Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 2008 год
Прогресс просвещения и толерантности казался в XIX столетии необратимым. Ограничительные законы, запрещающие евреям селиться в старом Кракове, были отменены в 1860 году. В начале следующего столетия иудеи составляли уже треть городского совета, а в 1905-м один из почтенных приверженцев Моисеева закона даже занял пост заместителя бургомистра.
Все перевернулось в 1939-м. Германские оккупационные власти согнали всех не успевших бежать из города евреев в «гетто» в заречном районе Погорже, а затем в концентрационный лагерь в Пласцове (ныне — Площадь героев гетто). В марте 1943-го его обитателей расстреляли.
Лишь некоторым удалось спастись благодаря хитрости немецкого предпринимателя Оскара Шиндлера, предъявившего оккупационным властям список работников из гетто, якобы необходимых для его фабрики. История эта приобрела широкую известность после знаменитого фильма Стивена Спилберга.
Сегодня музейная жизнь небольшой общины сосредоточена главным образом в синагоге иудеев-прогрессистов на Медовой улице, где каждое лето проходит фестиваль еврейской культуры. А прямо напротив храма — кафе «Пропаганда», с рекламы которого добро улыбаются Леонид Брежнев и Фидель Кастро. Как бы отсылая к другому району, который столь же резко выпадает из общего облика Кракова и тоже может считаться «городом в городе», — Новой Хуте.
В 1949-м прокоммунистические власти задумали решить проблему неудобного «вольного» города, радикально изменив его социальный облик. Так на далекой окраине Кракова вырос металлургический комбинат — «гигант социалистической индустрии», несмотря на то, что поблизости не наблюдалось ни руды, ни угля, ни даже потребителей металла. Пролетариев на комбинат свозили со всей Польши. Предполагалось, что новый заводской район, постепенно разрастаясь, поглотит старый Краков. План города утверждали в СССР, вплоть до названия улиц. На Центральной площади должны были пересекаться аллея Ленина и аллея Октябрьской революции. Темно-серые пятиэтажки, преобладающие в районе, имеют хорошо знакомый многим российским жителям вид фабричных казарм. Гнетущее впечатление от мрачного пригорода пестрого и жизнерадостного Кракова неплохо передает и фильм Анджея Вайды «Человек из мрамора», который снимался в Новой Хуте.
Рухнул этот проект самым неожиданным для властей образом. По казенному плану в огромном «городе молодых» не было предусмотрено ни единого костела. Но польский рабочий, вчерашний крестьянин, не мыслил воскресного дня без мессы. После двадцатилетней борьбы с властями разрешение на строительство было получено, и в 1977 году в Новой Хуте был освящен храм, выстроенный по проекту Войцеха Петржика. А в борьбе за костел сплотилось и вызрело новое рабочее движение, и в 1980-м Новая Хута уже была одним из оплотов антикоммунистической «Солидарности». Повлиять на мрачный облик Новой Хуты краковяне не в силах, но пытаются изменить хотя бы ее дух. Например, бывшая Центральная площадь теперь носит имя Рональда Рейгана.
Центральная площадь Вавельского холма — главное место патриотических манифестаций в городе. Старинный рыцарский девиз — «Бог, честь и отечество» — унаследован ветеранами движения «Солидарность», хранящими верность «идеалам августа 1980 года». Фото Андрея Нечаева
Культурная столица
Вавельский холм, как утверждают «сведущие» люди, притягивает людей благодаря особым чудесным свойствам. Здесь будто бы находится одна из «чакр» нашей планеты. То есть такое место, где «энергетические токи Земли» выходят на поверхность и устремляются во Вселенную. Аналогичные чакры, как говорят, есть в Дельфах, Иерусалиме , Риме и Дели . Беда только в том, что указать точно, где лучится эта энергия, краковяне не могут: на эту роль претендуют по крайней мере три точки небольшого Вавеля.
Так все это или нет, но городская аура издавна притягивала людей творческих, и внешне неспешный, нестоличный Краков далеко опережал и опережает другие польские города напряженностью интеллектуальной и художественной жизни.
В 1364 году здесь по образцу Болонского университета была основана Академия — первое в Восточной Европе высшее учебное заведение, где основное внимание уделялось подготовке юристов. А через полвека Владислав Ягеллон преобразовал это учреждение в полноценный университет по образцу парижского. С той поры Ягеллонская академия славилась как один из крупнейших научных центров Европы, где преподавали ученые светила первой величины (в частности, Николай Коперник). Сейчас, как и раньше, студенческий городок — государство в государстве — живет по собственным законам на Пястовской улице. Только теперь над «низкорослым» кварталом возвышаются три высотки-общежития: «Олимп», «Акрополь» и «Вавилон».
В 1960-е Краковский университет, продолжая традиции своего парижского прообраза, был центром студенческой смуты и протеста. Памятником тем временам — впрочем, совершенно живым — служит джазовый клуб «Под ящурами», где родился весьма ценимый знатоками польский джаз. И сегодня студенты, составляющие почти пятую часть населения города, принимают активное участие в его культурной жизни. Особенно популярны, даже за пределами Польши, два ежегодно проводимых фестиваля: по весне — студенческой эстрады, а в октябре — песенный.
Попечение об искусствах — также давний краковский обычай. Первый поэтический турнир прошел здесь в 1518 году по случаю бракосочетания короля Сигизмунда Старого и Боны Сфорцы. Помимо местных виршеплетов в нем приняли участие полторы дюжины поэтов из Италии , Германии и Швейцарии . Позже Краков служил источником вдохновения многим писателям, в частности обоим польским лауреатам Нобелевской премии по литературе — Чеславу Милошу и Виславе Шимборской. Здесь же прожил большую часть жизни и умер почетный гражданин города Станислав Лем .
В Кракове находится и одно из лучших в мире живописных собраний. В просторных залах бывшего арсенала близ Флорианских ворот разместился музей князей Чарторыйских. Картины собирал в основном князь Адам, в 1830-м возглавивший восстание, будучи главой революционного Национального правительства. После разгрома восстания князь Адам бежал с коллекцией в Париж, но в конце концов она была возвращена в Польшу стараниями его наследника Владислава Чарторыйского и с 1879 года выставлена на публичное обозрение. Среди сокровищ галереи — портрет Чечилии Галлерани работы Леонардо да Винчи , более известный как «Дама с горностаем» (биологи, впрочем, узнают в этом зверьке хорька), и «Пейзаж с добрым самаритянином» Рембрандта. Третья жемчужина коллекции — рафаэлевский «Портрет юноши» — бесследно пропала во время Второй мировой войны.
Часть городской стены, примыкающая к Арсеналу, где помещается Галерея Чарторыйских, служит выставочной площадкой молодым художникам. Фото Андрея Нечаева
Впрочем, Краков всегда был не только хранителем традиций, но и активным пропагандистом нового. Здесь в 1661 году вышла первая польская газета — «Польский Меркурий», а в 1912-м был собран первый польский автомобиль. В краковском городском театре, здании старинном, в 1896-м состоялся первый в польской истории киносеанс, а в 1907-м здесь открылся первый в Польше кинотеатр — «Цирк Эдисона». В Кракове же впервые в стране нашли теплый прием работы художников, выработавших местный вариант стиля «модерн», или «сецессионного» (от имени венского кружка «Сецессион»). А в 2002-м здесь был освящен выстроенный архитектором Витольдом Ценцкевичем по благословению папы Иоанна Павла II храм Божьего милосердия в Лагевниках, архитектурно новый для Европы вообще, а не только для ее восточной части.
Неудивительно, что в 2000 году город получил статус «культурной столицы Европы». Краков ежегодно доказывает справедливость своего звания: в городе функционируют 13 театров и 48 музеев, в которых помимо постоянных экспозиций часто устраиваются временные выставки международного значения.
Исторические памятники, шедевры искусства, технические новинки, концерты и фестивали… Пожалуй, единственное, чего невозможно обнаружить в Кракове, — так это «краковской» колбасы. Нет, вообще-то традиции старопольской кухни здесь берегутся свято. Зайдите, к примеру, на главном рынке в крохотный кабачок «Под солнцем» и отведайте раскаленного местного супа «журека». Право, не пожалеете. Есть тут и множество отличных колбас. Но вот того малосъедобного советского продукта, который отчего-то называли «краковской», в городе нет и, похоже, никогда не было. Местные жители, пожалуй, даже бы сильно обиделись, если б им этот продукт предъявили.
Никита Соколов
Временной микроскоп
