивился хозяин клетки. - А за все: за зрелище, за выставку, за, так сказать, сюрприз. Чудо природы! Где еще увидите такого Зимаря?! Только у меня. Во всем белом свете - только у меня!
- А почему же он - Зимарь? - удивились в толпе. - Что это такое?
- Действительно, - раздались голоса.
Мужчина перестал вышагивать взад-вперед перед клеткой, сунул руки в карманы полушубка и, склонив голову набок, ненадолго задумался.
Или просто сделал вид, что задумался, - ведь подобные вопросы наверняка ему задавали и прежде.
- Да кто ж его знает, - сказал он наконец, словно и сам недоумевая. - Зимарь он - и все тут. Сам так назвался. Я его предупредил: смотри, говорю, я ведь вывеску дам, так на ней и напишу - «Зимарь», а он только знай себе кивает. Согласен, выходит. Ну, вот и все.
Хозяин повернулся к ящику с деньгами и, приподняв его обеими руками, слегка встряхнул.
- Не густо, не густо, доложу я вам, - сокрушенно покачал он головой. - Плохо бросаете. А смотреть, небось, каждый горазд.
С самого раннего утра небо было подернуто легкой, чуть заметной дымкой.
К полудню она сгустилась и превратилась в серую пелену, совершенно закрывшую солнце.
И, наконец, над городом заплясали первые снежинки.
Зимарь привстал внутри клетки, вскинул руки и замер так на несколько секунд, повернув лицо к стылому небу, и вдруг тихонько засмеялся, и, словно в трансе, закрыв глаза, принялся раскачиваться из стороны в сторону, а грязные половицы скрипели в такт его движениям, и этот скрип, негромкий, но протяжный, монотонный, как плач детеныша ночного зверя, поплыл над площадью, мешаясь со смехом.
Толпа загудела.
- Вот! - воскликнул хозяин клетки, театрально выбрасывая руку вперед. - Сейчас вы можете наблюдать Зимаря в активный период. Он пробудился! Зрелище, достойное пера Шекспира!.. Или Вольтера. - неуверенно, после короткой паузы, добавил он. - Словом, это вам не баранки есть. Это - жизнь, и это - искусство. Да, искусство, - повторил он непреклонно. - Искусство Зимаря! Я утверждаю. Послушай-ка, Зимарь, ведь тебе хорошо сейчас, не так ли?
Зимарь непонимающе взглянул на хозяина. Казалось, этот вопрос застал его врасплох.
- Да, - наконец еле слышно произнес Зимарь.
- А вот и неправда! - крикнула девушка, что стояла ближе всех к клетке и уже долгое время с немым состраданием глядела на Зимаря. - Неправда! Ему сейчас очень плохо. Разве вы не видите?
- Что ты понимаешь, детка? - рассмеялся хозяин. - Все вы такие: вам бы только пожалеть. Для вас это так, игра. А уж я-то своего Зимаря понимаю. Он - мой хлеб. И я знаю, когда ему плохо, а когда - хорошо.
- Неправда, - повторила девушка. - Вы не видите самого главного.
В толпе громко зашушукались.
- Это чего же, позвольте спросить? - недобро прищурился хозяин.
Она стояла перед ним - маленькая, щуплая, в легком не по сезону, коротком стареньком пальтишке, самая обыкновенная девчонка, миллион таких.
Но ее глаза!..
- Шла бы ты отсюда, - посоветовал хозяин, отворачиваясь от нее.
По толпе - из края в край - порхнул согласный и язвительный смешок.
Но девушка, как будто и не слыша ничего, шагнула к самой клетке и, просунув руку между железными прутьями, потянула Зимаря за полу шубы.
Тот чуть вздрогнул и вопросительно, с тревогой взглянул на нее.
Непонимание и странная какая-то надежда.
- Зимарь, - позвала девушка, - ты не волнуйся. Все будет хорошо. Я.
- Кто ты? - глухо, как бы издали, спросил Зимарь. - Я. тебя знаю?
Он словно силился сам угадать недоступное ему.
- Я слышала о тебе, - быстро зашептала девушка. - Я нарочно пришла. Я подумала.
- Ты еще тут?! - схватил ее за рукав хозяин клетки. - Я, кажется, сказал.
- Не горюй, Зимарь! - бросила девушка через плечо. - Я приду. Скоро.
Не докончив, она прощально махнула рукой и пропала в скопище зевак.
К полуночи небо разъяснилось, и в морозной тьме замерцали звезды.
Хозяин клетки отправился в гостиницу, где во втором этаже за подобающие деньги снял себе маленький уютный номер с широкой кроватью, фаянсовым умывальником и малиновой портьерой на окне.
Хозяин себе цену знал и прибедняться не любил.
Зимарь предпочел заночевать в клетке.
Он запахнул покрепче шубу, поднял воротник и свернулся калачиком на заиндевевших досках пола.
Перед уходом хозяин сказал:
- Сегодня был удачный день. Повезло же мне, черт возьми, когда я встретил тебя!.. Так бы теперь и колесить всю жизнь, о куске хлеба не заботясь! Да ведь и ты, брат, устроился недурно, а?
Зимарь ничего не ответил.
- Ладно, - добродушно произнес хозяин, - когда-нибудь мы с тобой поговорим начистоту. Не век же тебе молчать. Ну, до завтра.
Зимарь остался один.
Он лежал без сна долго.
В его голове не роились воспоминания, не выстраивались в причудливые картины славные мечты о будущем, не теснились в груди обиды, горести, не томило его ничто, способное гнать сон, и тем не менее он ворочался с боку на бок, вздыхал и печально глядел в темноту.
Странно, зима была его стихией. Откуда ж эти вялость и апатия, тоска?
Болезнь?
Нет, он зимою вовсе не болел. Даже смешно: в любимый-то сезон!..
Причина таилась в другом.
Он внезапно поймал себя на удивительном, давно забытом чувстве.
Чувстве ожидания.
Он даже не знал, чего именно ждет. И зачем.
Вернее, ощущал, наверное, всегда, и через это - знал, но вдруг забыл, поскольку чувство, обостренное, из подсознания, явилось вместе с радостью от наконец нагрянувшей зимы, а после эта радость понемногу испарилась, и чувство вместе с ней ушло.
Рядом с клеткой, в темноте, послышались шаги.
- Зимарь, ты спишь?
И память наконец-то возродилась!
Вот кого он безустанно ждал! Пускай не отдавая в том себе отчета.
Верил - в ожидании, и вера подменяла знание до самого последнего момента.
- Зимарь, почему ты такой?
- Какой? - спросил он очень тихо.
Что-то может случиться, показалось вдруг ему. Да, может, может - именно теперь!..
Но зачем? И почему - сейчас? Ведь он уже бежал от перемен - однажды.
- Ты - в клетке. И тебя называют - Зимарь. Тебя это не удивляет?
