Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год
Несмотря на такое, казалось бы, большое число людей, занятых в бурении, к концу двенадцатичасовой вахты люди буквально валились с ног. Юра и Виктор колдовали над бочками со спиртом и водой, подбирая нужную концентрацию, стояли за рычагами, поднимали и спускали бур и делали еще многое другое, что должно было обеспечить бурение. Но, главное, я умолял всех не спускать глаз с электрических лампочек, которые бесцветно горели в залитой солнцем палатке. Эти лампочки, дублированные звуковым сигналом и стрелками ампер- и вольтметров, должны были погаснуть, если вдруг прекратится подача электроэнергии или перегорит бур. В этом случае надо было немедленно, любым способом поднять бур хотя бы на полметра вверх от дна скважины, чтобы он попал в спиртово-водный раствор и тем самым был спасен от вмерзания.
Пока оператор всматривался в лампочки, натянутый трос и неподвижные стрелки приборов, я с буровыми помощниками должен был разложить на стеллаже, измерить и описать керн, вырезать из него необходимые образцы для анализов. Остальное полагалось упаковать в пластик и уложить в двухметровые цилиндрические пеналы из толстого, оклеенного сверху серебристой фольгой картона. Потом мы укладывали эти пеналы в большие плоские фанерные ящики по пять штук, засыпая все пустоты снегом, заколачивали ящики и складывали их в автомобильный рефрижератор, который американцы, не доверяя антарктическому холоду, завезли в лагерь «Джей-Найн».
Нас просили ежедневно сообщать на Большую землю о ходе бурения. Мы прошли немногим более половины толщи ледника, когда выяснилось, что спирта хватит еще лишь на шестьдесят метров. И опять помчались телеграммы... Наши помощники, да и мы вроде бы приуныли, но вдруг из Национального научного фонда пришла телеграмма: «Игорь, бури не останавливаясь, мы все здесь на твоей стороне...»
И вот, когда спирта оставалось еще на несколько часов бурения, из Мак-Мердо — как всегда ночью — прилетел четырехмоторный самолет. На борту у него был срочный груз: две двухсотлитровые бочки чистейшего спирта. Так день и ночь, без остановок, мы бурили вплоть до 13 декабря. Керн все время шел почти одинаковый — однообразный, пористый, без каких-либо прослоек, явно ледникового происхождения.
13 декабря меня разбудили в 5 утра. Случилось короткое замыкание. Бур удалось вовремя поднять. «Сейчас уже вытаскиваем», — сообщил Имантс и ушел обратно в «футбольный зал». Вскакиваю, бегу к буру. «Короткое замыкание могло быть из-за того, что бур достиг горизонтов соленого льда», — думал я по пути к нашей палатке.
На стеллаже для кернов лежал еще мокрый, покрытый коркой льда «раненый» бур, с ним уже возился Витя, отсоединял провода, искал причину аварии. Рядом лежал нижний кусочек какого-то странного, жухлого, как бы губчатого керна, грязного от угля сгоревшей изоляции.
Попробовали на вкус кусочки керна — соленый! Море уже было рядом. Достали новый, запасной бур, тщательно заизолировали все сомнительные места, заполнили спиртом и опустили вниз. И снова сюрприз. Если час назад бур при спуске шлепался о поверхность жидкости в скважине на глубине 65 метров, то в этот раз он ударился о воду на глубине 42 метров. Это значит, что уровень жидкости внезапно поднялся, конечно же, в связи с тем, что в скважину начала поступать откуда-то сбоку морская вода, и поднимался до тех пор, пока не установилось гидростатическое равновесие с морем.
Следующий подъем снаряда принес на поверхность лед совершенно иного вида. Он был серый, солоноватый, пронизанный вертикальными полостями, заполненными рассолом морской воды. Стало ясно: этот лед был образован за счет намерзания морской воды снизу ледника. Такой же лед был извлечен и при следующих подъемах снаряда.
Весть о том, что мы достигли слоя намерзшего снизу льда, сразу облетела лагерь. Было около 11 утра. Виктор спал после ночной смены, а Юра осторожно потравливал трос, давая возможность буру двигаться вниз. Мы проходили четыреста шестнадцатый метр. По нашим подсчетам, оставалось еще несколько метров. Вдруг Юрий испуганно взглянул на меня:
— Кажется, бур перестал упираться в дно!..
— Юра, спокойнее, спокойнее. Подними бур на полметра, — сказал я. — Теперь опусти на метр. Еще на метр.
Нет, бур по-прежнему не упирался о дно.
— А может?.. — Юра не договорил. В это время мы все думали об одном и том же...
— Конечно, Юра, — крикнул я, — давай поднимать скорее. Ура! Мы проткнули ледник! — и побежал будить Виктора. За спиной взвизгнул мотор и застучала мотоциклетная цепь. Юра начал последний подъем. Со всех сторон к «футбольному залу» бежали люди.
Когда наконец снаряд пришел на поверхность, из трубы торчала цилиндрическая, нет, расходящаяся книзу венчиком друза вертикальных кристаллов. Нижние концы этих кристаллов были словно аккуратно подстрижены, образуя плоский торец. Конец керна вылезал из бура так беззащитно, что Виктор, одной рукой придерживая висящий снаряд, другую подставил под венчик, страшась, что он выпадет из трубы и, превратившись в кучку обломков, исчезнет, как видение. Но чувствовалось, что его пальцы не касаются ледяного торца. Виктор потом говорил: он боялся, что прикосновение руки оставит след на драгоценной друзе кристаллов. Кристаллы эти, без сомнения, представляли собой таинственную, никем никогда не виданную, нижнюю поверхность шельфового ледника Росса или крышу подледникового моря Росса.
С предосторожностями извлекли из трубы бура керн. Оказалось, что дно ледника Росса имеет четко выраженную пупырчатую, как бы вафлеобразную поверхность. Каждый из пупырышков был около полусантиметра длиной и представлял собой конец вертикального кристалла; они располагались не хаотически, а удивительно точными параллельными рядами.
Виктор с Юрием осторожно упаковали драгоценный кусок льда в пенал, а мы с Джоном пошли писать длинную телеграмму в Москву и Вашингтон...
Еще месяц продолжались работы по Проекту. Потом Виктор и Юрий улетели в Москву, а я — в США, куда был отправлен и керн. Почти полгода работали мы с американскими коллегами над полученными результатами, исследовали привезенный керн.
Да, ответ на один из главных вопросов Проекта получен: у нижней поверхности шельфового ледника Росса в его центральной части идет намерзание льда.
Этот вывод оказался важным не только для общей теории; полученные данные позволят по-новому подойти к построению модели реакции шельфового ледника Росса на изменение климата, в частности ожидаемое потепление, связанное с антропогенным увеличением содержания углекислого газа в атмосфере. Учитывая новые данные, можно полагать, что будущее потепление не только не разрушит шельфовый ледник Росса и другие подобные ледники меньшего масштаба, как думают в последнее время многие ученые, а, наоборот, сделает их более устойчивыми.
Это дает основание пересмотреть вопрос относительно неизбежности повышения уровня Мирового океана на 4-5 метров в связи с потеплением климата, ожидаемым через 50-100 лет.
Игорь Зотиков, доктор географических наук Фото из архива автора
Раскинув колосья стоит человек
Сноп полевой — он же раскидистый. Стоит подпоясанный — натурально человек. Он мне первые мысли и дал, как кукол делать. Когда начинала, то думала, как же быть: ведь головы-то нет, ног-то нет, рук-то нет! Что же это за кукла? Я — к бабушке одной: как раньше делали? «Делать, — говорит, — делали, а как, не знаю». Вот и вспомнила я про снопы. У нас раньше яровой хлеб вязали поясками, а пояски эти плели из ржаной соломы. Это мне и помогло: пучок соломы скрутила, пополам его перегнула, ниткой суровой повыше перетянула, и вышла голова. По нескольку соломин в сторону от туловища развела — руки. Такой вот первый образец и послала в Пензу, в Дом народного творчества. Это они меня просили соломенную куклу, как в старину, сделать...
Так рассказывала мне Екатерина Константиновна Медянцева, единственная в России мастерица, сумевшая возродить древнее, уходящее корнями в далекое языческое прошлое ремесло. Да и не ремесло даже, а скорее обычай: ведь делали соломенных кукол не на продажу — для себя. Надевали на них кафтан и шапку, опоясывали кушаком, ноги обували в лапотки, а потом сжигали фигурки, веселясь на проводах масленицы, или пускали в воду, провожая весну. Замечательный знаток отечественной старины А. Сахаров писал, что жители многих русских сел устраивали на лугу особенный шалаш, убирали его цветами и венками, в середину ставили соломенное чучело... В шалаше перед ним ставили приносимое кушанье, вино и другие лакомства. Вокруг шалаша одни поселяне разыгрывали хороводы, молодые плясали, иные в кружках пели песни, другие вели борьбу... После всего начиналось пирование. В заключение всего раздевали чучело и бросали его со смехом в озеро». Обряд, словно стрела, пущенная тугой тетивой из прошлого тысячелетия, еще памятен многим нашим бабушкам. Впрочем, древний магический смысл, который несла в себе соломенная кукла, не мешал ей быть в то же время любимой игрушкой деревенской ребятни.
