Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год
Я узнал его с первого взгляда — моего бывшего однокашника. Он ничуть не изменился: такой же высокий и сутуловатый, тронутые сединой белесые волосы, тот же неустанно рыщущий взгляд. Будь у меня хоть малейшее сомнение, его с головой выдала бы знакомая привычка потирать руки. И он не преминул это проделать, едва переступив порог библиотеки, что могло означать лишь одно: полное удовлетворение.
Он тоже узнал меня, однако, похоже, был занят только своими мыслями, в данную минуту представлявшими для него интерес, а что мы случайно встретились здесь, в лозерской глухомани, ему было совершенно все равно. Мы не виделись столько лет, а он просто пожал мне руку, как будто мы расстались вчера.
— Рад тебя видеть,— сказал он.— Как дела?
С его стороны то была первая и последняя любезность — даже не дав мне времени на ответ, он с жаром заговорил о своей работе.
— Ты попал сюда как нельзя кстати — это просто здорово! Станешь свидетелем грандиозного успеха, венца всех моих трудов!
— Доктор Марта упоминала о каком-то важном открытии, — сухо сказал я, раздосадованный его самодовольным тоном.
Он с негодованием воззрился на свою помощницу.
— Одно из наиважнейших! Милая Марта, да при чем тут одно из, речь идет о величайшем открытии во все времена! Это гигантский рывок вперед в познании сил природы и их использовании! На основе синтеза физики и метафизики. Теперь уже нет необходимости держать мое открытие в тайне — полный успех налицо... Видишь ли,— прибавил он с важностью,— только что я имел долгий телефонный разговор с Главным управлением ЭДФ, а после — с самим министром промышленности. У них там, наверху, дух перехватило от восхищения. Результаты утвердили и дали добро на их огласку через пару-тройку недель. Они верно смекнули: разве эдакое достижение утаишь!
— Открытие века? — усмехнулся я.
— Ты что, не веришь? Думаешь, мне пригрезилось? Тогда послушай, дорогой мой, что я тебе скажу. До сих пор изыскания, открытия и изобретения величайших умов науки имели отношение только к материи. Никто пока еще не дерзнул проникнуть в область духа.
Я стоял, не в силах проронить ни слова, а он все так же напыщенно продолжал:
— Я, Трувер, проник в область духа. Я, и только я, решился на это. Я построил мост и соединил дух с материей, связал одно с другим священными узами. Я, Трувер, открыл способ, как использовать эти узы во имя спасения человечества.
Он замолчал и поглядел на меня в упор, ожидая, когда я приду в изумление. Своей бурной речью, напоминавшей бред шизофреника, он буквально ошарашил меня, и я хотел попросить рассказать все толком. Но, не дав мне опомниться, он затараторил с упорством одержимого:
— Думаешь, я эгоист и хвастун?! Ничуть не бывало. Один я нипочем бы не справился. Своими успехами я обязан дорогой Марте, гениальной Марте, если угодно, ее поддержке, неустанной помощи и настойчивости. Это она навела меня на путь истинный. До встречи с нею я был всего лишь жалким подельщиком, опутанным паутиной мертвых формул,— я увяз в растреклятой материи, как в трясине. А она приобщила меня к духу и раскрыла его безграничные возможности.
Я попробовал остановить его:
— Говоришь, мост между духом и материей? Но что это значит, объясни!
Мне ответила Марта; с чувством явного преклонения перед профессором она сказала:
— Я внесла лишь скромную лепту. Я была катализатором, не больше. А подробности, что я сообщила вам, профессор, и материалы, которые легли в основу вашего гениального открытия, известны с незапамятных времен. Раньше я пробовала заинтересовать и других ученых, но без толку: никто из них даже представить не мог, как это можно осуществить, а вам, профессор, удалось. Для этого нужен был человек незаурядный.
— Верно! — воскликнул Трувер, опять потирая руки. — Верно! Нужен был незаурядный ум, точнее — гений, способный мыслить широко и по-новому... Марта, мы непременно должны отпраздновать этот великий день с нашим другом Венсеном, которого привела сюда счастливая звезда. Шампанского!.. Да, но каким ветром тебя все же к нам занесло? Чем ты занимаешься в жизни — вообще? — Немного успокоившись, он впервые снизошел до удивления нашей и впрямь необычной встречей.
Я вкратце поведал ему о себе: сказал, что я журналист и теперь отдыхаю после болезни и что, если б у меня не забарахлила машина, мы бы вряд ли встретились. Он слушал меня с безразличным видом. Пока Марта ходила за шампанским, я продолжал свои расспросы:
— Чтобы разделить твою радость, позволь сначала узнать, что за необыкновенное открытие ты сделал в этом заведении?
— Скоро узнаешь,— сказал он.— Уж коли наверху решили, значит, можно выкладывать все начистоту. Спешить некуда. КПД превосходный, так что мое присутствие на станции не обязательно.
— КПД? Станция? — удивился я.— До сего вечера я, как и все местные, считал, что это психиатрическая больница.
— И то, и другое, синтез одного с другим... Марта, надеюсь, дети без вас обойдутся?
— Думаю, да, профессор. У Аликс, правда, был серьезный сбой. Но вроде обошлось.
— Аликс? Сбой? — недоуменно произнес я.— Но почему вы все время говорите какими-то загадками?
— Слышал удары — стены так и ходили ходуном? Это все Аликс. К сожалению, у нее действительно бывают сбои — приходится бороться. У этой девочки просто феноменальные способности. Но она доставляет нам массу хлопот. Однако скоро все войдет в норму.
— Умоляю, пощади мое невежество. Говори яснее.
— Тогда за стол! — скомандовал профессор, захватив шампанское и бокалы.— Сегодня я голоден как волк.
Доктор Марта была совершенно права, назвав здешний рацион аскетическим,— холодный цыпленок, ветчина сомнительного цвета и салат явно не первой свежести. Если уж хозяева больницы так питаются, подумал я, что же достается несчастным пациентам? Единственным утешением была надежда, что шампанское и рассказ профессора восполнят скудность нашего ужина.
Профессор осушил залпом свой бокал, проглотил половину доброго ломтя ветчины и начал так:
— Прежде всего ответь, приходилось ли тебе раньше слышать о полтергейсте?
IV
Полтергейст? Это чудное слово смутно напомнило мне одну книжицу, я листал ее недели две-три назад, в ней речь шла о непонятных явлениях: таинственных шумах, перемещении предметов, домах с привидениями — и доказывалось существование бесплотных духов. Потом это слово попалось мне опять — здесь, в одной из библиотечных книг.
— Когда ты сам увидишь мою установку,— сказал профессор,— тогда ты поймешь — это далеко не вздор и не бабушкины сказки... Марта, у вас, впрочем, это выйдет лучше, так что давайте-ка просветите нашего невежду. Растолкуйте ему, что к чему.
— Полтергейст,— покорно начала Марта,— это немецкое слово, состоящее из двух частей: «полтер», что означает «шум», и «гейст» — «дух». Таким образом, перевести его можно как «шумный дух»; этим словом обозначается сам феномен полтергейста, а носители его, люди, называются полтергейстерами, что очень важно, потому как при этом непременно присутствует посредник, связанный с проявлением данного феномена. Полтергейст наблюдали издревле, однако ж если в давние времена его существование зачастую подвергалось сомнению, то в наши дни многие ученые изучили его с помощью приборов, исключающих любой подлог или надувательство, и оно признано бесспорным. После двадцати пяти лет наблюдений и измерений великий Ж.Б. Райн заключил: «Дух действительно наделен силой, способной воздействовать на материю».
— Не стоит пока копать слишком глубоко,— перебил ее Трувер.— Нашему другу Венсену подавай только факты.
— Вот именно, только факты,— согласился я.— Не пойму, какая связь между полтергейстом, если он действительно существует, и психиатрической больницей?
— Скоро поймешь, дружище. Что ты скажешь насчет заявления, которое сделал один выдающийся физик? Смею полагать, ты не станешь оспаривать его заслуги в науке, поскольку в 1973 году он получил Нобелевскую премию. Я говорю о Брайане Джозефсоне, которому пришлось заниматься несколькими случаями полтергейста, как раз тем, от чего, по-твоему, тянет средневековым колдовством. Так вот, этот всемирно известный физик заявил в интервью «Дейли мейл», ты только послушай. — И он зачитал:
— «Мы стоим на пороге величайших открытий в области физики. Мы имеем дело с новым видом энергии... И сила эта действует по своим законам. Они загадочны, но не более, чем явления физические, о которых нам тоже пока ничего не известно. Еще недавно досточтимые деятели науки и знать не хотели об изысканиях в области психиатрии... И теперь, я боюсь, эти уважаемые ученые упустили великую возможность».
— Так-то вот! — торжествующе заключил он.— Зато я не упустил, да-да! Я ее не упустил. Теперь понимаешь?
