Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 2008 год
Мания преследования обычно сопровождается слуховыми галлюцинациями, расстройствами восприятия реальных событий
Позднее, однако, строгие исследования, подтвердив широчайшую распространенность психических расстройств, показали вместе с тем удивительную стабильность их частоты. Есть, конечно, исключения: понятно, что в России частота встречаемости алкогольных психозов гораздо выше, чем, скажем, в Саудовской Аравии . Некоторые районы Швейцарии веками были известны необычайно высокой частотой так называемого кретинизма, — пока ученые не обнаружили связь между этим заболеванием и аномально низким содержанием йода в источниках питьевой воды. Наблюдаемый сегодня уверенный рост частоты болезни Альцгеймера связан с тем, что все больше людей доживают до глубокой старости, в которой только и может развиться это заболевание. Иногда причины изменений не столь очевидны: например, в конце XIX века как в трудовых, так и в привилегированных классах широчайшее распространение (особенно среди женщин) имела истерия, ныне занимающая куда более скромное место. Однако частота «больших» психических болезней — шизофрении, маниакально-депрессивного психоза, эпилепсии, олигофрении — обнаружила удивительную стабильность во всех странах, социальных слоях и типах поселений.
Наиболее поразительны, пожалуй, результаты чудовищного «популяционного эксперимента», ареной которого стала Германия 30— 40-х годов ХХ века. Как известно, нацисты решали проблему душевного здоровья нации путем планомерного уничтожения душевнобольных. Отличная работа системы государственного учета и традиционная законопослушность немцев позволили им добиться больших успехов: к моменту падения нацистского режима тяжелых психических больных в Германии (в расчете на 100 тысяч жителей) было примерно в 100 раз меньше, чем в воевавшей с ней Англии или нейтральной Швеции . Однако уже к середине 1950-х годов эти показатели практически выровнялись.
Откуда же, в таком случае, берется представление о «необычайно широком» распространении психических болезней именно сейчас? По мнению самих психиатров, одна из причин этого эффекта — большая заметность носителей психических отклонений в современном обществе, особенно в городах. В деревне даже к явным «странностям» относились весьма терпимо — особенно если они не лишали больного трудоспособности. «Что с того, что она сама с собой разговаривает? — приводит автор одного из классических обследований населения профессор Эссен-Меллер слова мужа психически больной крестьянки. — Она вон с утра до вечера землю копает». Характер крестьянского труда и быта позволял даже людям с явно сниженными умственными способностями продолжать жить в обществе: подрастающий в семье олигофрен вполне мог ходить за скотиной, копать огород, рубить дрова; бабушка, впадающая временами в беспамятство, не уходила дальше околицы — первый встречный вернул бы ее домой, потому что все про нее знает. В современном же обществе дорога до работы, например, предполагает умение пользоваться техническими системами (ну хотя бы проходить в метро), понимать абстрактную информацию (адрес, схему проезда), постоянно сталкиваться с чужими людьми. Даже просто оставить олигофрена или эпилептика одного в городской квартире довольно опасно: там газ, электроприборы, средства бытовой химии... А приглядывать за ним в современных семьях некому.
Феномен сумасшествия, образ безумца с давних времен тревожил воображение художников, часто примерявших его на себя
Разработанная года три назад федеральная целевая программа «Предупреждение и борьба с социально-значимыми заболеваниями на 2007—2011 годы» предусматривает уменьшение числа больных в российских психиатрических больницах на 20—50%. Однако ее реализация затруднена тем, что многие больные госпитализированы, как это принято говорить, «по социальным показаниям». «В наших условиях психиатрические больницы становятся местом призрения больных. Общество стало гораздо менее терпимо к присутствию в нем душевнобольных, люди не могут с ними рядом сидеть и работать», — говорит доктор Бронин. «Часто мы не можем выписать больного, потому что ему некуда идти, — продолжает заместитель главного врача знаменитой московской Алексеевской больницы («Канатчиковой дачи») Аркадий Шмилович. — Родные не принимают, жилья нет — среда выталкивает его обратно».
Отношение «среды» связано еще и с устойчивым представлением о душевнобольном как об агрессивном существе, которое в любой момент может кого-нибудь убить «и ему за это ничего не будет». На самом деле отношения психических заболеваний и агрессивности далеко не столь однозначны. Конечно, ни один психиатр не возьмется утверждать, что серийный убийца типа Чикатило может быть психически здоров. Но его нездоровье коренится в области мотиваций: его привлекают действия, представляющиеся всякому нормальному человеку отвратительными. Внешне же все уличенные «маньяки» выглядели обычными людьми, часто даже обаятельными и контактными, что и позволяло им годами избегать разоблачения. Как в обычной жизни, так и при подготовке своих злодеяний и последующем заметании следов они проявляли интеллект, аккуратность, умение обращаться с материальными предметами. Практически все они были признаны вменяемыми — каждый раз в момент своих страшных злодеяний они понимали, что совершают преступление, и делали все возможное, чтобы не быть пойманными.
С другой стороны, те болезни, которые, что называется, видны издалека, чаще всего не связаны с повышенной агрессивностью. Конечно, параноик, одержимый бредом преследования и чувствующий, что его сейчас будут убивать, или алкоголик в состоянии белой горячки, не отличающий реальных людей от собственных галлюцинаций, могут наброситься на окружающих. Но в целом душевнобольные совершают акты насилия даже реже, чем среднестатистический человек. А, скажем, жертвы синдрома Дауна вообще отличаются незлобивостью и непробиваемой благожелательностью ко всем вокруг.
Но окружающие, как правило, не утруждают себя диагностическими подробностями, стараясь отгородиться от всех психических расстройств. Парадоксальным образом это заставляет больных скрывать свою болезнь и избегать контактов со специалистами — и тем самым способствует возрастанию «тихого» безумия в повседневной жизни.
Борис Жуков
Вилка вместо пистолета
Образ электромобиля за последние годы сильно изменился — из крохотной малосильной машинки он превратился в мощный и быстрый, но очень экономичный современный автомобиль.На Франкфуртском автосалоне, ставшем выставкой разнообразных биоконцептов и экокаров, европейские автопроизводители настойчиво агитировали посетителей отложить заправочный пистолет и вооружиться… электрической вилкой.
Подавляющая масса электромобилей все-таки, как говорится, «на любителя», в частности, потому, что с величиной пробега у них — очевидные проблемы (отсюда стремление производителей уменьшить вес и превратить машину чуть ли не в картонную тележку). Прошло не так много времени, и решение проблемы возникло с неожиданной стороны. На помощь технологам явились… статистики. Их наука знает все, в том числе кто, куда и как далеко ездит. Оказалось, подавляющее большинство автолюбителей пять дней в неделю совершают путешествие из дома на работу и обратно, преодолевая расстояние не более 50 километров. Так зачем, спрашивается, нужны были десятилетия бесплодных стараний обеспечить электромобилю пробег, сравнимый с бензиновым авто, то есть 400, 500, а то и больше километров? Зачем думать, как создать сеть электро-АЗС? В конце концов, розетка найдется в каждом офисе, в каждом доме, так что батареи на 50—70 километров вполне хватит. И с зарядом можно не спешить: ночь длинна, а рабочий день и того дольше! Главное, чтобы аккумулятор был долговечен и выдерживал ежедневные перезарядки в течение длительного времени, скажем, лет этак пяти.
И тут выяснилось, что такие батареи сделать можно уже сегодня, что они вовсе не тяжелые, что в машине хватит места и для них, и для электромотора, и даже для бензобака с двигателем внутреннего сгорания. Последний понадобится водителю, если вдруг не хватит емкости батарей во время, скажем, поездки за город на уикенд или в путешествии.
Экологов такой подход вполне устроил: от выхлопных газов задыхаются прежде всего города, а в них гибридомобили нового типа будут ездить исключительно на электротяге. В общем, синица в руках оказалась куда привлекательнее журавля в далеком небе. О ее привлекательности, кстати, позаботились дизайнеры: вы только посмотрите, например, на Opel Flextreme — разве не чудо этот авто-электро-мобильчик?
