Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1975 год
«Вот-вот, — подняв палец и указав им куда-то назад, взорвался Кучеренко, главный инженер головного сооружения, с которым я поделился своими впечатлениями. — Молодежь наша такая. Ей непременно край света подавай, чтоб с трудностями и все такое...»
Сам Степан Евдокимович Кучеренко долгие годы провел в туркменских песках, строил Каракумский канал имени В. И. Ленина. Лицо его навечно пропеклось жарким пустынным солнцем, и по тому, как оно прояснялось, когда он вспоминал житье-бытье в брезентовых «юртах», нетрудно было догадаться, что там осталась особая пора его жизни. Сейчас же Кучеренко никак не хотел мириться с тем, что такая важная и уникальная стройка, как эта, только из-за того, что свершается она на давно обжитых землях, должна прозябать в безвестности.
«Учтите, — разубеждал он меня, — все, что вы пока увидели, — это лишь трехсотая частичка. Ведь канал — непрерывная нить стройки на протяжении 263 километров. Попробуйте-ка собрать мысленно всю технику, всех людей воедино. Конечно, по протяженности это не гигант среди других каналов, но, по сути, он прообраз многих водных магистралей будущего...»
Долгое время Донбасс не знал нужды в воде. Могучим и полноводным был Северский Донец, по которому с давних пор ходили струги до Белгорода. Лишь в начале века люди стали замечать, что река мелеет.
Оглядываясь на прошлое, не без оснований винили в этом предков, повырубивших на берегах леса, распахавших береговые склоны и устроивших на них выпасы для скота. Многие думали и над тем, как поднять уровень воды в обмелевшем, заилившемся Донце. В начале века принялись строить шлюзы, пытаясь восстановить потерянный водный путь. Но вскоре стало ясно, что предназначение реки не в том, чтобы носить на себе грузы.
С тех пор как в этих местах появилась первая угольная шахта, будущее реки было предопределено. Запасы недр Донбасса оказались огромными и разнообразными. Побывавший здесь в 1888 году Дмитрий Иванович Менделеев предсказал, что здесь будет поставлен «город возле города, завод возле завода...».
До революции в Донбассе было всего шесть городов. Сейчас их больше тридцати. Специалисты считают, что современному горожанину требуется в сутки до 350 литров воды. Но это капля в море по сравнению с тем, что потребляют шахты, заводы, фабрики, стройки. К примеру, производство тонны стали требует расхода 250—300 тонн воды, тонны синтетического волокна — тысячи тонн воды. Но Северский Донец маломощен... Вот почему встал вопрос о переброске части вод Днепра в промышленные районы Донбасса.
При проектировании канала, рассказывал Кучеренко, стояла задача и максимально возможного сохранения культурных земель. Плодородных украинских полей, дающих богатые урожаи. Ради этого канал, используя русла и поймы пересыхающих рек, повели вверх, против естественного стока, существующего в этом районе. Двенадцать мощных насосов будут поднимать ежесекундно 20—24 кубических метра воды на высоту 65 метров. Треть вод Днепра — еще одна река — потечет через всю Украину. И потечет не только к Донбассу. Река напоит Харьков, оросит огромные площади плодородных земель по обе стороны канала. О грандиозности сооружения говорит его сметная стоимость — 595 миллионов рублей!
Мы мчались по дороге, называвшейся «инспекторской», к первой насосной станции. Дорогу, как и многочисленные акведуки, сооружают строители канала. Я ехал с электриком: на первой насосной простаивали механизмы; он предполагал, что там произошел обрыв в кабеле. Молодой плотный черноусый парень напоминал запорожца с известной картины; он сосредоточенно молчал и дымил сигаретой, как трубкой. Мы проехали мимо Орели, притока Днепра, где канал, запрятанный в дюкеры, будет проходить под руслом речки. «Ее, конечно, тоже можно бы в дюкер спрятать, — вспомнились слова Кучеренко, — но уж больно своенравна. Ручеек, казалось бы, а в половодье — бурная река...» На берегу Орели работали бульдозеры, экскаваторы: возводился мост.
Потом мы опять покатили по равнине и словно окунулись в тишину. С одной стороны виднелись поля, беленые украинские хаты, огороженные стеблями дозревающей кукурузы, а по другую, будто из-под земли, торчали стрелы работающих на дне канала экскаваторов, белые рубки земснарядов. Электрик сказал, что они еще в начале строительства своим ходом вошли в русло канала, замыли за собой перемычку, так и идут теперь вперед. За земснарядами в канал проскользнула и рыба; прекрасные окуни здесь ловятся. Но как только канал начнет действовать, ни одна рыба из Днепра в него уже не попадет. Для этого у перемычки возводится сейчас рыбозаградитель с мелкой ячеей. Делается это для того, чтобы мощные насосы в канале не погубили рыбу. (Опытные образцы подобных насосных установок будут применяться здесь впервые.)
Насосная станция походила на плотину небольшой гидроэлектростанции. Прораб Паламарчук метался по стройке без шапки, с засученными рукавами, в резиновых замазанных глиной сапогах. Прошедшие накануне проливные дожди намыли в водозаборники тонны глины, ее надо было убрать, а тут пропала электроэнергия, встали краны. «Ну что, как там?» — поминутно спрашивал он у электрика. Тот пожимал плечами и молчал. «Да ты что! — кричал Паламарчук. — Вскрывать грунт! Да там три метра глубины. Нет, ты мне сначала времянку пробрось, чтобы работать было можно. Сегодня, сейчас...»
Уезжая, я видел, как, взревывая, включались в работу стоявшие краны и экскаваторы. Мой путь лежал на восток, вдоль будущего русла канала — туда, где начинался водораздел Днепра и Северского Донца. Там думают создать водохранилище, откуда вода Днепра пойдет самотеком к дотоле неведомым ей городам. Большая стройка только начиналась, и впереди было много трудных, важных и еще не свершенных дел.
В. Преображенский, наш спец. корр.
Земля земли
Нам кажется, что биосфера суши — это могучие леса, разнотравье лугов, быстроногие животные в степях и чащах. Но и зеленое буйство джунглей, и неохватное море тайги, и травы по пояс, все в них снующее, бегающее, летающее — лишь меньшая часть растительного и животного мира суши. Основная же его часть — потаенная, глубоко скрытая от глаз и внимания. Ибо если взять мысленно гигантские весы и на одну чашу сложить все леса, травы, всех птиц и наземных животных, а на другую — обитателей почвы, то вторая чаша решительно перевесит. Только у деревьев масса стволов, ветвей и листьев превосходит массу корней; луга же прячут под землю в пять-десять раз больше живого вещества, чем открывают солнцу. Что же касается различных существ, то масса одних только почвенных микроорганизмов превышает массу всех наземных обитателей.
Еще принято думать, что основной испаритель планеты — океан. Это кажется очевидным: водная гладь в два с лишним раза обширней суши. И она водная, значит, испаряет любая ее точка. И тем не менее большая часть испарений приходится на долю суши!
Такой это удивительный мир — почва, которую мы нечасто удостаиваем внимания, ибо она всегда у нас под ногами. Есть земли плохие, и хорошие, скудные и плодородные; вот азбука почвоведения, усвоенная еще тысячелетия назад. Далее человеческая мысль продвинулась, по существу, лишь в XIX веке. И только в наше время окончательно стало ясно, что почва не просто «особая земля», не просто огромный склад органики и даже не просто источник плодородия, более щедрый, чем среда океана. Это сверхсложный, густонаселенный мир планеты, нужный всему живому, как воздух или вода. Ибо почва не только основа биосферы, не только мощный регулятор кругооборота воды; она еще и аккумулятор солнечной энергии, и резервуар животворной влаги, и преобразователь планетарных химических реакций, и великий, творящий жизнь из мертвой органики переработчик вещества. Такова ее исключительная роль; вода, воздух, почва — вот три «кита», на которых держится жизнь.
Летом 1974 года состоялись два всемирных конгресса, посвященных проблеме «Человек и земля»: почвоведы мира собрались в Москве, специалисты по проблемам народонаселения — в Бухаресте, осенью состоялся всемирный форум в Риме. Он был посвящен острейшей теме — как прокормить население Земли.
Скажем сразу: никаких естественных причин для голода на планете нет, рост производства продуктов питания в целом обгоняет прирост населения Земли, и если миллионы людей еще голодают, то причины этого не природные — социальные. Однако для человечества настал час самосознания — пришло время как бы со стороны взглянуть на себя, на свой космический дом и сделать так, чтобы хозяева в нем всегда были сыты и обуты, а дом никогда не оказался для них тесен.
Вот зачем кружатся над Землей советские «Салюты» и американские «Скайлэбы», экспедиции 120 стран изучают поверхность планеты — развертывается всемирная научная программа «Человек и биосфера», создается первая детальная карта почв Земли.
