Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 2007 год
От кальвинистов до квакеров
Как известно, любой социальный протест в Средние века облекался в религиозную форму. Но века эти заканчивались: Реформация стала последним подобным движением. Эпоха Просвещения, проникнутая духом скептицизма, интересовалась религией только с той точки зрения, с какой ее можно было развенчать. Впрочем, некоторые сугубо «реформационные» ценности Запад сохранил навсегда: в культе утвердилась значимость Слова в противовес Изображению, а проповедь заняла в умах место литургии.
Римская церковь с самого начала сопротивлялась противным ей веяниям. По прошествии тридцати лет с момента обнародования тезисов Лютера Тридентский собор осудил его идеи. А великие римские понтифики Павел III, Пий V и Сикст V быстро нашли общий язык с католическими монархами, в первую очередь с Филиппом II Испанским, с баварскими герцогами и с императором Фердинандом II. Была усилена инквизиция (в 1542 году в Риме появилась ее Священная канцелярия), составлен Индекс запрещенных книг. На смену дезорганизованным германским монашеским орденам явились новые — ордена капуцинов (1525) и иезуитов (1534). Католицизм уцелел. Однако несмотря на предпринятые меры, идеи Лютера достигли даже главных цитаделей католицизма — Испании и Италии . Считалось, к примеру, что испанские протестанты — самые рафинированные. Впрочем, это интеллигентское течение свернулось к 1560-м годам.
Тем временем в местах, где протестантизм закрепился всерьез, развивалась его теоретическая база — за кальвинистами (в том числе гугенотами) пришли меннониты — сторонники «революционного» анабаптиста Менно Симонса (умер в 1561 году). Потом наступила очередь методистского, квакерского, пятидесятнического и других течений, выросших из идей ривайвелизма — «религиозного возрождения». Последнее призывало вернуться не только к идеалам раннего христианства, но и… к «чистой», первоначальной Реформации.
Проводниками протестантизма в буржуазный век и, если говорить геополитически, — в Америку, стали Нидерланды и Англия — наиболее развитые экономически страны Европы XVI века. Лозунги кальвинизма были написаны на знаменах голландской освободительной войны (15661609), поддержанной буржуазией и дворянством, выступавшими против Испании, крестьянами и городской беднотой. Англия XVI века, единожды вступив в противостояние с Римом, тоже уже не вышла из него. В соответствии с актом 1534 года о верховенстве (супремации), король стал главой англиканской церкви. Английская Реформация была «спущена сверху» и потому имела свои особенности: сохранила католическую обрядность, епископат, церковные владения... Подобное положение привело к лукавой философской загвоздке: все попытки противостоять «перегибам» английского абсолютизма подразумевали борьбу с официальной религией. В результате она скоро потеряла привлекательность для независимо мыслящих людей, и те кинулись в объятия местного кальвинизма — пуританства и его новомодных разновидностей — пресвитерианства и левеллерства. Последовали бурные события Английской революции, однако, когда «бунтарская» подкладка под кальвинизмом иссякла, выжила лишь «старая добрая» национальная церковь.
А вот на новых, американских берегах учение реформаторов нашло благодатную почву. Именно в США пышным цветом расцвели ответвления молодой религии: конгрегационализм («вложившийся» в американскую науку основанием Гарварда), квакерство, баптизм, методизм (его «религиозные коммивояжеры» доставляли религию прямо в дома прихожан). И возникли новые: адвентизм, мормонство, универсализм, унитарианство… Именно протестантизм напитал классическую немецкую философию, а через нее повлиял и на Россию с ее западниками и неокантианцами — недаром современный философ Голосовкер связал в своем исследовании певца «загадочной русской души» Достоевского с «беспокойным стариком Иммануилом» в книге «Кант и Достоевский».
Протестантские страны экономически наиболее развиты — стабильные демократические режимы поддерживаются этой мобильной и живой версией христианства. «Лютеранская роза» пустила корни.
Виктор Гараджа, доктор философских наук
Читайте также на сайте «Вокруг Света»:
Реформация
Молот ведьм
Земля мертвецов
Многим людям Гаити представляется в виде разрозненного набора пугающих стереотипов, которые с трудом складываются в одно целое: зомби, вуду, тонтон-макуты, Папа Док и сын его Бэби Док, нищета, гражданская война, перманентные циклоны — и снова зомби. Все эти страшные слова сделали свое дело — до сих пор Гаити остается одной из самых малопосещаемых стран мира, хотя климат и благоприятствует туризму. Конечно, не в последнюю очередь так происходит просто потому, что все эти стереотипы — не досужие сказки. Вообще, чтобы полюбить Гаити, нужно там родиться. Или, на худой конец, преодолевая опасения, просто оказаться там.
За четыре часа до вылета я сел смотреть старый фильм «Зомби» Джорджа Ромеро. Хотелось освежить свои знания о живых мертвецах. Об их облике, повадках, привычках и непривычках — обо всем, что может пригодиться в поездке.
На экране зомби выглядели очень страшно. Они рвали людей, как фантики. Я досмотрел кино ровно до того момента, где Питер, мудрый чернокожий полицейский, произносит свою главную фразу: «Мой дед был верховным жрецом на Тринидаде. Он всегда говорил нам: когда в аду не останется места, мертвые заполнят Землю». Я выключил изображение и несколько раз повторил эту фразу про себя, чтобы запомнить. В руке у меня был билет на Гаити .
Спустя 36 часов я сидел уже в зале ожидания аэропорта Санто-Доминго, столицы Доминиканской Республики , и смотрел на табло, где уже час горело сообщение, что мой самолет на Гаити улетел. Однако на самом деле самолет даже не прилетал — все это время летное поле оставалось пустым. В небе не было ни облачка, так что о причинах задержки оставалось только догадываться.
На сегодня практически единственным видом транспорта, связывающим города Гаити, является тап-тап. Так здесь называют любой пикап, подвеска которого усилена местными механиками таким образом, что в кузове — сидя, а подчас и стоя, могут ехать до 25 человек. Эффектная раскраска — их неотъемлемый атрибут
Посадку объявили неожиданно. Доминиканский полицейский открыл ворота, выходящие прямо на летное поле, и, ткнув пальцем в единственную летную машину, объявил: «Гаити». Самолет был маленький, сигарообразный. Его двигатели ревели, как две выжившие из ума детские авиамодели. Я поднялся на борт и занял место 1B, прямо за кабиной пилотов. Дверь туда оставалась распахнутой настежь. Откинувшись в креслах, оба пилота невозмутимо пили кока-колу. «Месье?» — один из них протянул мне стаканчик. Мы выпили. «О, месье из кокаколист!» — одобрительно заметили угощавшие не то по-французски, не то по-английски. Тут дверь хлопнула, «агрегат» мелко задрожал, быстро побежал по взлетной бетонке и прыгнул в небо. В иллюминаторе замелькали желтые и зеленые прямоугольники полей, вплотную подходящие к окраинам большого города. Затем сверкнула внизу пестрым пятном и исчезла в зелени сама доминиканская столица… Пилоты почему-то все время смеялись, а в салоне, напротив, царило гробовое молчание. Оно чувствовалось даже сквозь упомянутый уже истерический визг моторов. Я оглянулся со своего 1B в проход. Лица пассажиров приобрели каменное выражение. На 24 местах сидели две дюжины человек. Их можно было безо всяких условностей разделить на две равные категории. Первая представляла цвет коррумпированного гаитянского чиновничества. Вторая — перепуганных, но уже успевших загореть под доминиканским солнцем работников европейских гуманитарных организаций, которые ехали спасать незнакомую страну. Спаси их Господь, выглядели они неважно.
Это был ежедневный утренний авиарейс из Санто-Доминго в Порт-о-Пренс, с одного, восточного, конца небольшого острова — на другой. Таким кружным путем добираться нам пришлось не из баловства: Республика Гаити — не самое легкодоступное место на карте. Регулярные рейсы туда из «дальнего зарубежья» можно пересчитать по пальцам.
Короткий внутриостровной перелет, судя по расписанию, должен был занять менее получаса. Я сидел и смотрел в иллюминатор. В какой-то момент, оторвавшись от стекла, увидел, как оба штурвала, оставленные, как в хорошем фильме ужасов, без присмотра, безвольно подергиваются из стороны в сторону. Оба летчика не обращали на них ни малейшего внимания. Склонившись друг к другу, они считали на коленях американские доллары и распихивали их в два конверта. Пачка была толстой и таяла весьма медленно. Самолет шел на автопилоте…
