Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1983 год
Вслед за этой отбили еще несколько атак танков и мотопехоты.
Здесь особенно отличились воины 1-й танковой роты, командиром которой был старший лейтенант Куява. Он лично подбил два танка. Был тяжело ранен в голову, но роту не покинул.
К утру выходим к малозаметной степной речушке. Здесь заняли прямо на берегу выгодную позицию в карьере. Корпус танка укрыт, а башня господствует. Выгоднее позиции не придумаешь. Ждали недолго. Видим, неприятельская колонна из 30—40 танков на большой скорости прямо перед нами рвется к ближнему броду. Мчатся без разведки, нахально. Ну подождите... Командую подпустить ближе, огонь открывать вслед за мной бронебойными.
Вражеские танки как на ладошке. Подставили борта. Вот это да, случай редкий. Выждали еще немного. Ох, как трудно терпеть в такой обстановке! Но надо. Бить, так наверняка. За каждый промах цена одна — наши головы. Да и это ничего. Важно не пропустить танки. Лавина танков все нарастает. А нас только рота. Рота? Нет, всего 7 машин. И никого рядом. Мы одни. Расчет на внезапность. Ну, родные наши тридцатьчетверки, не подведите, надежда на вас... Вот уже отчетливо видны кресты на башнях. Даю команду открыть огонь. Сам давно держу в прицеле головной танк. Он идет на смерть. Точно, горит с первого выстрела. Никто не выскакивает из танка. Кричу: «Огонь! Огонь!» И зря. Рота действует как на полигоне. Спокойно, уверенно... Смотрю, горят один, второй... много. Кажется, десять или одиннадцать танков одновременно. А мы все целехоньки... Рядом со мной танк лейтенанта Николаенко. Он тоже мой воспитанник по 2-му Ульяновскому танковому училищу. Уверенно и особенно точно он бьет из пушки. Увидел, что один из танков, по которому я выпустил уже два или три снаряда, продолжает двигаться к реке, решил помочь мне. С первого выстрела перебил ему гусеницу. Тот завертелся на одном месте, клюнул носом и заглох. Экипаж — бежать. Пулеметной очередью Николаенко приковал его к земле. Он же первый обнаружил на левом фланге несколько орудий фашистов и открыл по ним огонь. Вслед за ним и остальные наши танки перенесли огонь на противотанковую артиллерию. Эх, судьба, судьба! Сегодня Николаенко герой. Завтра его не будет. Еще один русский паренек выполнит свой долг до конца. У хутора Нижне-Кумский он подобьет два немецких танка и погибнет вместе с экипажем.
Несмотря на большое превосходство, немцы откатились на ближайшую высоту. Атаку не повторили. Бросили горящие и подбитые танки и махнули в другом направлении, в обход нашей засады. Да, это они еще могли делать. Их было больше, намного больше. Сколько? Конечно, мы не знали и узнали не скоро... На нас бросили авиацию, ожесточенно бомбили. Отбиться было нечем, зенитчиков с нами не было. Пришлось туго, но выдержали.
На исходе дня офицер штаба лейтенант Георгий Викторович Ключарев привез приказ командира полка срочно выйти из боя и занять новый рубеж невдалеке от Верхне-Кумского. Жаль было покидать отличную позицию. Сердце наполнялось радостью при виде кладбища фашистских танков. Но приказ есть приказ. Где-то мы еще нужнее, чем в засаде у степной речушки.
Оказывается, фашисты ввели в сражение новые силы, нажали на другом фланге. Снова захватили Верхне-Кумский, за который мы на днях пролили так много крови. Он стал центром, вокруг которого идет многодневная ожесточенная борьба. Придет время, историки еще скажут свое слово о делах и людях, остановивших танковую армаду, шедшую на спасение армии Паулюса. Именно армаду, ибо, как позже стало известно, ударной силой неприятеля здесь были три танковые и одна мотодивизия. Всего около 500 танков. Среди них отдельный батальон тяжелых танков, приданный армейской группе «Гот». Именно здесь, под Верхне-Кумским, нашим войскам пришлось впервые принять на себя удар этих чудовищ. «Тигры» до этого нигде еще на фронте в боях не применялись. О них мы ничего не знали. Гитлер делал на них большую ставку. Однако танковое кладбище фашистов было общее.
На указанный командиром полка рубеж идем ночью, с боями. Однажды на высокой скорости, с зажженными фарами прорываемся через какой-то хутор, только что занятый фашистами. Они растерялись. Видимо, приняли нас за своих. Мы проскочили... С утра на занятые нами позиции идут вражеские танки. Их несколько десятков. С рассвета непрерывно висят над нами какие-то неуклюжие горбыли. Говорят, румынские. Вперемешку с ними немецкие пикировщики. Утюжат здорово. Целый день бомбят, строчат из пушек и пулеметов. Головы поднять не дают. А танки все атакуют и атакуют. Они рвутся со всех сторон. Рядом с нами артиллеристы и бронебойщики. Несмотря на то, что мы подбили немало и здесь танков, они все лезут и лезут. Откуда их столько взялось? Вот они уже просочились через наши боевые порядки. Впереди какие-то новые, с особо длинной пушкой танки. Да, не знали мы тогда, что это и есть «тигры»... Проводим отчаянную контратаку на Верхне-Кумский и вновь, уже в который раз, овладеваем им. Кумский — условно. Уже нет ни одной мазанки в этом хуторе. Одни головешки. Однако силы слишком неравные. Против уже изрядно потрепанного в боях корпуса противник вводит свежие силы. Мы почти месяц в непрерывных боях. 20 ноября пошли на окружение врага, а завтра уже 18 декабря. Самый тяжелый и вместе с тем радостный день.
На исходе дня отбиваем еще одну танковую атаку. 20—30 танков обошли нас по глубокой балке и вышли в тыл. Снимаемся с позиций — и навстречу им. С нами бронебойщики 60-й мехбригады. Напоровшись на наш огонь, фашисты бросили подбитые танки и скрылись за высотой. Бриженев радирует: зацепить и притянуть один немецкий танк. Для прикрытия беру одну тридцатьчетверку. Ожидали, что танк будет прикрыт пехотой. Ан нет! Без помех зацепили T-IV и приволокли в расположение полка. Осмотрели. Почти никаких повреждений. Слабаки фашисты. Чуть что — и бежать.
18 декабря враг предпринял одну из самых ожесточенных атак. В воздухе полное господство немецкой авиации. Манштейн ввел в сражение последние резервы, 17-ю танковую дивизию. Этого удара мы не выдержали. Силы были крайне не равны. Нас с двух сторон обошли колонны танков. Часть их прорвалась в глубокий тыл, к реке Мышкове у хутора Нижне-Кумский. В полку большие потери. Как много осталось лежать солдат и офицеров на безымянных высотах вокруг незаметного степного Верхне-Кумского хутора, ставшего почти на десять дней центром кровопролитной танковой битвы...
Вечером 18 декабря по боевой радиосети объявили, что нашему корпусу присвоено гвардейское звание. Еще с большим ожесточением отражаем удары танков и авиации во много раз превосходящей нас группировки. Танки, кругом танки.
Организованно, с боями отходим на рубеж реки Мышковы, но не даем врагу прорваться к Сталинграду. До города несколько десятков километров. Я на единственном в полку танке. Остальные уже вышли из строя. В роте погибли многие замечательные командиры, молодые лейтенанты, которых я в Ульяновске выучил и привел на великое поле сражения на Волге. На нас наседают сразу несколько танков. Два подожгли. Но их много. Обходят, черти, со всех сторон. Отстреливаюсь, прикрываю отход штаба. Командир полка в «эмке». С ним Иван Козлов, командир взвода разведки. Сверху пикируют сразу несколько самолетов. Вижу, «эмка» горит. Надо спасать. Быстро беру людей на танк. Отходим через Черноморов за речку Мышкову...
Наш бывший 4-й, теперь уже 3-й гвардейский механизированный корпус и другие войска 51-й армии ожесточенными многодневными боями в неоглядных сталинградских степях выиграли несколько суток, обеспечили подход и развертывание свежих резервов. Мы даже выделяли свой автотранспорт для ускоренной переброски подходящих из глубины войск.
2-я гвардейская армия совершила за несколько ночей двухсоткилометровый марш. Шли по-суворовски: за ночь 40—50 километров. Декабрьские морозы не были помехой. Пока мы сдерживали натиск ударной группировки Манштейна, армию Паулюса все плотней и плотней обкладывали с земли и с воздуха. Да так сильно и основательно, что он не рискнул даже ударить навстречу Манштейну из Сталинграда, видимо, понимал, что это неминуемая и скорая гибель. Правда, свои войска в «котле» Гитлер пытался обеспечить всем необходимым по воздуху. Но не тут-то было. Фашистские самолеты сбивались и уничтожались... Так, 24-й танковый корпус генерала В. М. Баданова, введенный в сражение 19 декабря, совершил за 5 суток беспримерный рейд в тыл врага на 240 километров, ворвался внезапно на крупнейшую авиационную базу в районе Тацинской и уничтожил на ней огнем и гусеницами более 300 самолетов. Такого тоже еще не было в военной истории.
В самый последний момент я ранен в обе ноги. Со мной также ранен Георгий Ключарев. А случилось это так. После переправы через Мышкову мы укрыли танк в кустах и вместе пошли к штабной машине. Вдруг один за другим заходят в пике два истребителя, которые и прижали нас к земле. Ключарев лежит впереди меня метра на два-три. Здесь нас и накрыло. Меня так себе, всего несколько осколков впились в ноги, а вот Ключареву всыпали полный заряд. Казалось, что у него все перебито. Его сразу в медсанбат и потом дальше в глубокий тыл. А меня... снова спасла Софья Цырульникова, которую как раз перед этим только что вытащили из речки, куда ее забросило взрывом авиабомбы. Она была вся в сосульках, волосы дыбом стояли, как иглы у ежа.
