Журнал «Если» - «Если», 2012 № 12
Действие цикла о рифтерах, который и открывает роман, происходит не в космических далях, а в океанических глубинах. В 2050 году освоение океана призвано использовать энергию гидротермальных источников. Специально для обслуживания глубоководных станций корпорация «Энергосеть» подготовила персонал особого рода. Принципам его отбора посвящен первый рассказ Уоттса «Ниша», который спустя почти десять лет стал частью «Морских звезд». И дело не ограничилось принудительной модификацией человеческого организма. Основным критерием отбора стала психология, совместимость непохожих характеров. Подлинно исследовательский интерес Уоттса к виду Homo Sapiens на этот раз проявился в намерении понять норму через экстремумы, а человечность — через ее последовательное и нарастающее угнетение. Место действия книги отлично воплощает незамысловатую авторскую метафору — «человек под давлением». Впрочем, в этом романе пессимизм Уоттса в отношении человека и человечества еще не подкреплен и не скрыт убедительно научным скепсисом.
Изгои общества, прекрасно обустроившиеся на дне (в кавычках и без), оказываются соседями иной формы жизни под кодовым названием Бетагемот. Автор отсылает к имени библейского чудовища и говорит о версии 2.0 для всего живого, которая угрожает не только человечеству, но и биосфере. Жаль только, что эта сюжетная интрига возникает лишь в последней трети книги, к которой читатель продирается сквозь мрачные конфликты и междоусобицы персонажей, и едва набравший темп сюжет обрывается в ожидании второго тома.
Сергей Шикарев
Паоло Бачигалупи
Заводная
Москва: Астрель, 2012. - 476 с.
Пер. с англ. В. Егорова.
(Серия «Сны разума»).
2000 экз.
Действие романа, получившего «золотой дубль» («Хьюго» и «Небьюла»), происходит в Таиланде недалекого будущего. Мимоходом упоминаются и Финляндия, и Америка с ушедшими под воду Нью-Йорком и Новым Орлеаном, и соседские Бирма с Вьетном.
В мире «Заводной» расстояния снова имеют большое значение. Завершились эпохи Экспансии и нефтяного Свертывания. Черное золото перестало служить источником энергии, и торговые перевозки осуществляются парусными судами и дирижаблями. После эпидемий, почти уничтоживших растительный мир, ему на смену пришли генномодифицированные сельскохозяйственные культуры. Компьютеры работают на ножном приводе, а генхакеры взламывают геномы, принадлежащие корпорациям и защищенные копирайтом.
Явные отсылки к Гибсону, но и к колониальной прозе. В том же ряду книг, заставляющих переосмыслить взаимодействие пространств и культур в глобализирующемся мире, — «Платформа» Уэльбека и «Река богов» Йена Макдональда. Впрочем, Бачигалупи не заходит дальше местной экзотики и политических интриг в духе Ле Карре.
Эклектичный и щедрый на детали мир «Заводной» впечатляет, и даже удручает довольно депрессивным настроем. Но стоит только присмотреться попристальнее, и картинка начинает трескаться и вываливаться из рамы. Завесой деликатного умолчания окутана судьба и перспектива атомных и гидроэлектростанций. Да и возможность существования генной инженерии в мире, энергетической основой которого является даже не паровая, а кинетическая энергия, весьма сомнительна. Энергетический баланс не сходится. То, что было «дозволено» автору в рассказах, в романе производит странное впечатление. Книга продолжает линию в серии «Сны разума», открытую «Спином»: квазинаучная фантастика, амбициозно заигрывающая с мейнстримом.
Сергей Максимов
Иван Наумов
Мальчик с саблей
Москва: Астрель, 2012. - 384 с.
(Серия «Амальгама»).
2000 экз.
Существуют две ипостаси писателя Ивана Наумова. Первая — «проектная», когда московский фантаст работает в межавторском проекте, где тесные рамки по сюжету и антуражу. В этом случае он просто выступает как вполне квалифицированный ремесленник. Вторая же ипостась — творчество серьезного писателя-романтика, владеющего всем арсеналом собственно фантастики.
Новый сборник Наумова предлагает примеры как первого направления (повесть «Осторожно, волки!», рассказ «Эмодом»), так и второго — уже получившие широкую известность «Сан Конг», «Силой и лаской», а вместе с ними и новые — «Фкайф», «Созданная для тебя». Имя автору сборника неизменно делают тексты второго рода, они и здесь сильнее и интереснее.
Не стоит искать какой-либо тематической «скрепы» в этой книге. Это россыпь повестей и рассказов, сделанных человеком, для которого русский язык — вроде скрипки в руках виртуоза. Наумов умеет построить крепкий сюжет, нарисовать красивый, достоверный мир, словом, всё, что должен уметь фантаст. Но читать его стоит не ради сюжета, декораций, свежих идей или же игры характеров. Его тексты — удовольствие для тех, кто умеет наслаждаться стилем, любит сложность, понимает толк в византийской перегородчатой эмали. У Наумова отличное эстетическое чутье, и он, кажется, интуитивно чувствует ритм, насыщенность образов, одним словом, музыку текста.
По эстетическому уровню лучшие повести Ивана Наумова не уступают работам авторов мейнстрима. Прочтите хотя бы повесть «Мальчик с саблей». Впервые опубликованная журналом «Дружба народов», она получила первый приз на конкурсе мини-прозы этого литературного издания.
Дмитрий Володихин
Дмитрий Володихин
«В общем, все умерли…»
Еще три-четыре года назад фантасты, бравшиеся за футурологическую тему, предлагали читателям немало поводов для оптимизма. Столь заметные вещи, как «Се, творю» Вячеслава Рыбакова (2010), «Симбионты» Олега Дивова (2010) и «Война 2020» Сергея Буркатовского (2009), представляют собой образцы футурологии «со счастливым концом». Их обсуждали горячо, с верой: да, нам еще есть на что опереться. Выкарабкаемся, не впервой! И даже алармистская повесть Эдуарда Геворкяна «Чужие долги» (2009) выглядела тогда как предупреждение, но не как приговор… Однако в последнее время вдруг поднялась волна «футурологии со знаком минус».
Катастрофы, революции, деградации, «смертная тоска» и прочая погибель — вот, что поджидает читателей на страницах многих произведений отечественных авторов. Свет пропал из конца бетонной трубы… А если выходит роман с тремя крохами надежды в трюмах, то его просто не замечают. Тема конца света — локального и всеобщего — сфокусировала на себе внимание фантастов.
Речь не о потскатастрофном антураже, коим наполнены «сталкерные», «анабиозные» и «метрошные» романы. Ржавь, стреляные гильзы, мужики в противогазах, подземелья, радиация и всюду калашники, калашники, калашники…
Это все, знаете ли, «апокалипсис понарошку». После очередного раунда конца света декорации снимаются, проходят плановый ремонт, а затем монтируются по новой в слегка переработанном виде. Читая про мужика в противогазе и с калашом, никто не воспринимает постапокалиптическую картинку всерьез. Игра, не более того.
Но вот в фантастике, а также близких ей форматах мейнстрима появляется целый каскад текстов, где приближение конца света или его осуществление поставлено в центр повествования. И совершенно не важно, каков антураж. Любопытно другое: глобальное «схлопывание» старого мира во множестве разных вариантов представлено как ближайший пункт повестки дня. Никаких игр, приобретайте саваны загодя.
Первая ласточка — «Черная обезьяна» (2011) Захара Прилепина. Серьезная, страшная вещь. Общий смысл: мы обросли грехами, оскотинились, по грехам своим Россия пропадает и сгинет вовсе. Весь мир развращенных взрослых падет под ножами детей, генетически не умеющих различать добро и зло.
Нигде, ни в одной строчке не указан выход из этой ситуации. Разве только воспринимать всю книгу как один большой совет: хорошо бы всему народу переменить образ мыслей и действий. Тогда, возможно, проскочим.
«Русские сумерки» Олега Кулагина (2011) по декорациям максимально приближены к реальности межавторского сериала «С.Т.А.Л.К.Е.Р»: растущие зоны, чудовищные мутанты, драгоценные артефакты… Вот только всем этим приметам обычного боевика придан легко считываемый политический смысл. Вампиры, мутанты и прочая нечисть окопались наверху, превратились в политическую элиту страны. Они — чужие во всех смыслах слова, а не только в идейном. Это другой вид, представители которого продают, предают и убивают нормальных людей со все возрастающей быстротой. Вся Россия скоро будет как одна «зона».
Олег Кулагин все же предлагает выход, но весьма узкий: крепить сопротивление, строить русские анклавы. Там еще возможны какая-то жизнь, какая-то свобода.
