Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1982 год
Даже на первый взгляд этот лес отличается от обычного хвойного. Почти все деревья — ровесники. Стройные исполинские ели — ветви остались только на самой верхушке — делают лес прозрачным. Вольно разносится запах свежей смолы, легкий шелест крон. Кажется, дунь ветер чуть сильнее, и деревья зазвучат, словно органные трубы, и лес наполнится торжественной мелодией. Музыкой будущего.
Л. Журова
Маски Неаполя
Опять не повезло. По небу тянутся рваные тучи, роняя противный мелкий дождик. В третий раз приезжаю в Неаполь, и в третий раз солнечный — по определению всех путеводителей и рекламных проспектов — город напускает на себя пасмурный вид. Ладно, промокну так промокну. Очень уж хочется перелицевать в памяти тягостное впечатление, оставшееся от Неаполя осени 1980 года.
Палатки на улицах
Тогда тоже лил дождь. Холодный воздух сквозил через приоткрытое окно, выстуживая машину.
Накануне в Медзоджорно — «Полуденной стране», как называют итальянцы юг страны,— произошло страшное землетрясение. Две области, Кампания и Базиликата, подверглись сильному разрушению. Пострадал и Неаполь — административный центр Кампании, самый населенный город юга страны. В выпусках последних известий телевидение показывало руины, плачущих детей и старух; люди, потерявшие родных и кров, рассказывали о своем горе.
Мы недолго мчались под проливным дождем к Неаполю по скоростному шоссе, носящему имя «автострады Солнца». Автомобильным пробкам в Неаполе мог бы позавидовать даже Рим. И мы застряли, стиснутые разноцветными металлическими коробками, оглушаемые отчаянно гудевшими соседями по затору. Еле-еле вырвавшись из автомобильного плена, петляя по узеньким проулкам, то круто уходящим вниз, то взмывающим к небу, выскочили на какую-то площадь.
— Как проехать в центр? — спрашиваем чуть не в один голос с коллегой Николаем Тетериным у регулировщика в белой каске, который задумчиво взирает на стада машин, В его глазах обреченность: все равно с потоками не справиться...
— Что вы сказали? — переспросил он. Неаполитанский выговор—звонкий, немного тягучий.— В центр?.. Центр большой.
— Ну, где находятся местные власти. Префектура, муниципалитет...
— Э-э, синьоры. Вы не туда заехали. Вам бы налево свернуть, во-он на том перекрестке, а потом,— и он начинает бесконечно долгий рассказ о поворотах и улицах с односторонним движением.
— Послушайте, нам нужно попасть на пресс-конференцию. Мы хотим узнать о землетрясении...
— Землетрясение? Это можно.— Регулировщик, будто радуясь, что нашел себе дело, останавливает встречный поток... и садится в нашу машину.— Поехали, покажу!..
— А как же перекресток?
— А-а! —экспансивно машет он рукой, расстегивает ремешок и снимает белую каску.— Чтоб они все провалились! Я имею право передохнуть или нет?!
Так мы встретились с первым неаполитанцем.
...Пресс-конференция заканчивалась. Хмурый полковник, представитель местных военных властей, отбивался от вопросов журналистов. Итальянская печать, рассказывая о положении в зоне землетрясения, сообщала о непростительных просчетах, опозданиях и ошибках в оказании помощи, о бессмысленной суете чиновников, заботившихся прежде всего о своем престиже, о равнодушии власть имущих, о злоупотреблениях и аферах мошенников, наживавшихся на страданиях обездоленных.
Из ответов полковника вырисовывалась безрадостная картина. Многие села и городки отрезаны от внешнего мира. До иных селений не добраться даже по воздуху: густой туман, видимость — ноль. Чем кормить пострадавших? Во что одеть? Как согреть? Где им жить? Каковы истинные масштабы разрушений? Представитель военной администрации разводил руками.
— А сколько погибших?
— Тысячи. Развалины домов еще разбирают.
— Скажите, а в провинцию можно проехать?
— Попробуйте. Но многие дороги разбиты. Там даже армейские грузовики вязнут в грязи. Видите, какая погода?
Дождь припустил еще сильнее. Направились в префектуру — нужно найти специального правительственного комиссара, откомандированного в район бедствия.
— Самая большая проблема — бездомные,— устало сказал правительственный комиссар Джузеппе Дзамберлетти. И я тут же подумал, что он тоже не ночевал в эти дни в своем доме.— Людей мочит дождь, негде спать, нечем укрыться, негде приготовить пищу. Главное — крыши над головой нет и не предвидится. А скоро зима...
— Есть какие-нибудь данные о числе бездомных?
— Полагаю, их более ста тысяч. О точных цифрах говорить рано...
Возле префектуры два парня попросили подбросить их на машине. Они невероятно обрадовались, что напали на журналистов:
— Меня зовут Сальваторе, я коренной неаполитанец. Мы недалеко живем. Вернее, жили. В воскресенье вечером мы смотрели телевизор. Вдруг стены задрожали, люстра рухнула, со стен попадали фотографии, распятие, зазвенела посуда. Было так страшно!.. Мы — вниз. Лестница крутая. Из других квартир тоже побежали. На улице собрались. Дети плачут, женщины в панике. По всему зданию такие трещины! Того и гляди рухнет. С тех пор в дом мы не возвращались.
— А где сейчас живете?
— У деверя двоюродной сестры моего свояка. У них есть место.
— A y вас в доме никто не погиб?
— Да нет, слава богу, все уцелели, только возвращаться боязно. Дом-то построен, наверное, еще при Бурбонах. Ремонт уже сто лет обещают. Эта халупа и без землетрясения готова развалиться. Вот хлопотали в префектуре о жилье. Снова отказ. Говорят, некуда вас девать, ждите...
Ребята прощаются, высаживаются. Снова петляем по незнакомым улицам, пытаясь выбраться из города.
На набережной выстроилась вереница ярко-зеленых и оранжевых автобусов. Городской транспорт сейчас работает с перебоями: часть машин снята с маршрутов. В автобусах живут люди.
Фасады домов, выходящих на набережную, в трещинах, будто картины старых мастеров. Выбиты стекла. Балконы увешаны выстиранным бельем. Тот воскресный вечер был теплым, хозяйки занимались стиркой. После подземных толчков они выбежали на улицу, а белье так и осталось висеть и теперь который день мокнет под дождем, сохраняя иллюзию жизни среди заброшенности и запустения.
У пассажирского порта — замок Маскьо Анджоино. Его построили в конце XIII века французы, которые владели этими землями. Вокруг — на раскисшей земле, среди луж — разбит палаточный городок. Рядом с этой средневековой фортификацией (толстые стены, круглые башни с машикулями и узкими бойницами, мощные ворота) палатки кажутся особенно ненадежным жильем.
— Торчу здесь который день, а деваться некуда. Наш дом в опасном состоянии.
— Старый дом-то?
— Да новый, новый!.. Эти жилищные спекулянты строят черт знает как! — ругается молодая женщина. Ко лбу прилипли мокрые пряди волос.— Ляпают здания, чтобы строить побыстрее, а продать подороже. Вот дома и не выдерживают...
— Знаете, синьор журналист, только в одном доме в Неаполе не чувствовали землетрясения. Оперный театр Сан-Карло. Знаете? — Грузная старуха смеется, сотрясаясь всем телом.— Вот раньше строили! Даже люстра, говорят, не шелохнулась.
— Большая люстра?
— Не знаю, я там не бывала.
По брезенту палаток барабанит дождь. Сыро, зябко...
На множестве предприятий Медзоджорно — будь то маленькие фабрики, ресторанчики, магазины, стеклодувные или иные мастерские — используется детский труд. Есть даже подпольный рынок, где за бесценок можно купить ребенка. Конечно, пока дети малы, матери стараются не думать о мрачных перспективах. В мечтах они прочат своему потомству безбедное будущее.
В Авеллино, небольшом провинциальном центре в сорока километрах от Неаполя, та же картина. Морось. Палатки на вытоптанном газоне. Покинутые растрескавшиеся дома. Длинная очередь промокших жителей у армейской полевой кухни, одиноко дымящей на центральной площади. И совсем уже страшно: автомобили, раздавленные всмятку каменными глыбами; переулки, в рост человека заваленные кирпичом и щебенкой; дома без стен.
У одного дома, словно бритвой, срезало фасад. Скорбное и беззащитное зрелище обнаженного интерьера на втором этаже: стол, телевизор, опрокинутый стул, шкаф, раковина умывальника. «Скрип-скрип...» — поет дверца шкафа.
...Не идут из головы эти картины. Вереница автобусов у порта, развешанное белье под проливным дождем, пестрые палатки у Маскьо Анджоино... А ведь прошло почти два года.
«Каморра» не всемогуща
...В девятом часу утра Дженнаро Музелла, строительный подрядчик из города Реджо-ди-Калабрия, открыл дверь своего «мерседеса», помахал рукой жене, выглядывавшей из окна, и уселся за руль. Мимо по тротуару пробежали ребятишки, опаздывавшие на занятия. Музелла, не торопясь, включил мотор, вырулил на середину фешенебельной улицы Аполло, проехал метров двадцать. Вдруг мощный грохот разорвал утреннюю тишину. Взрыв высоко подбросил автомобиль, затем машина рухнула наземь и разлетелась на части. В радиусе двухсот метров в окнах вылетели стекла. Ранены четверо прохожих. Полтора десятка припаркованных поблизости машин покорежены. «Мерседес» и его владелец разорваны на мелкие куски. У следствия нет сомнений: «Дело рук мафии».
