Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1989 год
Поскольку и сырье, и кипрские глиняные сосуды, и ханаанские амфоры, и оружие, и украшения происходили из региона, расположенного восточнее мыса Улу-Бурун, можно было предположить, что корабль, прежде чем затонуть, плыл с востока на запад. Однако присутствие резных бусин из балтийского янтаря поставило археологов в тупик. Микенские по форме янтарные бусы, вопреки остальным находкам, позволяли заключить, что судно двигалось в противоположном направлении — с запада на восток. Возможно, бусы принадлежали микенскому купцу, который на этом корабле возвращался домой из какого-то порта на Ближнем Востоке? Догадка приобрела уверенность, когда была найдена каменная печать с микенским узором.
И вот показался остов судна. Корпус состоял из досок шириной 25 и толщиной 5 сантиметров. Техника строительства была той же, что и у судна IV века до нашей эры, найденного в 1967 году близ Кирении на Кипре. Итак, корабли времен мифических героев Одиссея и Ахилла строились по той же методике, что и, почти тысячелетие спустя, греческие и римские корабли. И значит, соответствует действительности оставленное Гомером описание того, как строил свою лодку Одиссей.
В конце сезона 1984 года из предосторожности непрочные детали корпуса судна вновь присыпали песком. На следующее лето почти всеми раскопками на грунте руководил Кемаль Пулак, в то время как Джордж Басе вел исследования в музеях и местах раскопок на Кипре и Ближнем Востоке, изучая ханаанские и кипрские находки, чтобы сравнить их с теми, что были обнаружены у мыса Улу-Бурун. К августу 1985 года Кемаль успел собрать впечатляющую коллекцию поднятых со дна моря инструментов и оружия, украшений и глиняных сосудов.
Сезон 1986 года принес не только уникальные археологические находки у мыса Улу-Бурун, сюрпризы ожидали исследователей и в лабораториях. Большинство из почти сотни ханаанских амфор, поднятых со дна моря, были наполнены какой-то желтой смолой. Анализ, проведенный Джоном С. Милсом из Национальной галереи в Лондоне, показал, что речь идет о смоле фисташки серпентинной, дерева, распространенного на самом востоке Средиземноморья. Смола его использовалась египтянами в погребальных обрядах, хотя для каких целей — пока выяснить не удавалось. Также трудно было понять, почему эта смола, очень редко упоминавшаяся в документах бронзового века, оказалась вторым по объему после меди грузом на корабле.
Микенское слово «ки-та-но» еще раньше было истолковано испанским исследователем Хосе Л. Меленой как «фисташковое дерево». Специалистов поражали огромные количества «ки-та-но», упоминавшиеся в инвентарных табличках, найденных при раскопках в Кноссе на Крите. Только на одной из них речь шла о более чем 10 тысячах литров этого вещества. Было мнение, что слово «ки-та-но» обозначает орехи фисташкового дерева, однако существенного количества их ни разу не обнаружили при раскопках памятников бронзового века.
Через несколько недель пришло известие от Синтии Шелмердин, специалиста по микенскому варианту греческого языка из Техасского университета в Остине, которая сообщала, что слово «ки-та-но» связано с символом, указывающим на ароматическое вещество или специю. Принимая во внимание полное отсутствие на корабле фисташковых орехов, можно было предположить, что в кносских табличках речь шла именно о смоле. Если тысячелетия назад она, как и сегодня, использовалась для изготовления ароматических веществ, значит, на корабле находился исключительно ценный груз.
Еще в сезон 1985 года при раскопках были найдены несколько темных бревен длиной до одного метра. Возникло предположение, что это эбеновое дерево, которое поступало в качестве дани из южных стран, например, из Нубии. Результаты анализа древесины, проведенного на следующий год в Центре исследования структуры дерева (в Мадисоне, штат Висконсин), поначалу разочаровали археологов: «эбеновое дерево» оказалось африканским черным деревом. Однако, работая в библиотеке, Джордж Басе выяснил, что словом «хъбни» египтяне обозначали именно черное дерево, а не то, что в наши дни называют эбеновым. Итак, связь с Египтом все же сохранялась!
В этот сезон центром внимания стал на некоторое время участок раскопок Туфана Туранли. Сначала он обнаружил золотой медальон с изображением обнаженной богини, держащей в каждой руке газель. Этот медальон удивительно походил на другой, найденный ранее при раскопках в Угарите в Сирии. С помощью кисточки и миниатюрного землесоса Туфан буквально по песчинке расчищал крохотную площадку и вскоре обнаружил второй, несколько меньший по размеру медальон.
Затем Туфан откопал две цилиндрические печати, которые ставили на еще мягком глиняном документе. Такие носили при себе многие торговцы Ближнего Востока. Одна печать была сделана из горного хрусталя и снабжена золотым колпачком, какие были в ходу у касситов, владевших Вавилонией во времена, когда затонул улу-бурунский корабль. Рисунки и фотографии второй печати, изготовленной из гематита (красного железняка), были посланы в Лондон. По заключении Британского музея, печать была изготовлена в Месопотамии в XVIII веке до нашей эры.
В «Илиаде» Гомера есть туманный намек на некий письменный документ: «Он послал его в Ликию, дав роковое посланье, на сложенной дощечке тисненное...» Снабженные шарнирами дощечки — диптихи — складывали, чтобы сохранить запись, сделанную на внутренних, вощеных сторонах. Но никогда еще не удавалось найти диптих того периода, о котором повествует Гомер.
...Просеивая осадок, выбранный из последнего пифоса, Кемаль терпеливо пытался составить нечто целое из обнаруженных в нем деревянных осколков. И когда в результате из них получились соединенные шарниром из слоновой кости два деревянных крыла, это показалось просто чудом. «Перед нами писчая дощечка,— объявил Кемаль,— одна из тех, на которые они наносили воск».
Один из самых волнующих трофеев ожидал археологов под конец сезона. Туфан Туранли обнаружил довольно крупного скарабея. На тыльной стороне золотого жука значилось: «Нефертити».
Храмовые надписи свидетельствуют, что Нефертити во время царствования своего мужа фараона Аменхотепа IV, который называл себя Эхнатоном, играла значительную роль, но насколько значительную — до последнего времени оставалось неясным. Некоторые специалисты полагают, что она обладала большой властью, а может, даже была соправительницей Египта.
Ознакомившись с фотоснимками находки, Джеймс Уэйнстейн, египтолог из Итаки, дал следующее заключение: «Это не только первый обнаруженный до сих пор золотой скарабей Нефертити, но и вообще первая находка в Малой Азии или Эгейском море, несущая на себе имя Эхнатона или его прекрасной супруги. Кроме того, сама форма, в какой выполнена надпись, подкрепляет версию о том, что Нефертити правила страной вместе с мужем. Кто из египтологов, томящихся под немилосердными солнечными лучами, мог предположить, что подобная находка явится из прохладных глубин моря?»
Участники экспедиции не склонны строить умозрительных заключений по поводу точного возраста или национальной принадлежности погибшего в далекой древности корабля. Собранных данных пока недостаточно. Так ведь и расчищена только половина намеченного участка дна. Но уже сейчас улу-бурунская находка, которую Джордж Басе считает своеобразным воплощением своей профессиональной мечты, стала ценнейшим источником информации для представителей самых разных направлений исторической науки.
По материалам зарубежной печати подготовил А. Сидоров
Пятая переменная, или Американец из Римского клуба
Меня приглашали на должность президента рыболовной компании. Предложение обескуражило своей неожиданностью. Заманчиво, конечно, президентское кресло! И, немного поколебавшись, я согласился, хотя и прекрасно понимал, что иду на авантюру — опыта никакого, рыбу ловил раньше разве что удочкой в пруду. И все-таки согласился.
Ближайшими моими помощниками стали трое приятных молодых людей. Я сразу почувствовал это при знакомстве. Опытными их не назовешь, но ребята головастые. Рискнем, коль говорят, что это благородно.
Богатой нашу фирму назвать было трудно: всего пять судов, но с укомплектованными командами и со всеми самыми современными орудиями лова. Орудиями на зависть любому капитану. Вот, пожалуй, и все, если не считать ста долларов в банке и огромного желания разбогатеть. Возможно, ради удовлетворения этого желания меня и пригласили в фирму. Словом, мы начали дело. Контракт был подписан сразу же на десять лет.
Я повел дело строго, без эмоций, полагаясь только на экономический расчет. К этому же старался приучить и помощников. Рыба, суда, счет в банке — больше ничего не должно нас интересовать.
