Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1990 год
Никогда еще появление дневного светила не вызывало такого восторга. Англичане, обычно холодные и невозмутимые, жаждут увидеть эту обетованную землю, на которую уже не смели рассчитывать, и лично убедиться, что это не мираж. Несмотря на просьбы Тома, они срывают повязки и, преодолевая боль, смутно видят густую полосу зелени, пронизанную багряными лучами. Какое для них имеет значение, что вспышки света отзываются в мозгу прикосновением раскаленного железа? Какое значение имеет кровавая завеса, как будто возникающая перед ними и закрывающая горизонт? Они все же узрели, что в нескольких шагах впереди кончается проклятый песок.
Крики радости и боли вырываются у измученных путников и, сделав последнее невероятное усилие, обезумевшие поселенцы, только что с трудом сдвинувшиеся с места, бросаются как одержимые в ручей.
Такое погружение в воду крайне неблагоразумно, но никто не в состоянии перебороть в себе муки жажды, и никакая человеческая сила не могла бы помешать страждущим осуществить свое страстное желание. Их усталые и ноющие члены приобретают былую гибкость, воспаление глаз и опухоль век излечиваются свежей водой, лучшим противовоспалительным средством; организм вновь получил необходимое количество жидкости, при отсутствии которой прекращается циркуляция крови.
Это не купание, а оргия в воде. Она продолжается более часа, после чего пожар, сжигающий все тело, окончательно потух. Больные растягиваются на нежном густом травянистом ковре, и освежающий сон вскоре смыкает им глаза, на которые предварительно были наложены новые компрессы из растертых листьев эвкалипта. Вечером общее состояние путешественников заметно улучшилось, и когда яркий дневной свет потускнел с приближением ночи, мы были уже в состоянии различать предметы, не слишком удаленные от нас.
Какое поразительное все же это дерево эвкалипт! Душистый сок его листьев не только вернул зрение нашим потухшим глазам. Он обладает к тому же свойством, аналогичным хинину, излечившему нас от лихорадки.
Теперь страна нга-ко-тко уже близка. Поскольку мы уверены в хорошем приеме, единодушное мнение — завтра же двинуться в путь. В лесу мы нашли тень, некоторую свежесть и листья, чтобы завершить лечение.
Благословенный ручей, протекающий на границе между лесом и песчаной равниной, не превышает десяти метров в ширину и полутора метров в глубину. Множество рыб снует в его спокойных водах, не стиснутых отчетливыми берегами. Вероятно, в период дождей ручей превращается в широкую реку, так как по обе его стороны местность представляет собой углубленную размытую долину шириной более 500 метров, которую, несомненно, часто и внезапно затопляют потоки воды.
Наш лагерь разбит в этой низине, где и трава имеется в изобилии, и тень более густая.
— Если ручей выйдет из берегов от проливного дождя, нас здесь непременно зальет,— сказал сэр Рид, обращаясь к майору.
— Вы шутите! Да в этот сезон, когда вся земля растрескалась от засухи, она впитает сколько угодно воды, даже если разверзнутся хляби небесные.
— Как сказать! Вы еще не знаете наших ураганных ливней.
— Ну, что вы! Я прекрасно помню ливень в каменистой пустыне...
— ...Который длился всего лишь минуту. Кроме того, мы находились на возвышенности, а здесь — самая низина, являющаяся, по-видимому, естественным водосливом для потока, что устремляется из леса.
— Но ведь завтра мы продолжим поход.
— Только это меня и утешает. Иначе мы передвинули бы лагерь в самую глубь леса.
— Вы правы. Но пусть наши больные спокойно отдохнут до завтрашнего вечера.
— Мой дорогой Харви,— продолжал скваттер, пожимая руку друга,— вы, наверное, знаете, что наша цель уже близка?
— Осталось пройти самое большее двадцать пять лье.
— Возможно, этот ручей представляет собой южную границу территории, принадлежащей нашим чернокожим друзьям. Не считаете ли вы, что уже пора подавать знаки о нашем присутствии?
— Вы правы. С сегодняшнего дня надо начать вырезать на коре деревьев коббонг, о котором говорилось в письме... вашего...
— В письме того, кого я жажду застать в живых. Бедный брат! Я надеюсь, что скоро он сможет обнять своих детей!
— Уверен, что так и будет, дружище. Надеюсь, что время испытаний прошло. Дня через три самое позднее ваша миссия будет окончена.
— Пойдемте разведаем местность. Возьмем с собой Фрэнсиса, Ричарда и Шэффера. Определим свое местонахождение и вырежем на коре как можно больше эмблем нга-ко-тко.
— На лошадей и в путь!
— А я, сэр Рид? — спросил я у скваттера.— Вы оставляете меня в «полевом госпитале»?
— Вы еще слишком слабы. Длительная поездка вас утомит.
— Уверяю вас, что никогда еще я не был так бодр. Бездействие, поверьте, утомляет больше, чем движение. Возьмите меня с собой, прогулка завершит мое исцеление.— Потом я добавил, обращаясь к Харви: — Майор, поддержите меня. МакКроули мечтает поесть маленького кенгуру, поджаренного на вертеле. И я обещал ему подстрелить дичь. Вы же знаете, что наш друг — раб своего желудка. Если я обману его надежды, он просто заболеет от огорчения.
— Пусть будет по-вашему,— улыбнулся старый офицер.— Вы всегда потакаете нашим фантазиям.
Ноги у меня были еще немного одеревенелые, но как только я сел в седло, то почувствовал себя молодцом. Мы медленно поднялись на небольшой пригорок, отделявший лагерь от леса, и очутились под высокими деревьями. Мирадор бежал перед нами, радостно ныряя в кусты.
Может быть, я ошибаюсь или мои больные глаза все еще плохо различают контуры, но мне кажется, что трава, которая совсем рядом была густой и зеленой, здесь бледнее и приобрела желтоватый оттенок. Да и деревья как будто порыжели, их листья свернулись и слегка сморщились, мелкие ветки высохли и повисли.
Я приближаюсь к сэру Риду, молчаливому и нахмуренному. Он погружен в свои мысли и не видит меня.
— Послушайте, Фрэнсис,— говорю я канадцу,— вы знаете эту страну, скажите мне, что это значит: у этих деревьев такой вид, будто их побило морозом.
— Ах, мсье,— ответил он тихо,— я боюсь большого несчастья.
— О боже! Что еще может с нами приключиться?
— Надеюсь, что ничего особенного. Но если и дальше лес имеет такой вид, наше положение станет очень серьезным.
Я не стал уточнять. Но если такой закаленный человек, как мой собеседник, настолько обеспокоен, значит, действительно происходит что-то ненормальное.
Далее лес становится все более унылым. Трава жесткая и сухая. Листья, которые еще остались на ветках, приобрели такой же рыжеватый цвет, что и наши леса после первых заморозков. Большая часть листьев опала и образует на земле сплошную подстилку, которую с шуршанием разбрасывают
копыта наших лошадей. Почки на деревьях черные и затвердевшие. Макушки деревьев лишены листьев и напоминают гигантские щетки. Всюду, насколько видит глаз, царит такая же картина запустения. Нет ни шепота свежей листвы, ни многокрасочных цветов, ни веселого щебетанья птиц. Только зеленые ящерицы карабкаются по стволам деревьев, да, шурша, среди травы ползают отвратительные змеи.
Я начинаю понимать. Лес, как выразился Фрэнсис, получил «солнечный удар». Дождей, несомненно, не было, и все деревья, лишенные возможности черпать в земле живительную влагу, зачахли под лучами тропического солнца.
Только растительность по берегам ручья избежала этого бедствия. К сожалению, есть основание полагать, что опустошению подверглось огромное пространство.
— Все против нас,— тихо бормочет сэр Рид.— Вернемся обратно, нечего и думать о путешествии по этим унылым местам. Там, в долине; и решим, что делать. Но рекомендую вам, господа, сохранять крайнюю сдержанность. Нет смысла увеличивать страдания наших спутников, сообщая им об этом новом несчастье.
Молчаливые жесты согласия были нашим единственным ответом, и мы вернулись к месту, где стартовали.
— Где мой кенгуру? — спросил МакКроули, как только увидел меня.
— Нет кенгуру.
— Так я и думал. Ваше зрение не восстановилось полностью. К счастью.
Том раздобыл прекрасное жаркое. Майор, у вас бесценный слуга.
