Журнал «Если» - «Если», 2012 № 07
На поляну выбежал Харченко с автоматом в руках.
— Мочи барсуков! — закричал он.
— Никого нет! Вообще никого, — отозвался голос из леса.
— Ищите! Их здесь по меньшей мере пара десятков!
Василиса подняла голову и строго спросила:
— Что это значит, Леонид?
Харченко хмыкнул.
— Вспомнила, как меня зовут, красавица? Боюсь, поздно. Мы оказались по разные стороны баррикад.
— Бунт? — поинтересовалась Василиса.
— Рокировка. Мне спасение человечества и интересы своей страны дороже общих принципов гуманности, — сплюнул на землю Харченко. — Увы, вы хоть и люди, предали свой вид. Ваша смерть послужит делу обновления… Впрочем, хватит болтать! И так слишком много трепались.
Харченко снял с пояса какой-то предмет. Наручники? Щипцы? Нет… Что-то странное. Типа ритуального костяного ножа. Двух ножей…
Седой, захлебывавшийся кровью — в него попали две пули, — прорычал:
— Подонок.
— Молчи, животное, — огрызнулся Харченко. И щелкнул своим инструментом. Только тут все поняли, что это барсучьи челюсти на шарнирах.
— Вас закусают барсуки, — пояснил Харченко. — Загрызут. Трудновато было найти несколько подходящих чучел, чтобы извлечь челюсти. Но мы нашли. Теперь экспертиза покажет, что надо. Эй, Дежнюк! Быстро сюда. Пора разобраться с предателями.
— Позвольте вопрос. На кого вы работаете? — почти спокойно подал голос Клотицкий. — Наша смерть не сойдет вам с рук.
— Барсукам не сойдет, — ответил Харченко, главный вопрос игнорируя. — А человечество будет спасено. И людей из Крыма эти твари не вытеснят. Ладно, вы бы еще Кенигсберскую область собрались им отдать…
— Глупо! Все равно бы решение принималось референдумом, — заметил Марцин. — А барсуки обо всем расскажут.
— Кто им поверит после такого? — спросил Харченко и наклонился к Василисе. — Жаль портить такую прекрасную шейку, но интересы человечества выше личных привязанностей. Прощай, красавица!
* * *Земля разверзлась под ногами Харченко. Несколько клиновидных серых теней метнулись к нему с деревьев. Хрип, вскрик — и воцарилось молчание. Очень недолгое молчание. Потому что спустя пару секунд лес наполнился грохотом выстрелов, криками, писками, ревом и проклятьями.
Харченко провалился в барсучью нору и исчез без следа. Вместе с ним исчезли барсуки, сидевшие прежде в засаде на деревьях. А люди полагали, что они по деревьям лазить не умеют… Хотя что стоит научиться, если мозги работают?
Канонада еще не отгремела, а Седой слабеющими челюстями уже перегрыз сеть, опутывающую Литовкина. Олег вынул из кармана складной нож, с которым как истинный любитель походов не расставался, освободил Василису и Клотицкого. Сорвал с себя рубашку, располосовал ее, попытался перевязать раны Седому.
— Без толку, — прохрипел барсук. — Я должен успеть сказать! Мы как-то плохо закончили разговор… Нас прервали.
— Может быть, не стоит? — спросила Василиса. — Вам нужно срочно оказать помощь. Спасти.
Барсук захрипел.
— Спасти меня не в вашей власти. А умирать все равно придется. Я и так прожил долго… Почти сто лет.
— Сто лет? — изумился Литовкин. — Но барсуки живут…
— Что вы знаете о барсуках? — фыркнул Седой. — И электричество… Вода… Автомобили, за которые вы цепляетесь! Что бы вы сказали, если бы платой за расставание с этими устройствами стали двести — триста дополнительных лет жизни для каждого человека? Может быть, все пятьсот. Понимаете, почему я говорил, что нужно спешить? Как обидно за тех, кто умрет в эти два-три месяца… Они могли бы жить еще сотни лет!
— Он бредит, — констатировал Марцин. — Барсуки могут бредить.
— Нет, — прошептал Седой. — Нет. Я знаю, что говорю. Надо всего лишь выполнить требования.
Василиса взяла Седого за лапу, взглянула ему в глаза.
— Но ведь люди жили без электричества и водопроводов с начала истории. И это не слишком им помогло.
— Времена изменились. Пришла помощь, — заявил Седой. — Барсуки прежде тоже молчали.
— В случае отказа нас ожидает бомбардировка Европы вашими союзниками? — спросил Марцин. — Теми, кому мешают автомобили и линии электропередач?
— Нам хватит Крыма, — тихо ответил Седой. — А ваша жизнь в вашей власти.
Отошел барсук тихо, без стонов и хрипов, Закрыл глаза и словно уснул.
— Хотел бы я знать, что он имел в виду, — грустно сказал Литовкин. — Однако какой сволочью оказался Харченко!
— И что нам теперь делать после эта сволочь? — от волнения Клотицкий перестал говорить по-русски правильно, чего с ним прежде не случалось. — Мертвый барсук у нас на руках, загрызенный Харченко и его люди… Они из спецслужб, вер-роятно!
— Только из чьих спецслужб? — спросила Василиса. — Если из наших — мы получили лишь временную отсрочку. Зря мы отказались от профессиональной охраны.
Сухие листья на месте норы, куда барсуки утащили Харченко, зашевелились.
— Нам должны помочь они! — с энтузиазмом воскликнул Марцин. — Если не разочароваться в людях…
— Никогда не думала, что мне придется ждать спасения от барсуков, — горько усмехнулась Василиса. — Неромантично как-то.
* * *Появившийся из норы барсук вид имел необычный, в чем-то даже вызывающий. Помимо черных полос, идущих вдоль морды через глаза, характерных для любого барсука, над носом его красовались словно карикатурно нарисованные усы. Они выделялись другим цветом меха на белой шерстке.
— Намек, — прозорливо заметил Марцин. — Намек на наше предательство.
— На предательство Харченко, — уточнила Василиса. — И тех, кто стоит за ним.
Опешивший Литовкин только показывал на барсука пальцем. Лишь после того, как зверь устроился у костра и подобрал прутик с сосиской, специалист-эколог пробормотал:
— Разве вы не видите? Это же и есть Харченко! Глаза… Форма скул. Уши. Об усах я уже молчу!
Василиса вздрогнула.
— И повадки все его… Походка. Как он лапы держит!
Барсук обернулся, внимательно, даже проникновенно посмотрел на людей и заявил:
— Можете звать меня Лео. И не беспокоиться насчет своей безопасности. Все вопросы я улажу. И с барсуками, и с людьми.
— О, — вздохнул Клотицкий. — Но как такое возможно?
— Вернемся к нашему разговору, — словно ни в чем не бывало продолжил барсук. — Электроны не нужно гонять по проводам, словно стада безумных мошек. Надеюсь, вы все-таки это поймете.
— Иначе? — спросил прагматичный Марцин.
— Иначе нор на всех не хватит, — многозначительно заявил барсук.
Каждый понял его по-своему.
Евгений Лукин
Педагогическая поэма второго порядка
Посвящается Ульдору и Таллэ
Глава 1. НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.
Александр БлокПриличия ради вороша палочкой траву, Савелий Павлович брел по желтым от одуванчиков полянам, беспечно уверенный в том, что берестяной кузовок как был, так и останется пустым. В конце концов шампиньоны можно купить и на рынке, а вот нервов на рынке не купишь. Глубокая мысль. Кстати, может быть, оно и хорошо, что не купишь. Поступи нервы в продажу, ученички бы их тоже прикупили, причем наверняка в гораздо большем количестве.
Нелегко, ох нелегко дался молодому педагогу первый год работы. Совершить одиночную вылазку на природу Савелия подбил его коллега Петр Маркелович, сказав: поди поучись у грибов, как надо за грибницу держаться. Под грибницей старший товарищ, скорее всего, подразумевал коллектив или даже общество в целом. Циник он, этот Петр Маркелович, дай ему Бог здоровья!
Время от времени в прогалах меж зарослей ивняка возникали озабоченные тетки с кошелками. Кукушка в рощице скандировала ямбы. Потом сделала паузу и внезапно перешла на амфибрахий: ку-ку-ку, ку-ку-ку…
Подивившись искушенности пернатой в стихотворных размерах, начинающий грибник выбрался на очередную поляну — и приостановился, не веря глазам. Такое впечатление, что кто-то рассеял в траве белые гладкие камушки. Располагались они довольно плотным кружком, и то ли по контрасту, то ли в самом деле, но зелень внутри кружка была малость темнее, нежели снаружи. Каким образом этакий выводок шампиньонов избежал хищного взора теток с кошелками — загадка.
Савелий раскрыл перочинный ножик, преклонил колени… и усомнился: вдруг поганки? Их ведь, говорят, с шампиньонами перепутать ничего не стоит — во всяком случае, такому специалисту, как он сам… Хотя нет, поганки Савелию Павловичу представлялись тощими, сухопарыми — чисто выпускницы в белых кружевных воротничках. А тут вон какие крепыши
