Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1974 год
Арганты, к которым обратились за советом и помощью пастухи-кочевники, сразу ответили, что остается убить одного из слонов, когда тот подойдет к водопою. Но убить этого слона надо отравленными стрелами. Тогда его агония будет долгой и его предсмертный рев распугает всех слонов саванны. Труп слона должен лежать и гнить, чтобы запах его заставлял сородичей держаться подальше от болота. Ведь известно, что слоны, как ни одно другое животное, чувствуют смерть и панически ее боятся. С того момента, когда было принято это решение, и до тех пор, пока арганты отправились на охоту с луком и отравленными стрелами, прошло всего несколько дней. Стрелы были заряжены смертоносным африканским ядом, который добывают, надрезая кору неизвестных нам деревьев. В этом яде очень высоко содержание строфантина.
Необходимая жертва
Арганты рассказали мне, что от яда кровь свертывается — становится «черной и густой». И в то же время сердце от него «лопается». Мне показалось, что одно как-то не вяжется с другим. Но арганты объяснили — сердце лопается как раз потому, что оно пытается протолкнуть кровь, которая из-за яда сделалась густой и вязкой.
За день до облавы на слона самый молодой из четырех аргантов испробовал на собственной крови действие яда. Лезвием бритвы он надрезал предплечье левой руки. Из раны обильно потекла вниз к запястью кровь. Юноша ладонью правой руки остановил кровь и смело поднес к струйке наконечник отравленной стрелы. В короткие мгновения кровь превратилась в черный маленький сгусток.
На четырех аргантов теперь вся надежда пастухов. И арганты знают это. Они заранее знают также, как и где убьют слона: достаточно близко от болота, чтобы запах и вид убитого слона отпугивал диких животных, которые пойдут к водопою. И одновременно далеко от болота, чтобы не отравить воду, когда труп гигантского животного начнет разлагаться. Посовещавшись, арганты решили убить слона-одиночку. Правда, такой слон обычно очень агрессивен. Но выхода нет — если отравленные стрелы попадут в слона, идущего со стадом, сородичи могут напасть на аргантов, а это еще опаснее.
Всю неделю множество загонщиков и арганты преследовали слона, измотав и его и себя. Наконец им удалось выгнать слона-одиночку из подлеска на открытое место. Когда я увидел, как слон вышел из саванны и медленно направляется к болоту, мне стало страшно. Пока арганты гнали слона по подлеску, я надеялся, что в решительный момент можно будет укрыться в кустах от его яростной контратаки. Между тем схватка произошла на совершенно открытом пространстве.
Едва арганты решили, что слон приблизился на расстояние выстрела, они выскочили из-за кустов — нельзя хорошо натянуть тетиву и точно прицелиться, прячась в кустах. Для этого нужно выпрямиться во весь рост.
Сейчас они пытаются как можно ближе подобраться к слону, а я стараюсь от них не отстать. Я теперь полностью могу оценить меру их храбрости: если стрелы не попадут сразу и точно в цель, слон бросится на охотников, и удрать им не удастся. И даже если слон будет ранен, но яд не подействует достаточно быстро, аргантам не избежать грозных бивней разгневанного животного.
До сих пор арганты и мы вместе с ними подкрадывались к слону, держась подветренной стороны, чтобы внезапный порыв ветра не донес к животному наш запах. Но как только они выскочили на открытое место, все предосторожности стали бесполезными. Слон не мог не заметить группу людей, которые отрезают ему путь к водопою. Эти люди чем-то отличались от тех, которых он встречал на тропах саванны. Они явно настроены агрессивно и потому представляют для него опасность.
«Настроены агрессивно», «представляют опасность» — я, конечно, не могу с точностью сказать, так ли думал в тот миг преследуемый слон. Но только огромное животное внезапно остановилось и резко повернулось к нам, точно желая показать, что из преследуемого оно готово превратиться в преследователя. Слон нервно поводил ушами и вскидывал вверх хобот, пытаясь по запаху определить, откуда к нему подбирается опасность.
Один из аргантов — а рядом с ним и я — встал точно напротив слона-одиночки, чтобы отвлечь его внимание и дать остальным аргантам возможность отбежать в стороны и спрятаться в траве.
Они бесшумно подползают к слону в надежде обойти его с флангов и успеть выстрелить в него из луков, пока он стоит неподвижно посреди тропы. Слон-одиночка сейчас далеко от леса, в котором он смог бы укрыться, и далеко от илистого болота Тавды, которое сумел бы одолеть, не увязнув. Четырем аргантам пришлось оставить подветренную сторону, теперь их запах доносится до встревоженного слона. Инстинкт подсказывает ему, что он окружен врагами. И он поворачивается, чтобы спастись бегством через болото. Но в тот же миг из луков вылетают первые две стрелы. И сразу стоящий рядом аргант тоже бросается в сторону, я — за ним. Все происходит с кинематографической быстротой. Мы бежим, спотыкаясь о сухие корни, бежим из последних сил, задыхаясь от бешеного бега, путаясь в густой траве.
Два или три раза раненый слон останавливается, грозно поворачивается к нам всем своим могучим телом... Но арганты не прекращают преследования. В слона летят новые стрелы — шесть, семь... Надо, чтобы яд подействовал сразу же, пока слон не добрался до воды.
Не знаю, сколько прошло секунд с того момента, когда в слона полетела первая стрела, — сорок или пятьдесят, самое большее — минута. И вот слон тяжело рушится, резко подломив передние ноги.
Рев, который нельзя забыть
Слон пытается приподняться, оглашая окрестности жалобным ревом, встает неуверенно на ноги. Арганты, застывшие на месте, когда слон рухнул, бросаются врассыпную. Они по опыту знают, как опасен смертельно раненный слон, когда он кидается в последнюю отчаянную атаку. Слон делает несколько неуверенных шагов. Он не пытается преследовать своих врагов, а ищет спасения в густом кустарнике, тяжело продираясь сквозь заросли ежевики и колючек. Внезапно колени его подгибаются, он с отчаянным ревом валится на бок.
Это самый жестокий момент всей охоты: слон умирает, а арганты спокойно наблюдают за агонией. Они уже не стреляют из луков — берегут драгоценные ядовитые стрелы.
Здесь нет места ни жалости, ни состраданию. Ведь слон был убит после невероятно опасного поединка, и его гибель — спасение для людей, что ведут упорную борьбу с неумолимой засухой.
Охота закончилась. Арганты и пастухи приступают к исполнению дальнейшей процедуры. Несколько человек надрезают шкуру слона. Теперь, разлагаясь, он должен отпугивать сородичей. А в небе кружат уже сотни коршунов-стервятников и марабу. Своими острыми клювами и когтями они довершат безжалостную работу солнца.
Воды в Тавде осталось совсем мало. Но ее должно хватить до первых дождей, до той поры, когда большие, тяжелые, свежие капли упадут на деревья, на землю...
Вся Нижняя Джуба ждет несущий дожди ветер — тангабили, неистовый и живительный...
Фолько Куиличи, итальянский журналист
Перевел с итальянского Л. Вершинин
Круги полярного солнца
Много буровых разбросано среди топких болот Западной Сибири: идет освоение богатейших месторождений нефти и газа.
В семидесяти километрах от Сургута, у истоков Черной речки, на маленьком сухом пятачке тюменской земли работала одна из буровых Федоровского месторождения. О событии, случившемся на этой буровой, рассказывает наш корреспондент.
Рядом всегда шумели дизели, стрекотал компрессор. Голоса работающих людей тонули в этом гуле.
...Бурдин обдумывал очередной ход, а сам внимательно вслушивался в шум за окном вагончика. Оттого и поза у него была напряженной, не как у шахматиста, ушедшего с головой в комбинации ходов. Привычное ухо различало каждый звук. Федор — он сел играть в шахматы за компанию, решил помочь инженеру бороться со сном — тоже невольно слушает... Вот трубу тросом-«легостью» подтянули, поставили стоймя. Зашипел сжатый воздух — бурильщик пневматическую муфту на лебедке переключил. Лязгнули тяжелые замки — элеватор на трубе закрыли. Заныла лебедка — тальблок кверху двинулся. Остановился у люльки верхового, паузу небольшую сделал, словно передохнул. Снова зашипел воздух, и снова заныла лебедка. Обсаживали верхнюю часть скважины, чтобы удержать сыпучие пласты. С вечера, наверное, спустили метров двести...
— Так!.. — вслушивается Бурдин, словно ход обдумывает.
Торопливые шаги приближаются к вагончику. Бурдин и это слышит. Стучат. Не очень громко, но Вячеслав сразу встает. Распахивает дверь.
— Зовет! — проговорил запыхавшийся помбур.
Бурдин — руки в рукава и вон из вагончика. Остался Федя за двоих на одной доске играть. Чувствует, не скоро придет партнер, по пустякам не позовут.
