Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1985 год
Кёнигштрассе людна и шумна. В развалах дешевых товаров копаются люди, одетые попроще,— преимущественно иностранные рабочие. Посреди улицы ансамбль молодых людей оглушает гитарно-ударными ритмами. Чуть дальше ползает по асфальту уличный художник — рисует цветными мелками портрет какой-то знаменитости. На перекрестке маленькая женщина исполняет медленный восточный танец с долгими статичными позами. Ставит ногу на пятку, медленно шевелит ступней, делает быстрый поворот, снова застывает в красивом изгибе, поднимает руку, потом другую, разворачивает ладони... Плавно, с бесстрастным лицом. Возле — жестянка для монет с надписью «Покой — основа мира».
То и дело на глаза попадаются плакаты, призывающие участвовать в марше протеста к американской военной базе Мутланген. «Зеленые», я знаю, собираются самым активным образом участвовать в предстоящем марше.
Вспоминаю фразу, вычитанную недавно в газете: «Командованию НАТО поручено теперь всеми силами расправляться с антивоенным движением. В январе 1984 года генерал Роджерс дал приказ в случае чего «открывать огонь по демонстрантам» вблизи американской военной базы в Мутлангене в ФРГ, где уже приведены в состояние боевой готовности первые «першинги-2».
Мутланген. Это слово часто звучало в доме Гротхеров. Вся семья пойдет туда: участие в марше мира прямо соответствует их воззрениям.
Накануне вечером Гротхеры собрались на очередную встречу. На окраине города возле большого костра — человек двести, в основном молодежь. Ораторы бросают гневные слова, протестуют против американских ракет на западногерманской земле. Отблески пламени мечутся по суровым, без улыбок, лицам. Из рук в руки передают листки с текстами песни, и люди, встав в круг, поют хором:
Маршируем на Восток? Нет!
Маршируем на Запад? Нет!
Маршируем во имя мира без оружия...
До чего мощно звучит это «Нет!». Строки повторяются, заражают всех четким ритмом.
Костер окопан канавкой, чтобы огонь не распространился по полю. Вокруг ходит человек с повязкой «распорядитель» на рукаве, поправляет головешки. В стороне — туда не доходят отблески костра — синеет лампочка полицейской машины. На всякий случай. Протестовать тут можно, но не нарушая порядка.
На другой день Гротхеры спозаранку спешат на поезд. А за мной заезжает на машине один из «сочувствующих», школьный учитель Фред Бюлер.
Улицы городка Швебиш-Гмюнд, что в пятидесяти километрах от Штутгарта, переполнены демонстрантами, собравшимися со всей округи. На центральной площади над плотной стеной людей — плакаты, транспаранты, протестующие против американских ракет. И кресты, кресты — большие и малые, белые, только что вытесанные, черные, словно обуглившиеся на пожаре. Приглядевшись, понимаю: кресты символизируют отнюдь не религиозные чувства собравшихся; на каждом — надпись, название города, городка или района и цифра со многими нулями, указывающая число возможных жертв ядерной войны. От таких символов мороз пробегает по коже, хотя в небе жаркое солнце и воздух прогрет едва не до духоты...
Ораторы сменяют друг друга. Огромная толпа взрывается возгласами, затихает, слушая очередную гневную тираду. Потом вся эта масса народа — тогда я еще не знал, что на демонстрацию вышло свыше сорока тысяч человек, а по всей стране в маршах протеста в этот день участвовали миллионы,— втягивается в улицы, взбирается по крутой дороге в гору.
Дорогу преграждают колючие стальные спирали, одна на другой, образующие неодолимый вал. Возле проволоки, шагах в пятнадцати-двадцати один от другого, стоят полицейские. Молодые парни в новых, словно на праздник, мундирах, бесстрастно глядят на людей, отмалчиваются, когда раздаются реплики в их адрес. За проволокой, на лесистом склоне — американские военные патрули. Солдаты в маскхалатах, с засученными рукавами, с автоматами на груди.
Кто-то кричит в мегафон, чтобы люди шли по возможности поровну, направо и налево.
Колонны все идут, обтекают военную базу с двух сторон. Люди останавливаются, вешают на проволоку транспаранты, втыкают в колючую проволоку черные и белые кресты и, взявшись за руки, образуют сплошную цепь. Иногда по этой цепи прокатывается гневный выкрик, набегает издали штормовой волной и уносится, затихает в лесу: «Долой!»
Лес кончается, проволочный забор выбегает в поле. Здесь демонстрантов встречают конные полицейские. Они стоят в стороне, наблюдают...
Холодно поблескивая на солнце, забор из колючих спиралей поворачивает налево. Там уже не цепь людей, а многотысячная толпа.
Ворота базы в осаде, и полицейским пришлось ретироваться за проволоку. Позади полицейских — американские армейские грузовики, один возле другого. На кабинах, свесив ноги, тоже сидят солдаты.
От самых ворот доносятся гневные выкрики: кто-то из демонстрантов произносит речь, снова и снова требуя вывода американских ракет с территории ФРГ.
За колючим забором — чистое поле, лес и в ряд высокие бараки или ангары. Там «першинги», этот ядерный запал агрессии.
...Идут и идут тысячи людей. И цепь их все не редеет, не прерывается. Даже там, где забор нависает над крутым обрывом, люди двигаются вдоль него по узкой кромке земли, цепляясь за кустарник, за корни деревьев. Я смотрю на людей, взявших в плотное кольцо военную базу, и верю: эти не отступятся.
И не будет покоя маньякам ядерной смерти, пока они не уберутся отсюда...
Штутгарт — Мутланген — Москва
Владимир Рыбин, наш спец. корр.
Добро пожаловать, бьенвенидос, друзья
Всемирный фестиваль молодежи и студентов, прошедший в Гаване летом 1978 года, вспоминается мне как гигантская манифестация молодежи, как демонстрация ее возросшего влияния на события, происходящие в мире. Эта встреча послужила укреплению сплоченности, дружбы юного поколения разных стран и народов. И для Кубы она имела большое политическое значение. Потерпев провал в попытках расправиться с Революцией прямой военной интервенцией, блокадой, диверсиями, политикой шантажа и угроз, американский империализм стал вести психологическую войну против кубинского народа.
Поэтому XI фестиваль — на него прибыли восемнадцать с половиной тысяч делегатов из 145 стран — дал нам прекрасную возможность продемонстрировать всему миру лживость американской пропаганды. А тем, кто еще сомневался в успехах Кубы, показать, как живет и трудится ее народ, какие огромные изменения произошли в стране после победы Революции.
Кубинцы начали готовиться к фестивалю задолго.
Меня включили в группу переводчиков. Было очень интересно, но и трудно. Ведь собеседники — народ молодой, темпераментный, и часто во время выступления или в пылу горячей беседы, диспута все настолько увлекались, что забывали о том, что нужно оставлять время для перевода. Но мы успевали.
Уже в первых беседах с представителями иностранных делегаций возникали интересные ситуации: одни, например, спрашивали, будут ли во время фестиваля какие-либо ограничения в темах разговоров, закрытая программа, строго определенные маршруты. И велико же было их удивление, когда им отвечали, что ехать они могут куда угодно и разговаривать обо всем с кем захотят...
Настал долгожданный день. 28 июля одиннадцать артиллерийских залпов возвестили об открытии XI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. С перекрестка главных улиц Гаваны делегаты направились на Латиноамериканский стадион. Там состоялось его торжественное открытие.
По традиции парад открыла делегация страны — хозяйки предыдущего фестиваля; это были представители Германской Демократической Республики. Замыкала праздничное шествие наша колонна. Многие делегаты были в национальных костюмах, другие — в специально сшитой к фестивалю одежде. Вот и самый торжественный момент. Зазвучали фанфары, и на дорожку стадиона выехали одиннадцать всадников в форме бойцов армии освобождения Кубы XIX века — мамби. В руках они держали флаги стран, которые принимали у себя всемирные форумы молодежи. Четыре с половиной тысячи юношей и девушек на трибуне в это время сложили из флажков цветную надпись «Бьенвенидос!» — «Добро пожаловать!».
Посланцы ГДР, как эстафету, передали флаг фестиваля своим кубинским друзьям. Завершился праздник «Гимном демократической молодежи» — его пели десятки тысяч молодых голосов — и ослепительным фейерверком.
На следующее утро начались фестивальные трудовые... будни. Именно трудовые, ведь фестиваль — это не только песни и танцы, выступления художественной самодеятельности и оркестров. Большое место в нем занимала политическая программа, включавшая проведение встреч и заседаний, собраний и дискуссий, на которых делегаты могли
