Журнал «Если» - «Если», 2005 № 08
Но, помилуйте, при чем здесь фантастика?! Там, где юмор является самоцелью, фантастические атрибуты с таким же успехом могут быть заменены на иные — к примеру, из быта сантехников, алкоголиков и других персонажей журнала «Крокодил» былых времен. А когда автор начинает играть словами, о каком сопереживании может идти речь? Юмористика сама по себе настолько сильный прием, что в качестве сырья может поглотить практически все литературные направления… Физиологичность смеха настолько победительна, что, маскируясь под фантастику, она, подобно кукушонку, в итоге лишит традиционную фантастику читателя.
Впрочем, я не призываю «убить пересмешника», в литературе с некоторых пор тоже воцарился дарвинизм, и состязательность определит, кого предпочтет потребитель. Автор тоже вправе выбирать свой стиль, свой путь, сделать свой шаг от великого до смешного… к издательской кассе.
КРУПНЫЙ ПЛАН
Бесконечный спор
Дэн Браун. «Ангелы и демоны». АСТ, Люкс
Как это нередко бывает в нашей издательской практике, первый роман Дэна Брауна об историке искусства и знатоке религиозной символики Роберте Лэнгдоне появился в России позже его продолжения — знаменитого «Кода да Винчи». Что, впрочем, не слишком повредило новой/старой книге, хотя и понизило градус фирменного саспенса Брауна, ведь какие бы смертельные ловушки ни уготовил герою автор, читатель уже знает, что для всех троих дело закончится успешно.
Да и начиналось оно весьма благостно. Гениальный физик (и ревностный католик), работающий в швейцарском ЦЕРНе, сумел воспроизвести в миниатюре акт Творения, подтвердив тем самым и теорию Большого Взрыва, и космогонические догматы Церкви. Однако этот вселенского масштаба факт, обещающий, казалось бы, окончательное примирение, лишь заостряет конфликт между наукой и религией, доводя его до крайней степени противостояния. Ничтожной доли фантастического антивещества, полученного в результате опыта, вполне хватит на то, чтобы взорвать реальный Ватикан, где именно в этот момент проходит конклав, выбирающий нового Папу.
Между прочим, Ватикан — это не только религиозный центр, но еще и сокровищница мирового искусства. Это шедевры архитектуры, скульптуры, живописи. Это громадная библиотека раритетов.
И главное — люди…
И все это должно взлететь на воздух по воле тайного Братства иллюминатов, изначально — Просвещенных, передовых ученых эпохи Возрождения, а ныне людей науки, бизнеса, экономики.
Тайное общество — это как раз по части героя, Роберта Лэнгдона. Для того, чтобы спасти курию, шедевры искусства, граждан Рима и бесчисленных туристов, он должен решить головоломку — нет, скорее, Головоломку, предложенную иллюминатами еще в столетия робких претензий на научную картину мира. Задача кажется невыполнимой, но не для героя, готового на любые интеллектуальные подвиги, а для самого автора. Следуя своему методу, он должен сыграть в эту игру на реально существующем поле и по действующим — чужим! — правилам.
Обратите внимание на последние две страницы книги. Такой обширный список благодарностей различным специалистам не предлагал, наверное, ни один литератор. Подготовка к роману, сбор искусствоведческой информации и конструирование Головоломки, которая есть основа сюжета, отняли у автора едва ли не больше времени, чем создание самой книги. Брауну пришлось вписывать знаменитые архитектурные и скульптурные объекты в свою достаточно умозрительную конструкцию, поддерживать ее «читаемыми» деталями — как художественными, значимыми для рассматриваемой эпохи, так и известной символикой иллюминатов — и вдобавок накладывать это на реальную топографию Рима.
Читателю вместе с героем, его союзниками и противниками придется изрядно поколесить по Вечному городу, что придает повествованию еще одно измерение — небанально туристическое, позволяет ощутить и увидеть святыни мировой культуры.
Все это облачено в классический детективный костюм — быть может, не Дика Фрэнсиса или Эрла Стенли Гарднера, но Роберта Ладлэма — наверняка. Кстати, сам автор числит последнего в своих учителях. Ладлэм «подарил» Брауну два содержательных момента. Во-первых, простого смертного в качестве главного героя, — того, с кем читатель способен себя идентифицировать, отнюдь не супермена и, прости Господи, не сверхподготовленного агента спецслужб. Но этот обычный человек, неглупый и образованный, в критической ситуации оказывается способен на активные действия и нетривиальные поступки (ну и еще, понятно, толика везения). И второе: рутинное бытование героя — а значит, и читателя — встроено инфернальным и одновременно прагматичным образом в мировую политику.
Политическая составляющая, впрочем, нередко подводит писателя. Сам автор никак не может определиться, за какую команду играет, и в результате вместо кажущейся объективности характеристик, которой он стремится придерживаться, возникает типичная для произведений подобного рода «плавающая» мотивация, когда персонажи совершают поступки, им по логике характера и предыдущего действия не свойственные. Пропадает достоверность психологического рисунка, и далее читатель уже сам волен решать — во что верить, а во что не очень.
Однако ядовито обыгранная автором «теория заговора», столь модная в прозе последнего десятилетия, стоит сотен страниц иных отчаянно «конспирологических» произведений. Изощренный литературный метод Дэна Брауна достоверно и зримо свидетельствует о том, что заговор против человечества (католического мира, православия, России, Англии, Гвинеи-Бисау) можно найти где угодно. Было бы только желание.
Сергей ПИТИРИМОВ
КРИТИКА
Лучшее за год: мистика, магический реализм, фэнтези
Под ред. Е.Датлоу и Т.Виндлинг
СПб: Азбука-классика, 2005. — 704 с. Пер. с англ. 5000 экз.
У этого сборника есть своя история и своя традиция — уже шестнадцатый раз в свет выходит подборка «The Year's Best Fantasy and Horror». Рецензируемая антология — последняя на сегодняшний день (на языке оригинала она появилась в 2003 году) и представляет почти 50 авторов, среди которых сверкают такие имена, как Н.Геймен, Д.Форд, Р.Кэмпбелл, П.Дикинсон, Б.Литтл и Т.Диш, которого переводчик зачем-то обозвал Томом Дихсом. И каково же впечатление? Пухлый фолиант с легкостью мог быть сокращен наполовину. Интересные тексты теряются в скопище откровенно проходных, сереньких рассказиков (причем последние чаще всего принадлежат перу признанных мастеров). Зато все болезни современной «ненаучной фантастики» представлены со всей отчетливостью. Фэнтезийные произведения сборника лишний раз доказывают старое наблюдение: литературе меча и магии тесновата короткая форма, в формате рассказа фэнтезийщики, как правило, впадают в жуткую сумятицу.
Мистика, представленная в томе, демонстрирует тупик, в который уткнулась эволюция этого поджанра. Дальнейшему развитию мистической фантастики мешает природная ограниченность: почти все рассказы хоррора вращаются вокруг темы «смерть от необъяснимых причин».
В итоге наиболее удачными текстами в книге оказываются те, где авторы пользуются наработками классиков литературы прошлого: А.Робертс в «Почти по Свифту» подражает Свифту и Уэллсу, Д.Рассел в «Шкурятнике» не только использует мотивы творчества Стивенсона, но и делает этого писателя главным героем, в «Открытках с видами» Д.Тумасониса очевидно влияние Генри Райдера Хаггарда и Эдгара Берроуза. Поэтому-то, несмотря на отдельные действительно мощные произведения, попавшие в сборник, трудно отделаться от мысли: «Если уж «сливки» так разбавлены, то что уж говорить о «молоке» сегодняшней западной фэнтези и мистики?».
Глеб Елисеев
Грег Низ
Терновый король
Москва — СПб.: ЭКСМО — Домино, 2005. — 816 с. Пер. с англ. Е.Большелаповой, Т.Кадачиговой. (Серия «Меч и магия»). 6000 экз.
Можно лишь порадоваться тому факту, что издатели дают нашему массовому читателю возможность оставаться в курсе текущих процессов североамериканской фэнтези. Объемный роман Грега Киза «Терновый король» — первая часть задуманной тетралогии «Королевство костей и терний» — вышел на языке оригинала недавно, в 2003 году.
От Киза после «Духов Великой реки» и «Пушки Ньютона» ожидают сильных, парадоксальных текстов. Теперь автор пробует себя на поле классической фэнтези с королями, рыцарями, принцессами и образами средневековых европейских мифов. Опыт удался, хотя и с оговорками. Талантливый словотворец и профессионал-гуманитарий, он умело сплетает образы рыцарского эпоса с собственными фантазиями. Бросается в глаза вольная, часто сводимая к пародии игра с сюжетами артуровских романов. Получается масштабный и во многом еще таинственный вторичный мир — достаточно оригинальный, что видно даже в картографии (деталь для любителей жанра немаловажная).
