Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1981 год
Каждую среду, в так называемый Международный геофизический день, стартуют в небо ракеты на «ракетном» меридиане с советского острова Хейса в Арктике, в Тумбе (Индия), с острова Кергелен в Индийском океане и со станции «Молодежная» в Антарктиде. Ракеты несут метеоприборы для определения «самочувствия» атмосферы.
По этим данным, которые кодируются и передаются в Москву, в Центральную аэрологическую обсерваторию, строится синоптическая карта, которую дополняют американские исследования по тому же меридиану в западном полушарии.
И вот эти-то данные принесли новые загадки и проблемы. Обнаружено временное потепление зимой на высоте 50 километров. Скачок температуры огромный — 40 градусов. Затем тепло спускается до высоты 20 километров. Причем в северном полушарии процесс этот повторяется с пока необъяснимой регулярностью.
За решением этих проблем видится модель атмосферы, объяснение ее процессов, в том числе и образования серебристых облаков.
...После возвращения из космоса Севастьянов заразил своей любовью к серебристым облакам Георгия Гречко. Перед полетом Гречко приехал к Виллманну в Тарту. Досконально изучил проблему, освоил «Микрон». А через несколько месяцев вызвал Виллманна уже с орбиты, с борта станции «Салют-6».
— Я просил пригласить вас в Центр управления, чтобы уточнить данные съемок серебристых облаков.
Виллманн объяснил, дал советы. А вскоре космонавты Романенко и Гречко обнаружили серебристые облака над Южным полюсом!
«Над Южным полюсом видели очень красивые серебристые облака. Многослойные. Вот бы пройтись по ним всей нашей аппаратурой»,—сообщал с орбиты Георгий Гречко. Это январь 1978 года, борт орбитальной станции «Салют-6».
С Чарльзом Виллманном мы встретились снова накануне отъезда из Тарту. Были сумерки. Ученый охотно отвечал на вопросы, поглядывая, однако, то и дело на небо: может, ожидал сегодня снова увидеть «свои» облака?
— Предварительную обработку выполненных Гречко и Романенко съемок мы закончили. Вместе с космонавтами докладываем о них на международных конференциях. Попробуем впервые прогнозировать появление серебристых облаков.
— Чарльз Иоханнесович, расскажите чуть больше о значении ваших совместных работ.
— Нас интересуют не просто серебристые облака, а атмосфера со всей ее неоднородностью. Изучение же атмосферы, влияющей на климат и жизнь на Земле, я считаю важнейшей задачей. Однако есть у нас и, так сказать, конкретное приложение.
Известно, что для разведки природных ресурсов или изучения морей и океанов необходима цветовая оценка объектов. Но толстый слой атмосферы искажает цветовую картину: лес и луга кажутся из космоса какого угодно цвета, только не зелеными. А серебристые облака — это как бы передовой форпост атмосферы на пути из космоса. Нужно знать, как искажает цвета и этот экран, чтобы восстановить действительную цветовую гамму.
— Однако чтобы все это учесть, следует разгадать природу этих «серебристых призраков». Сейчас все большую популярность приобретает ваша гипотеза...
— На высоте примерно 80 километров микроскопические частицы кремния или железа, занесенные туда в виде микрометеоритов из космоса или поднятые извержением вулкана, а то и заброшенные высотными самолетами, соединяются с водой, которой, кстати говоря, на такой высоте быть не должно. Вот вам и нерешенная задача,— улыбается Виллманн. — При температуре 130-140 градусов из этих частиц и образуются облака. А слоистыми они бывают потому, что зоны этой температуры могут располагаться одна над другой. По движению серебристых облаков можно наблюдать за перемещением воздуха в верхних слоях атмосферы. Но они очень нестойки и по прошествии двух-трех дней полностью исчезают, возможно, под действием ультрафиолетовых лучей Солнца.
Данные космических полетов во многом подтверждают эту мою гипотезу. Так, еще до исследований Романенко и Гречко специалисты предполагали, что серебристые облака летом образуются над Северным полюсом, а когда в северном полушарии зима — над Южным. Наблюдения с борта «Салюта-6» свидетельствуют, что по крайней мере в отношении Южного полюса это действительно так.
Пока мы разговаривали, наступила ночь. На небе высыпали яркие, как в горах, звезды. Открылось забрало большого тартуского телескопа. Астрономы были уже на своих местах. Началась рабочая ночь. Виллманн показал на небо:
— Знаете, как эстонцы называют Млечный Путь? Линнутяэ — Птичья дорога. Наши предки верили, что звезды зажигаются затем, чтобы и по ночам перелетные птицы не сбивались с пути...
Я смотрел на жемчужную россыпь на черном небе и думал о пути, по которому эстонский народ пришел к большой науке...
Александр Харьковский, наш спец. корр.
Тарту — Москва
Оазисы творят люди
Работа как работа
Наваждение: раскидистое дерево растет из макушки облака. Нет, не мираж. Густые закатные сумерки превращают горы на горизонте в нечеткую сизую массу — будто подол неба испачкан чернильными пятнами. Только одинокое дерево рассеивает обман.
Который, вечер я выхожу пораньше — автобусы за ночной сменой еще не приехали. Но ожидание в свежем полумраке не в тягость. Долина отходит ко сну. Дневной шум, сладко зевая, сворачивается в клубок, выставив колючки редких звуков...
Главный «нарушитель» спокойствия — Эль-Хаджарский металлургический комплекс, даже его название бросает вызов благозвучности природы, ночи, моря, что прячется за, горами. Многокилометровый гигант, не знающий сна и отдыха; над ним столб дыма, из ноздрей конвертеров вырывается пламя.
Грохочет состав с рудой для завода. На освещенном переезде шарахается в сторону одинокий бесхозный ослик и перепуганно мчится за поездом.
На холме, за цехами завода,— россыпь пятиэтажных домов. Это Сиди-Амар — поселок, где обитают советские специалисты с семьями. Я работаю на заводе переводчиком и живу во втором поселке, поменьше. Будни в наших поселках обыкновенные, размеренные — работа, отдых. Спортивные площадки, библиотеки, большой клуб, самодеятельность, оркестр, театр миниатюр. Часто заезжают с концертами моряки с торговых кораблей, приходящих в порт Аннабы — одного из крупнейших городов Алжира, расположенного в пятнадцати километрах от металлургического комплекса. С начала строительства прошло свыше десяти лет, большинство объектов построены, строителей сменяют эксплуатационники.
Наконец подъезжают автобусы.
— Добрый вечер! Как рыбалка?
— Письма уже получили? Что пишут?
Начинается обычная ночная смена.
Минут через десять работа смены входит в ритм, и вокруг стола в диспетчерской доменной печи собираются несколько человек.
Сменный мастер Лахдар кричит в телефонную трубку:
— Где ковши? Что значит «еще не опорожнили»? Два часа прошло после последней плавки!
— Тебе стены крушить бы с таким голосищем,— восхищается один из наших газоспасателей.
Только что красный от ярости — даже на кремовой коже заметно,— Лахдар успокаивается и без паузы переходит к серьёзной теме:
— Хорошо, что вы так скоро наладили и практическое и теоретическое обучение. Знаете, энтузиазм — это заинтересованность в работе, стремление к высоким результатам. Но откуда возьмется заинтересованность у тех людей, кто ничего в работе не понимает? Неинтересно работать — значит и не хочется. Погодите, вот научимся— покажем, на что способны.
Сам Лахдар восьмой год на заводе, проходил, практику в Советском Союзе.
— Откуда энтузиазм, если оборудование работает не на полную мощность? — наступает Лахдар. — Еще не все звенья комплекса закончены, приходится искусственно сдерживать производительность. Вон проволочный цех работает в полную силу, а сбыт продукции не налажен — заваливаем проволокой территорию завода... Вообще жизнь сложная, да?.. Рабочий класс у нас только формируется. Люди воспитываются прямо на глазах. Обождите, все будет, обязательно будет...
Неожиданно раздается странный звук. Наш газовщик вскакивает, опрокидывая скамейку. Его лицо белеет. «Воздуходувка остановилась!» — кричит он и кидается от одной рукоятки к другой. Мастер сломя голову бежит на литейный двор. Сейчас важны четкость и быстрота их реакций — иначе быть аварии. А газовщик, между прочим, работает вторую вахту подряд — два сменщика заболели, замены нет.
Опыт спасает положение. Запасной дизель включается сразу. Бывали случаи, когда он не включался…
— Где переводчик? Звони на воздуходувку!
Швейцарцы, которым принадлежит проштрафившаяся установка, огорчены:
— Просим извинить, это вышло случайно. Видите ли, алжирцы на нашем пульте не очень опытные, иногда ошибаются...
