Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1983 год
И вот в 1934 году, — продолжает Пантелеева, — в Горно-Алтайске началась кропотливая работа по селекции, гибридизации и отбору лучших форм с ценными хозяйственными и биологическими свойствами. Были экспедиции по Алтаю и в Среднюю Азию, в Восточную Сибирь и даже Монголию: в первую очередь приходилось думать о создании максимально разнообразного генофонда облепихи. Перевоспитание «дикарки» растянулось на десятилетия, но дело было не в сроках, всех интересовал конечный результат: ведь, по сути, создавалась новая сельскохозяйственная культура. И сегодня уже можно считать, что долгий труд сибирских садоводов удачно завершен, только в нашей стране районировано восемь ее сортов. Именно «За введение облепихи в культуру» груцпе сотрудников нашего института была присуждена Государственная премия СССР 1981 года в области науки и техники.
— А как называется этот сорт? — Я остановился возле самого яркого, почти красного куста.
— Это один из гибридов. Он значится под номером. Пока, — добавляет Елизавета Ивановна.
Я срываю с куста несколько очень крупных продолговатых ягод. Они отрываются легко, даже не мнутся. На вкус ягода сладкая, с легкой кислинкой.
— Будет еще слаще, пока не до конца созрела, — говорит Елизавета Ивановна и добавляет: — Мы специально выводим сорта с разным сроком созревания, чтобы удлинить время уборки урожая и, значит, уменьшить потери. А потом, вы заметили, что у наших сортов совсем нет или очень мало колючек?
Елизавета Ивановна обратила мое внимание и на то, что у этой облепихи небольшая, примерно с сантиметр, плодоножка, какой нет у ее дикой родственницы. Значит, этот сорт перспективен для механизированной уборки: специальным вибратором ягоду стряхивают на расстеленное под деревцем брезентовое полотно. Правда, пока этот способ не устраивает ни механизаторов института, ни ученых — вместе с ягодой на полотно летят листья, мелкие веточки. Поиск решения проблемы механизированной уборки облепихи продолжается.
— Знаете, как можно определить результат нашей работы? — вдруг спросила Елизавета Ивановна и улыбнулась. — Сходите к нам на любой рынок, и вы увидите, что облепиху продают ведрами... Значит, наши саженцы новых сортов хорошо себя чувствуют.
г. Барнаул В. Безенков Фото автора
На Днепре в сорок третьем
В ночь на 11 сентября 1943 года, когда полки 8-й стрелковой дивизии выходили к Десне, левому притоку Днепра, в районе малоизвестного городка Короп, комдив Порфирий Мартынович Гудзь вызвал к себе командиров полков.
Он сразу приступил к делу и был краток, немногословен. Говорил, какому полку на каком участке форсировать реку, какие оборудовать переправы, куда высылать разведку.
— Итак, к утру собрать все имеющиеся лодки, связать плоты из подручных средств... — завершил совещание комдив. — В 5.00 отвал первого рейсорасчета. Полк Шишкова пойдет вторым эшелоном. Переправляться по дополнительному указанию.
Форсирование реки... Сколько скрыто за этим драматических событий, перипетий, сколько сил, а порой и жизней требует оно. Даниил Кузьмич знал все это, и тем не менее слова командира дивизии как-то огорчили его. Словно бы не доверял ему полковник Гудзь, поставив полк во второй эшелон.
— Ничего, ничего, Даниил Кузьмич, — успокаивал его замполит подполковник Владимир Федотович Пырин, когда Шишков вернулся в полк. — Все идет как надо. Комдив бережет нас до первого обострения обстановки на том берегу. Зато у нас выгода какая — солдаты хоть немного передохнут...
Озабоченный предстоящими делами, Даниил Кузьмич все же не утерпел, пошел ночью на берег реки, где намечалось форсирование. «Мало ли что может случиться, — думал он, — из второго эшелона очень просто оказаться и в первом...»
В пять часов утра 11 сентября на тот берег устремились десантные и рыбацкие лодки, самодельные паромы — все, на чем можно было переплыть реку. Мелкие группы противника, пытавшиеся воспрепятствовать форсированию, сразу же были отброшены от берега. Во второй половине дня саперы навели паромную переправу под тяжелые грузы. На правый берег Десны переправился и 229-й полк Шишкова. Пехота продвигалась вперед, расширяя и закрепляя плацдарм. Но вот от разведки поступили первые тревожные сведения: противник стягивал к месту форсирования свежие силы — пехотную и танковую дивизии.
День 13 сентября начался мощными огневыми налетами вражеской артиллерии. На переправы то и дело пикировали «юнкерсы». Стало ясно, что противник хотя и с опозданием, но попытается сбросить наши войска с плацдарма.
Даниил Кузьмич находился на своем наспех оборудованном командном пункте и озабоченно следил, как идут дела на переднем крае, ловил каждое известие оттуда. Вот первая неприятность: противник атакует 151-й полк, вместе с пехотой до 15 танков пытаются прорваться в глубину нашей обороны. Но пехота за ночь сумела хорошо закопаться в землю, в боевые порядки ее был выдвинут истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион майора Алексея Андреевича Калентьева. «Нет, так просто тут гитлеровцам не пройти»,— размышлял Даниил Кузьмич и радовался тому, что научились мы бить врага и в обороне и в наступлении. В первой половине дня атака противника была отбита. Он потерял немало пехоты, на поле боя дымилось несколько танков. Шквал огня внезапно оборвался, остановился и смолк. Лишь вдалеке еще раздавались одиночные взрывы да изредка стучала пулеметная очередь. Но это затишье не было похоже на «войну по правилам» — с перерывом на обед и даже выходными, которую фашисты пробовали применить кое-где в самом начале нападения на нас, пытаясь тешить своих солдат иллюзией легкой прогулки по просторам России на манер того, как это удавалось им на Западе. Здесь была самая обыкновенная неудача противника, неудача большого масштаба...
К вечеру, перегруппировав силы, враг начал новую атаку. Снова десятки фашистских самолетов повисли в небе над плацдармом, с воем и грохотом устремляясь к земле. Снова огненный смерч бушевал на позициях наших войск. Но не ушла от внимания наших командиров одна особенность этой атаки: противник вел ее на узком участке, направляя главный удар в стык двух дивизий.
Долгий настойчивый телефонный звонок насторожил Даниила Кузьмича.
— Вас, комдив, — телефонист протянул ему трубку.
— Даниил Кузьмич, выдвигайте свое хозяйство на рубеж, — полковник Гудзь назвал координаты.— Будьте готовы к атаке...
Полк Шишкова пошел в контратаку напористо и стремительно, а главное — она оказалась неожиданной для врага. Мощный огонь вела наша артиллерия. Поддерживая атакующих, в воздухе шли четкие строи наших штурмовиков. Какое-то время противник пытался пересилить наши подразделения, остановить их, но атакующие все настойчивее и смелее теснили врага, проникая в его боевые порядки. Вскоре противник был оттеснен на рубеж, с которого он начал атаку. Попытка расчленить две наши дивизии и выйти к переправам была сорвана.
Наступление продолжалось. 22 сентября 8-я стрелковая дивизия и другие соединения 13-й армии во многих местах на широком фронте форсировали Днепр юго-западнее Чернигова.
От Десны до Днепра в том направлении, куда шел полк Шишкова, было примерно 25—27 километров. Шли это расстояние ровно неделю. Не просто шли, а вели бои с отходящими частями противника.
К реке полк подошел в ночь на 22 сентября. В деревне Навозы разбили последние группы прикрытия противника. И вот он, Днепр... Перед солдатами лежала широкая серебристая полоса, отражающая звезды. Как ни огрубели солдатские сердца, все переживали волнующие минуты. Ведь вернулись к великой реке, в чем клялись в сорок первом, уходя с ее берегов...
Сразу закипела работа по организации переправы. На тот берег ушли на лодке разведчики взвода пешей разведки с командиром старшим сержантом Михаилом Тихоновичем Лучеком, ставшим позже Героем Советского Союза. Сколько раз ходил он в разведку и всегда умел выйти из самого трудного положения!
Как порой случалось, переправочных средств не было, если не считать двух надувных лодок в саперном взводе. На помощь пришли местные жители. Они дали свои рыбачьи лодки. Из них и сделали плоты. Для настила брали ворота, разбирали сараи. Такой плот поднимал 45- или 76-мм пушку. А это то, что надо было: вместе с пехотой сразу же пойдут на тот берег и противотанковые орудия.
Форсировать реку начали глухой ночью, в четыре часа. Было темно и сыро. От воды поднимался клочьями туман. Разговаривали только шепотом. В первом эшелоне шел 1-й батальон под командованием капитана Петра Ксенофонтовича Баюка. Это был многоопытный, решительный командир. Он начинал войну на флоте, потом сражался в морской пехоте.
Первым рейсорасчетом пошла рота старшего лейтенанта Махортова. Вместе с ротой на плотах переправлялось 45-мм орудие, два 82-мм миномета, взвод противотанковых ружей. Рассчитывали на внезапность, поэтому артиллерия не открывала огня. Вначале все шло хорошо. Но. когда лодки и плоты подходили к правому берегу, темноту над рекой прорезал мерцающий свет белых осветительных ракет. Грохнули первые взрывы снарядов и мин. Враг обнаружил переправу. Но первая рота уже высаживалась на берег и, не теряя времени, двинулась вперед. Двум другим ротам пришлось хуже — противник не прекращал огня. И все же батальон Баюка вскоре оказался на правом берегу Днепра. Это был несомненный успех. Петр Баюк повел свой батальон в атаку на противника в населенном пункте Гдень. Его поддерживала артиллерия с левого берега. Плацдарм расширялся, на него переправлялись уже два других батальона полка, артиллерия.
