Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1989 год
Нет, не может быть! Выскакиваю, уточняю у пограничника. Но он невозмутимо подтверждает наши худшие предположения. Так и есть, сбились с маршрута. Назад дорога нам заказана. Вовсе не потому, что возвращаться — плохая примета, просто нам разрешено въезжать в ФРГ только два раза.
По карте прикидываем путь объезда. Сначала на Маастрихт, а там налево, на бельгийский Льеж, куда мы должны были попасть из Федеративной Республики Германии. Небольшой крюк, конечно, но и он нежелателен, когда экономишь каждую минуту.
Проехав Маастрихт, мы, к своему удивлению, не обнаруживаем никаких поворотов на Льеж. Едем дальше, следующий съезд на Льеж в Генте. В шесть глаз разглядываем каждый дорожный указатель, каждый столбик. Близ Гента даже останавливаемся у придорожного плаката. Все города на нем значатся: и Брюссель, и Антверпен, и какой-то Люик, но нам туда не надо.
И спросить не у кого, где Льеж: все дороги проходят вдали от населенных пунктов. На шоссе же не встретишь полицейского, он просто там не нужен, если что случится, его вызывают по аварийному телефону — по трассе они расставлены через каждый километр.
Виктор утапливает газ в пол, и через каких-то минут сорок выезжаем на «ринг» — кольцевую дорогу вокруг Брюсселя. Она напоминает московскую, только пошире. Все это время молчали, кляня в душе и представителя «Автоэкспорта», и бестолковые указатели, которые ничего не сообщают о том, как добраться до Льежа.
От Брюсселя до французской границы — рукой подать, 55 километров. Это обстоятельство нас несколько успокоило, и мы с аппетитом выдавили в себя по два полагавшихся «космических тюбика» из пакета «2-е сутки, первый завтрак», о которых было с досады забыли. На брюссельском «ринге» вскоре за указателем «Штаб-квартира НАТО — налево» наступила разгадка таинственного исчезновения Льежа. Мы буквально уперлись в огромный транспарант на двух языках, французском и нидерландском, извещающий о расстояниях от Брюсселя до основных городов страны. На нем на ярко-синем фоне белыми крупными буквами значилось «Льеж, он же Люик — 98 км»...
Спасибо тебе, Брюссель, что решил сохранить себя самостоятельным регионом с двумя равноправными языковыми общинами.
Португальцы или русские?
— А я вас, признаться, уже не жду,— сказал встречавший нас в Валансьене сотрудник торгпредства.— Из Бельгии позвонили и объявили о вашем исчезновении.
Мы не стали вдаваться в детальные объяснения — некогда, получили подробную карту дорожных развязок Парижа и, поблагодарив заждавшегося благодетеля, тронулись дальше.
Погода совсем разгулялась. Небо стало чистым, и солнце слепило так, что водитель и штурман не могли обходиться без темных очков. Нам нужно было наверстать упущенное. Но как? Скорость на французских дорогах ограничена до 130 километров в час. Решение созрело само собой, когда мы увидели, с какой легкостью обходят нас по левой стороне роскошные «мерседесы», «тойоты», « пежо »: пристроиться в хвост лихачу и не отставать. Скорость резко возросла, спидометр все чаще переваливал за отметку 180.
Миновав Париж, мы радовались, что не заблудились в сумасшедшем многоэтажье автодорог и выехали как раз по направлению на Бордо и к испанской границе. Дорога Е-3 была в ряде мест перегорожена турникетами сборщиков дорожной пошлины — мы платили за ровнейшую, ухоженную дорогу с оборудованными местами для отдыха (правда, нам было не до него), за любезнейшее обслуживание на бензоколонках, за безупречный газончик, разделяющий потоки машин. Ничто не предвещало отклонений от маршрута, и я спокойно заснул после очередной смены.
Проснулся от того, что за окном не было слышно привычного посвистывания ветра и шепота шин. Машина замерла, мотор выключен. Оглядываюсь по сторонам: впереди большой плакат, извещающий о прибытии на французско-испанскую границу, какие-то люди в униформе, но не пограничники, стоят возле машины. Олег с Виктором безуспешно пытаются жестами им что-то объяснить. По форме черного цвета и того же цвета «деголлевкам» на голове понимаю — полиция, и если это превышение скорости, то просто так не отделаешься.
— Вы, португальские граждане, должны быть знакомы с общепринятыми на европейских дорогах правилами,— доносится обрывок фразы полицейского.
— Мужики, а что случилось? — тихонько спрашиваю.
— Да вот остановились омыватель проверить, и они тут как тут. Поговори с ними.
— Добрый вечер,— обращаюсь я к полицейским,— чем обязаны?
— Вечер добрый, вы еще спрашиваете? Вы остановились на автостраде. Неужели у вас в Лиссабоне другие правила? — возмутился полицейский, указывая на жирную надпись «Лиссабон» на задней части машины.
— Понимаете,— начал оправдываться я, толком еще не разобравшись, в чем состоит наша вина,— мы давно уже в пути и, вероятно, могли не заметить какого-то знака. И потом, мы не португальцы, мы русские.
Полицейские переглянулись.
— Русские, а чего же у вас на машине написано «Лиссабон»? — не сдавался тот, что был повыше и в котором чувствовалась примесь горячей арабской крови.
— Конечно, русские. Видите на машине еще написано «Москва»,— я ткнул пальцем в другую надпись.— Мы журналисты и едем из Москвы в Лиссабон по приглашению Португальского телевидения.
Французские стражи порядка были, похоже, настолько удивлены появлением трех русских в своей глубинке, что совершенно забыли о своих претензиях к нам.
Понять их было нетрудно. Русские здесь как жирафы в Антарктиде.
— Пьерестройка,— выдавливает из себя коренастый и сам удивляется произнесенному им иностранному слову.
Помогаю ему сделать правильное ударение и предлагаю московские сувениры:
— Возьмите, а то никто вам потом не поверит.
— Спасибо, только запомните хорошенько: на автостраде останавливаться категорически запрещено.
— Но ведь здесь уже граница, и это уже даже не шоссе, а площадь какая-то.
— Нет, это тоже автострада, а широко здесь, потому что летом машины идут в десять рядов, чтобы сэкономить время. Сейчас, видите, только три. Счастливого пути.
Пока полицейские не передумали, захлопываем дверцы и подъезжаем к контрольно-пропускному пункту.
В последнюю ночь автопробега я почти не сомкнул глаз. Мы проезжали Пиренеи. Люминесцентная разметка резала на большие длинные ломти тело магистрали, которая то взлетала вверх, то стремительно проваливалась или пряталась в огромных пастях тоннелей. На спидометр лучше было не смотреть.
«Маруся» словно почувствовала недалекий финиш и на крыльях спускалась с пиренейских вершин на равнину к Мадриду, а затем к Атлантике.
Который час, сеньор сержант?
В два часа ночи по местному времени мы въехали в Португалию. На дороге ни машин, ни живой души. Луна поливает холодным светом верхушки пробковых дубов, играет серебром в листве оливковых деревьев, черепичные крыши домиков кажутся фиолетовыми.
За Вендаш Новаш начинается ремонт дороги. Сворачиваем вправо на Вила-Франка-ди-Шира. Там у моста через Тежу нас должны встречать.
Красавец мост протянулся на километр с лишним — Тежу здесь уже широкая,— но нам некогда любоваться долиной главной португальской реки. Ни на въезде, ни на съезде с моста нас никто не поджидал. Понимаем, что приехали слишком рано. Поворачиваем на Лиссабон и едем вдоль Тежу, которая и в этот ранний час вся в заботах: перетаскивает неуклюжие баржи, юркие моторные катера, неторопливые рыбацкие лодки.
Буквально через два километра остановка — надо платить за въезд в Лиссабон. Пока мы пробирались по дорогам Франции и Испании, мы могли заплатить дорожную подать франками или долларами, обменяв их тут же на месте. Но здесь нужны только эскудо, и контролер неумолим. Поблизости, как назло, нет обменного пункта. Позвонили в наше посольство. Было б часов утра по местному времени.
Вскоре «тойота» с дипломатическим номером остановилась возле «Маруси». Наш спаситель Сергей Храмцов, не теряя времени, оплатил въезд в город, и за ним мы тронулись к месту официального финиша — башне Белем, откуда два года назад стартовали португальские журналисты. В эпоху великих географических открытий с этого места из морской гавани отправлялись на поиски новых земель парусники Бартоломеу Диаша, Васко да Гамы, Педру Кабрала.
Белокаменная башня поднималась из воды словно прибившийся к берегу кусок айсберга, севший на мель. Лучи раннего солнца путались в витиеватой лепнине балконных решеток и арок; шарообразные украшения, венчавшие купола декоративных надстроек, казались сахарными головками.
Однако ощущение сказки постепенно проходило, сменяясь тревогой. Вокруг не было никого, кто бы смог подтвердить время нашего приезда в Лиссабон.
