Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1981 год
— Чем вы должны были заниматься в день переворота?
— Видите ли, вопрос дисциплины... Я не хотел... Даже рад, что до этого не дошло... В общем, под мою команду поступал вооруженный отряд. Мы должны были арестовать членов национального руководства СФНО... Клянусь, только арестовать... Ликвидировать предписывалось исключительно в случае сопротивления, но мы рассчитывали на благоразумие сандинистов...
Леонардо Сомарриба, 40 лет, вице-президент торговой палаты Никарагуа, кличка Найо:
— Я вступил в организацию Хорхе Саласара в начале сентября. Меня пригласили на собрание руководства, в которое входили Хорхе Саласар, Дора Мария Лау де Лакайо и Чема — Нестор Монкада Лау. Разговор шел о необходимости объединения всех противников нынешнего правительства как внутри страны, так и за границей. Решено было установить контакты в Сальвадоре. После Сальвадора мы с Хорхе направились — различными путями, чтобы вызвать меньше подозрений,— в Соединенные Штаты. Встретились в Майами, где несколько раз беседовали с бывшим полковником национальной гвардии Энрике Бермудесом и другими офицерами. Потом я вновь вылетел в Сальвадор. Хорхе в это время побывал в Коста-Рике и некоторых странах Южной Америки. Там ему удалось наладить связи с сомосовцами.
Марио Аннон Талавера, 43 года, председатель Национальной ассоциации производителей риса, землевладелец:
— Почему я вступил в организацию? Да потому, что ненавижу вашу революцию! Она связала мне руки, плантации перестали приносить прибыль! Зачем крестьянам сейчас работать на меня, когда вы дали им землю?! Ваша аграрная реформа душит нас, свободных предпринимателей! Так думаю не я один. Именно об этом я говорил с Хорхе Саласаром и Поло. Но только говорил. Ничего противозаконного я не совершал.
Габриэль Лакайо, 47 лет, предприниматель, кличка Коко:
— Видите ли, я не имею никакого отношения к заговору. Я был только хозяином дома, где собирались гости. Я ничего не знал об их планах, даю честное слово.
— Однако вы снабжали организацию деньгами...
— Да. Но, видите ли, я безумно люблю жену Дору Марию. Не могу ей ни в чем отказать. Она просила сто тысяч кордоб, и я дал. Плохо переношу женские слезы...
— Кто присутствовал на собраниях в вашем доме?
— Алехандро и Хорхе Саласар, Леонардо Сомарриба, моя жена, ее родственник Нестор Монкада Лау и Поло.
— Кто такой Поло?
— Не знаю. Он представился как Поло, а я, собственно, не интересовался его именем. Какой-то военный, офицер сандинистской народной армии.
Дора Мария Лау де Лакайо как истинная женщина возраст скрывает, выглядит молодо, клички Тина и Исабель Лесама:
— Я хочу прежде всего поблагодарить органы госбезопасности за прекрасные условия, в которых нас содержат, и за деликатное обращение со мной. Ваши сотрудники просто кабальерос! Честные, добрые, галантные... Настоящие революционеры! Ведь революция — это прекрасно, это борьба ради жизни, ради мира, ради любви. Я преклоняюсь перед нашей народной революцией!
— Когда вы вступили в организацию?
— Я совершила эту роковую ошибку в июле, в начале июля. Сказалось влияние Хуана. Хуан — это кличка Хорхе Саласара. Он совершенно вскружил мне голову своей агитацией и, как ее... ах, да... конспирацией. Боже, как романтично, так таинственно было, когда мы все собирались вместе! Я была рада обществу, мне нравилась тайна, которая всех нас окружала...
— О чем говорили на собраниях?
— В основном о поездках за границу. Гондурас, Сальвадор, Южная Америка, США... Ах, я так просила Хуана взять меня в Майами, но он не захотел. Всю жизнь мечтала побывать там!..
Девять дней в ноябре
Майами очень похож на латиноамериканские города — Веракрус, Акапулько, Рио-де-Жанейро. То же щедрое южное солнце, та же ослепительная белизна зданий, сочная, с фиолетовым оттенком зелень пальм, голубое небо, сливающееся на горизонте с синевой океана. На улицах Майами звучит мелодичная испанская речь.
Сходство это не только внешнее. Здесь живут граждане США латиноамериканского происхождения: пуэрториканцы и мексиканцы, так называемые чиканос. В южных штатах страны их насчитывается около двадцати миллионов. В Майами окопались и кубинские контрреволюционеры — гусанос,— а также люмпены, вышвырнутые с острова Свободы совсем недавно. После 19 июля 1979 года в Майами появились и сомосовцы, бежавшие от народного гнева
— Жизнь у них в Майами собачья,— рассказывает консул новой Никарагуа Вильмар Куаресма Фуэнтес.— Крыши над головой нет, работа случайная, безденежье... Некоторые, правда, устроились охранниками в аэропорт, уборщиками в отели или мойщиками машин, но таких «счастливчиков» единицы.
Вообще сомосовцы к труду непривычны. На улицах города то и дело наталкиваешься на «ветеранов», которые целыми днями тянут заунывную песнь: «Подайте бедному эмигранту, жертве сандинистов...» Все заработанные или выпрошенные деньги тратят на спиртное, наркотики и женщин.
Следует заметить, что, несмотря на «тактические разногласия», сомосовцы быстро нашли общий язык с гусанос. Последние охотно предоставляют им радиостанции «Кадена Сур», WQBA, «Оушн рэдио» и другие для трансляции многочасовых передач.
Деятельность сомосовцев находит поддержку не только у кубинских контрреволюционеров. За нами, дипломатами новой Никарагуа в США, давно ведется слежка. Как тени, повсюду следуют за нами молодчики из зловещей службы безопасности павшего режима. Наши протесты не помогают. «В Соединенных Штатах не совершаются покушения, и никто никого не преследует»,— ответили нам в полиции Майами...
9 ноября 1980 года контрреволюционные силы приступили к осуществлению пятидесятого по счету заговора. Ранним утром вооруженные группы сомосовцев совершили нападения на посты сандинистской народной армии в поселках Санта-Ма-рия, Рио-Гранде, Саусито и Пало-Гранде. Завязались бои. На одиннадцать часов утра реакционные буржуазные партии назначили митинг своих сторонников в городке Нандайме, в ста километрах к северо-востоку от Манагуа. Правительство запретило его проведение. Тогда контрреволюционеры спровоцировали столкновения с властями в различных городах страны, в том числе и в столице. Но уже к вечеру стало ясно, что первая атака реакции отбита. Сомосовцы, пытавшиеся овладеть пограничными пунктами, были разбиты и отброшены за линию границы с Гондурасом.
В тот же день, словно по команде, американские органы массовой информации начали антиникарагуанскую и антисандинистскую кампанию. Послышались призывы к интервенции в Никарагуа.
13 ноября из консультативного коалиционного органа при правительстве Национального возрождения — Государственного совета — отошли представители буржуазных партий и частного сектора. Демарш предприняли с целью создания кризисной ситуации в Никарагуа, что, по мнению сомосовцев, облегчило бы проведение переворота и снискало за рубежом поддержку его участникам. Наступление контрреволюционных сил шло и за пределами страны.
14 ноября национальная гвардия Сальвадора напала на здание посольства Никарагуа. Солдаты прибыли на двух бронетранспортерах и обстреляли посольство из крупнокалиберных пулеметов. В Гватемале была развязана официальная кампания антиникарагуанской истерии. Незадолго до этого власти Гондураса отказались вернуть Никарагуа рыболовные суда, захваченные «неизвестными лицами» близ Атлантического побережья страны.
17 ноября Хорхе Саласар должен был передать Нестору Монкаде шесть автоматических винтовок М-16 для покушения на членов руководства СФНО, которое планировалось на утро 18 ноября. Но в три часа пополудни 17 ноября на заговоре был поставлен крест. А через шесть дней министерство внутренних дел Никарагуа провело пресс-конференцию, посвященную раскрытию деятельности Хорхе Саласара. На ней выступил начальник отдела боевой подготовки генерального штаба сандинистской народной армии Альваро Бальтодано.
Поло
— Я вступил в организацию Хорхе Саласара в сентябре,— так, к изумлению журналистов, начал Бальтодано свой рассказ. Был он в полном армейском обмундировании, пояс оттягивал увесистый кольт. Следовательно, к категории арестованных Бальтодано не принадлежал.— Я не пропускал ни одного секретного совещания руководителей заговора,— продолжал Альваро Бальтодано, не обращая внимания на шепоток и удивленные возгласы в зале.— Одним из главных пунктов плана свержения правительства национального возрождения было проникновение в сандинистские вооруженные силы, их раскол и привлечение части военных на сторону заговорщиков. Эта миссия возлагалась на Нестора Монкаду и на меня.
Хорхе Саласар, будучи человеком предусмотрительным, наряду с «военной линией» разрабатывал и другие направления заговора, например, арест и физическое уничтожение Национального руководства СФНО. Для участия в заговоре привлекались также все реакционно настроенные элементы внутри страны, включая и банды уголовников, действовавшие на севере и северо-востоке Никарагуа.
