Журнал «Если» - «Если», 2009 № 06
... ..... ....... ........... ............. ................. ...................
... ..... ....... ........... ............. ................. ...................
— Можешь не утруждать себя, — прервал его занятие Бинг. — Три, пять, семь, одиннадцать, тринадцать, семнадцать и девятнадцать. — Он кивнул в сторону динамика. — А вот это чириканье и есть последовательность сигналов на высоких частотах. Импульсы разделяются короткими паузами, а числа — длинными.
— То есть… — Колин попытался осмыслить событие. — Ты хочешь сказать, что вы принимаете сигналы внеземного происхождения?
— Похоже на то, — заметил Бинг.
— Не торопись с выводами, — вступила в разговор Катя, отворачиваясь от монитора. — Вспомните-ка про феномен зеленых человечков.
— Зеленых человечков? — переспросил Колин.
К разговору подключился Невил.
— Именно. Маленьких и зеленых. На них некоторые астрономы поначалу списывали пульсары, так как считали, что посылать столь правильные и регулярные импульсы может только разум.
— И я полагаю, — сказал Бинг, — что последовательность простых чисел может прислать только разум.
Невил с улыбкой посмотрел на монитор:
— Охотно соглашусь с тобой.
— Чудесно! — восхитился Колин. — Чистейшая фантастика!
Бинг и Невил неторопливо обменялись застенчивыми улыбками, как делают дети, выслушав неожиданный комплимент. На лице Кати тоже читалась радость.
— Ну, на самом деле мы получили немногое, — проговорил Невил со смиренной улыбкой. — Простые числа… и то всего семь. — Он пожал плечами. — Эта последовательность сигналов повторяется примерно каждые 15,5 секунды. А частота фона почти равна 142 Гц…
— Фона? — переспросил Колин. — Он идет из того же самого источника?
И снова ему пришлось вытолкнуть из памяти воспоминание о давнем визите в больницу.
— Скорее всего, — проговорил Бинг. — Нечто вроде несущей частоты… или указания на то, что мы должны держаться этой длины волны.
— И какой же? — спросил Колин, стремясь показать, что способен поддерживать разговор на темы SETI. — Двадцать один сантиметр, нейтральный водород, наверное.
— Нет, это не радиоволны, — возразил Невил. — На самом деле мы сканировали частоты и поляризацию когерентных гравитационных волн.
— Что? — Колин от удивления округлил глаза. — А я и не знал, что вы умеете делать это.
— О, мы, физики, кое на что способны, — произнес Невил, поднимая чашку со стола, — при наличии достаточного количества денег… и кофе. — Он указал на остававшуюся в руках Колина распечатку. — И вуаля!
Колин посмотрел на широкую бумажную ленту.
— Интересно, что они не считают двойку и единицу простыми числами. — Он коротко вздохнул. — Возможно, они определяют единицу как целое число, не имеющее сложных делителей, меньших себя самого. Так легче сформулировать последнюю теорему Ферма.
Задумавшись, Колин рассеянно посмотрел на динамик монитора:
— Хотелось бы знать, является ли частота фона произвольной.
Катя склонила голову к плечу:
— То есть?
— Предположим, что так, — продолжил Колин. — Кроме того, предположим, что время между передачами является произвольным. Под последним словом я подразумеваю параметр, выбранный ради удобства или простоты представления. Далее допустим существование Аксиомы Выбора[8].
Бинг и Невил обменялись удивленными взглядами.
— А знаете ли, — негромко, словно обращаясь к самому себе, произнес Колин, — мы можем сделать отсюда кое-какие выводы. — Он пошевелил пальцами, ощупывая воображаемый кусочек мела. — Для начала назовем их основную единицу измерения времени… скажем, «вуф» и примем время между передачами равным одному вуфу; то есть прошел один вуф — и производится передача.
Он посмотрел на стенку, разыскивая на ней отсутствующую здесь черную доску:
— Тогда произведение частоты шума на вуф будет равно 142 умножить на 15,5. — Колин сузил в задумчивости глаза. — Что равняется… 2201.
И умолк.
— Ага, а теперь так, — проговорил он через несколько секунд. — Если они выбрали удобное для себя значение частоты, как мы могли выбрать 100 или 1000 герц, и если мы примем А за основание их системы счисления, то эквивалентом станет А в квадрате, А в кубе или, быть может, А в четвертой степени, что должно быть примерно равно 2201.
Глянув украдкой на своих слушателей, Колин заметил, что в глазах их зажглись огоньки. Его обрадовала такая реакция физиков.
— Итак, — продолжил Колин, — возьмем за основание шесть и получим тогда 6, 36, 216, 1296. Ничего похожего на 2201. Берем семь, 7, 49, 343, — он помедлил, — и 2401. Ближе, однако до яблочка еще далеко. При восьми получаем 8, 64, 512, 4096. То есть ничего хорошего. Для девяти — 9, 81, 729, и, — после паузы, — 6561. Нет и нет. Десять естественным образом отпадает. При одиннадцати имеем 11, 121, 1331. Даже близко не подходим…
— Отлично, — сказал Невил, снимая очки. — Идея ясна.
— Далее двенадцать, — продолжал Колин, не обращая внимания на помеху, однако заметив следы зубов на дужках очков Невила, — при двенадцати имеем 12, 144, 1728. Ближе, но все-таки не то. Тринадцать даст нам 13, 169, — еще одна пауза, — и 2197. Вот это уже хорошо. Отличается от 2201 всего на четыре единицы. Вполне укладывается в ошибку измерения, скажу я вам.
Он глубоко вздохнул и сказал наконец с полной убежденностью в голосе:
— Да, я считаю, что они пользуются тринадцатеричной системой счисления.
— Ты шутишь, — проговорил Бинг.
— Это указывает на довольно странную биологию, — заметил Невил. — Если перевести на число пальцев на руках.
— Увы, ничего лучшего сделать я не могу, — проговорил Колин, улыбнувшись Бингу, а потом снова перевел взгляд на распечатку. — 3, 5, 7, 11, 13, 17, 19, — проговорил он отстраненно. — Жаль, что мы не можем послать им в качестве ответа 23 и посмотреть, что произойдет.
— Ну, почему же не можем, — протянул Бинг. — Сделаем, как только охладим передатчик.
— У нас просто нет сейчас того количества жидкого азота, которое необходимо для охлаждения арсенид-галлиевого эмиттера, — добавил Невил. — Наш лабораторный техник Джейк как раз взял грузовик и сосуд Дьюара и поехал в университет, чтобы занять там литров тридцать. Через полчаса вернется.
— Я имел в виду, — усмехнулся Колин, — что мы не можем послать ответ и посмотреть, как они отреагируют, — ведь сигналу придется пройти невесть сколько сотен световых лет.
— Это не проблема, — сказал Бинг с ноткой особого интереса в голосе. — Круговым запаздыванием сигнала можно пренебречь.
— Пардон! — Колин уставился на Бинга, не понимая, шутит тот или говорит всерьез.
— Надеюсь, они не прекратили передачу, — произнес Невил.
— Минуточку! Минуточку! — возопил Колин, ощущая себя кэрролловской Алисой на чаепитии. — Как это понимать, что запаздыванием можно пренебречь?
Катя с удивлением уставилась на Бинга.
— Простите, — пробормотал Бинг. — У меня не было времени ввести в курс коллегу.
Повернувшись к Колину, он сказал:
— При всей примитивности нашей лаборатории мы все-таки сумели провести одну пионерскую работенку.
Колин с сомнением посмотрел на принтер.
— Это наше наследие, — заметил Бинг. — Ты прав, новизной не блещет, однако есть нечто приятное в том, что после него можно пришпилить к стене готовый график.
— А пока, — заявила Катя, — можешь просвещать его в своем кабинете. Мне нужно прокалибровать передатчик до того, как Джейк вернется с азотом. — Она улыбнулась Колину. — Охотно пообщаюсь с вами попозже.
Бинг поднялся:
— Любезная ты наша. — И, обращаясь к Колину, сказал: — Лучше пойдем к тебе. У меня там полный кавардак. А заодно помогу тебе распаковаться.
* * *— Я бы сказал, что вам следовало проявить больше радости, — проговорил Колин, поднимаясь к себе на этаж вместе с Бингом, — все же вы обнаружили свидетельство существования внеземного разума.
— А я боюсь радоваться, — проговорил Бинг. — Нас уже разок опозорили. Мы уверены в том, что устранили все возможные причины ошибок, однако… — Он пожал плечами. — Катя чуть не умерла со стыда — и поэтому она сейчас держится так осторожно. Просто здорово, что мы тогда не оповестили обо всем прессу.
— И поэтому вы не спешите делать это теперь, — сказал Колин. — Верно?
— Именно, и еще потому, чтобы проект не отобрали у нас, как только пошли первые результаты, и мы могли бы надеяться на разговор с инопланетянами.
— Кстати, об этом самом разговоре, — заметил Колин. — Ты, наверное, шутил, когда говорил, что запаздыванием сигнала можно пренебречь.
Бинг покачал головой:
— Я не шутил.
Чтобы не потерять нить разговора, Колин замедлил шаги по ступеням:
— Однако Эйнштейн утверждал, что ничто, даже информация, не может превысить скорость света.
