Журнал «Если» - «Если», 2005 № 01
Теперь Павдин преувеличенно жестко держал себя в руках, демонстрируя железную волю, хотя нога все еще болела.
— Итак, это кошелек.
— Так вы же сами видите.
— Вижу. Только он, мягко говоря, не совсем обычный. Я бы даже сказал, представляет опасность для окружающих.
— Кошелек? — глумливо удивился муж, крутя на пальце кольцо.
— Опасность для жизни? Надеюсь, это шутка. Как кошелек может представлять опасность? Жанночка, он для тебя представляет опасность?
— Ну вот еще, — ответила Жанночка, что-то чиркая в блокнотике. Сонет, наверное, пишет. На тему выступления подполковника.
— Вот видите!
— Не вижу. Лично мне он повредил ногу.
— Нечего было хватать чужую собственность.
Павдин с трудом удержал в себе очередной сюжет для сонета.
— Больше того, этот ваш кошелек может представлять опасность для окружающих, тем более в общественном транспорте. Кстати, где вы его взяли?
— Обвинение из серии «А если бы он вез патроны», — парировал Батманский. — Детский лепет. Могу только повторить, что нечего хватать чужую собственность. А если кто этого не понимает, — он пожал плечами. — Его проблемы.
— Так где вы это взяли? Учтите, разговор вполне официальный.
— Допрос? Тогда предъявите нам обвинение, а я буду требовать присутствия адвоката. Статья пятьдесят первая Конституции.
— Кто сказал «допрос»? — уточнил Павдин. Ясно, что с этой парочкой так просто не договоришься. — Разговор. Вы потеряли свою вещь, мы вам ее возвращаем. Но, согласитесь, она несколько…
— Необычна? — подхватил муж, расплываясь в довольной улыбке.
— Ну что же, соглашусь. Отчего же не согласиться, если я сам ее сделал.
— Зачем? — стараясь быть избыточно вежливым, поинтересовался подполковник. Теперь он сидел на столе и слегка покачивал ноющей ногой. Так было легче, чем стоять. Еще бы ботинок снять.
— Видите ли, в чем дело. Как вы совершенно верно заметили, Жанночка порой бывает несколько рассеянна. — Последовал нежный взгляд в сторону супруги. — Людям творческим, погруженным в себя, это порой бывает свойственно. У нас уже было несколько случаев, когда она кое-что теряла. Да и воровали тоже. Деньги, документы, записи, иные ценности. Вот я и решил сделать кое-что такое.
— Которое стремительно тяжелеет?
— Вы все схватываете прямо на лету. Пока вещь находится рядом с хозяином, она может ничем не отличаться от ей подобных. Но стоит их разлучить, как она приобретает некие свойства. Вес, например.
— Остроумно. И как это действует?
— Ну, открыть может тоже только хозяин.
— Очень интересно. А в физическом смысле?
— Э-э, тут я вам не помощник. В настоящее время еще не закончен процесс патентования, так что я просто не вправе. Знаете, как сейчас говорят? Коммерческая тайна.
— Я понимаю. Но как вы определили, где находится… Кошелек?
— Это слово давалось подполковнику с трудом. Ничего себе, дамский кошелек! Раньше, давно, когда деньги были большими и тяжелыми, чтобы сделать серьезную покупку, их на возах перевозили. Тоже, можно сказать, кошелек.
— Вот, — показал Ватманский на кольцо, украшающее один из пальцев жены. — Разреши, дорогая. Видите светящуюся точку? Она указывает направление в пространстве, где находится вещь.
— Разрешите взглянуть?
— Вы опять хотите взять чужую собственность?
— Нет-нет, не стоит, — отдернул руку Павдин. Нога напоминающе заныла. — И много у вас таких… кошельков?
— А что, тоже хочется?
— Честно говоря, есть немного.
— Увы, придется потерпеть. Это экспериментальный образец.
— Жаль. Очень жаль. — Подполковник покачал ногой, обманывая боль. — Ну что ж, все ясно.
— Мы можем идти? — вскинулась поэтесса, закончив, видимо, очередной сонет.
— Естественно. Но пока ваша вещь останется здесь.
— По какому праву?!
— Не волнуйтесь. Уверен, что в ближайшее время вы все получите в целости и сохранности.
— Я на вас жаловаться буду!
— Извините, но таков порядок.
Никакого такого порядка не было и в помине, но подполковник решил, что еще одна звездочка ему не помешает. А если он предоставит начальству такой интересный объект, открывающий совершенно фантастические перспективы, то надо быть последним жлобом, чтобы не отметить его инициативность.
— Пойдем, дорогая. — Супруг поднялся, подхватывая под локоток поэтессу. — Уверяю тебя, что они разберутся очень быстро. Не так ли?
— Именно так, — заверил Павдин.
Когда-то его предки носили фамилию Правдины, но в тридцатые годы, когда его дед выправлял себе паспорт, не сильно грамотная паспортистка пропустила в фамилии одну букву. Времена тогда были жесткие, бланки паспортов, как и многое другое, в дефиците, так что исправлять не стали.
Парочка покинула спецкомнату, дверь за ними мягко закрылась, и он увидел, что супруг забыл возле стула свой портфель. Подполковник усмехнулся. Просто семья растерях. Сейчас прибежит.
Он достал сигареты и закурил. Режим спецпомещения это не разрешал, но победителей, как известно, не судят. К тому же очень хотелось. Прихрамывая, подошел к портфелю. Надо бы осмотреть его, пока есть время. Может, что интересное найдется. Для службы, конечно. Только для службы. Портфель стоял на полу как влитой. Опять сто кило?!
И тут ему показалось, что это дым разъедает ему глаза. Портфель пошевелился. Сам. И прижался к стене. За спиной раздался увесистый шлепок. Павдин обернулся. Кошелек, будь он проклят, лежал на полу и медленно двигался к портфелю. Просто-таки тек.
В этот момент свое «тр-р-р» пробормотал защищенный от всех видов воздействия телефон. Опасливо покосившись, Павдин подхромал и взял трубку, не сводя глаз с забытых вещей, все теснее вжимавшихся в стену. Та, способная выдержать многотонную ударную волну, начала, кажется, прогибаться.
— Что происходит? — спросил дежурный. Ему на экране монитора все должно быть видно.
— Не понимаю, — почему-то шепотом ответил подполковник. — Где они?
— Идут. Говорят что-то.
— Что говорят?
— Чушь какую-то. Цып-цып, что ли.
Третья звезда вдруг перестала светить в воображении Павдина. Да и вторая, если честно, начала скатываться с погон. Спецпомещение, техника, миллионные затраты, иностранные делегации, гордость управления.
— Верни их немедленно! — заорал он в трубку.
Про себя он подумал, что чужая собственность, как ни крути, неприкосновенна.
Миа Молврэй
Энергия воды
Высокий, худой, моложавый мужчина с отсутствующим выражением лица материализовался из лабиринта дорогой аппаратуры, заполнявшей лабораторию. Последние полчаса он тщетно пытался заставить работать свой мозг, но разум погряз в мелочах и не предлагал единственно верного или даже бесполезного решения. Полнейший разброд в мыслях.
И молодой человек отправился на поиски кофеина, словно всплывающий из глубин морских ныряльщик, которому не терпится схватить ртом глоток воздуха.
Кофейник на месте, вода имеется, белый порошок, претендующий на звание сливок, в наличии, но в банке нет ни зерен, ни гранул, ни хотя бы пыли. Кто-то вытряс все до последней крупинки и не подумал пополнить запасы, жестоко поправ законы лаборатории и права человека.
Но тут физиономия Нормана Рэтбоуна прояснилась. Не все потеряно!
Он направился к автомату с «кока-колой». Однако умы, прямо скажем, менее острые, чем его собственный, давно его обскакали, как, впрочем, случалось не раз в его яркой, но далекой от практических мелочей жизни. Автомат ломился от банок сладкой шипучей жидкости со вкусом лимона, вишни или сливок, но не нашлось ни единой, сулящей некое просветление разума. Управление лабораторией доктора Кригеля было под угрозой: нельзя же отслеживать утечки геля, анализировать сбои в работе аппаратуры, обсуждать аспирантские работы и вежливо общаться по телефону с сервисным центром, пользуясь при этом в качестве источника энергии одной лишь водой.
Убежденность Нормана, что хуже просто быть не может, довольно быстро оказалась несостоятельной, доказательство чему он получил, в очередной раз сняв телефонную трубку.
Оказалось, его вызывает сам Джерри Кригель, которому срочно и позарез требовалось посовещаться со своим ближайшим помощником.
— Где вы были? — пролаял он и, не дожидаясь объяснений, рявкнул: — Вы мне нужны!
В трубке запищали короткие гудки.
Каждый день работы на этого человека был для Нормана мукой, но что же он мог поделать? Всеми большими лабораториями владели сановные старцы, годами не занятые ничем, кроме добывания средств. На добытые средства они нанимали способных парней, вроде Нормана, заставляя их генерировать идеи, направленные на решение единственной проблемы, мурыжить которую предстояло до скончания века.
