Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1971 год
Листы рукописи нашли друг друга, как находят друг друга люди после долгой разлуки.
Уже в V веке — веке создания алфавита — было переведено на армянский язык и составлено на армянском языке множество светских книг — исторических, научных.
Эти пионеры армянской письменности до нас не дошли. Но эстафета мудрости и знаний передавалась из века в век, от отца к сыну.
В числе сокровищ Матенадарана хранится первая в нашей стране рукопись на бумаге. Датирована она 971 годом и рассказывает о некоторых работах Анания Ширакаци. Этот человек жил в VII столетии. Математик и астроном, географ и философ, Ширакаци во все области, в которых он работал, внес неоценимый вклад. Еще до изобретения телескопа он утверждал, что Млечный Путь — это скопление звезд. Ширакаци догадался, что Луна светит отраженным солнечным светом, и составил таблицу затмений за 19-летний цикл. От него ученики узнавали о шарообразности Земли. По его книгам многие поколения армян учились считать. Ширакаци придумывал остроумные задачи-притчи, переходившие из уст в уста. Пользуясь «Географией» Птолемея, «Христианской топографией» Константина Антиохийского и другими источниками, Ананий Ширакаци создает свой «Мироуказатель». Для того времени это был великолепный труд, в котором содержались сведения о китайцах и славянах, индусах и африканских племенах. Великий энциклопедист пытается разрешить тайну земной опоры. Он решительно отверг слонов, китов и гигантскую черепаху: силу тяжести Ширакаци уравновешивал ветром, дующим снизу. Это, пожалуй, одна из самых разумных из доньютоновских гипотез. Наверное, в VII веке на планете не было места, где ученик мог получить так много знаний, как в школе Ширакаци.
...Рукопись с датой — 1173 год. Самый древний список памятника армянской культуры «Книги скорбных песнопений» Григора Нарекаци. О духовных песнопениях замечательного поэта, жившего в конце X века, Валерий Брюсов писал: «В этих стихах духовное одушевление соединяется с истинным поэтическим вдохновением, и многие аллегории Григория остаются прекрасными, независимо от их богословского толкования». Рукопись оформлена художником Григором Мличеци. Рядом с великолепными заставками, традиционными для армянской книжной графики листами с архитектурными композициями — хоранами и роскошными расписными буквицами—появляется и нечто новое: художник дает портреты автора. Трактовка миниатюр теряет прежнюю монументальность и становится более простой, лиричной.
Рядом с ней — другая рукопись, уже XIII век. Ее текст каноничен, «священное писание» украшено миниатюрами на библейские сюжеты. Но то же ощущение духовной раскрепощенности от религиозных догм ощущается в ней. Автор миниатюр — знаменитый мастер армянской книжной живописи Торос Рослин. Его называют предтечей европейского Ренессанса. Этот великолепный художник оживил страстью человеческие лица, раскрепостил статичные фигуры святых, значительно продвинул технику рисунка. В его миниатюрах появляется перспектива, передаются самые тонкие психологические движения души. Глядя на эти книги, понимаешь, что они могли быть созданы лишь там, где разум властвует над суеверием, а деяния человека выше религиозных канонов.
Родина этих книг — Киликия, удивительный очаг армянской культуры. И эти книги под стать людям, зажегшим этот очаг, — гордым, независимым, мудрым.
Один из последних царей рода Багратидов был убит греками в 1079 году. Его родственник Рубен, мстя за его смерть, захватил греческую крепость в горах Тавра и выдержал осаду. Из этого крохотного клочка земли, словно дерево из семечка, выросло молодое государство — Киликия. Сын Рубена, Константин, еще больше расширил наследственные владения.
В гаванях Малой Армении, как иногда называют Киликию, теснились корабли заморских купцов, ее города застраивались дворцами, а в столице творило целое созвездие философов, художников, ученых. В особенном почете была поэзия. Нерсес Ламбронаци, блестяще образованный мыслитель, замечательный оратор, вел богословские споры с Римом и писал стихи. Нерсес, прозванный Благодатным, будущий католикос, сочинял и стихи и сам клал их на музыку. Иногда он импровизировал и то и другое. Многие из его творений до сих пор живут в армянской поэзии. Философ Ваграм Рабуни, труд которого «Три толкования категорий Аристотеля» хранится в Матенадаране, в стихах изложил историю Армении.
Киликии было суждено блистательное, но недолгое существование. Она пала под ударами мамелюков. Но пышное древо армянской культуры не погибло. Значительная часть дошедших до нас памятников древнеармянской письменности, скопированных киликийскими мастерами, была завещана другим центрам духовной жизни Армении.
Многим исчисляется величие и красота человека. И среди этого многого — мудрое уважение к величию и красоте созданного иными языками. Армянские книги сберегли для человечества не только свою национальную культуру. Некоторые греческие, латинские, арабские сочинения, как, например, трактат Зенона «О природе», законы Антиохийского королевства крестоносцев, труды Филона Александрийского, не существуют в оригиналах. Другие книги подверглись жестокой средневековой цензуре и были бы непоправимо искажены, если бы не сохранилось копий на армянском языке. Знаменитый труд Эвклида «Начала» был переведен с греческого философом, математиком и поэтом Григорием Магистросом в 1051 году, то есть на семьдесят лет раньше, чем появился первый латинский перевод. В Матенадаране хранятся редкие, уникальные списки восточной поэзии: Низами, Алишер Навои и Фирдоуси, Хафиз и Саади, уникальные сочинения философов средневековья: Иоанна Дамаскина, Фомы Аквинского, Исидора Севильского и других.
Особое место среди древних исторических трудов занимают в хранилище многочисленные списки с книги Корюна, посвященной жизнеописанию Учителя — Маштоца. Прежде чем принять духовный сан, Месроп Маштоц был секретарем в царской канцелярии. Составляя письма, грамоты, указы на греческом, сирийском и персидском языках, он впервые, наверное, стал задумываться о том, как нужен народу свой собственный алфавит. Азбука была создана довольно быстро. Согласно преданию, Маштоц увидел буквы во сне. И первые слова, написанные по-армянски, призывали «познать мудрость и наставление, понять изречения разума».
Входя в Матенадаран, невольно вглядываешься в мозаику под арками вестибюля. Художник О. Хачатрян изобразил сцену из знаменитого сражения с персами при Аварайре, о котором рассказывает в своем труде, хранящемся в этом здании, летописец Егише. В этой битве пал легендарный герой Армении Варден Мамиконян.
И, естественно, думаешь о том, что навсегда остается в народе память о героях и вечно длится эстафета знания и культуры.
«Он сжал гору прошлого в один камень — и на камне выступила кровь. Он окунул в эту кровь перо и начертал буквы, которые были вечны, как эти камни. И потому книга стала равна цене человеческой жизни — она, как и человек, была жива кровью предков». Такой тост в честь Месропа Маштоца я услышал на одном торжественном застолье. И я не беру на себя смелость причислить эти слова только к разряду красивых легенд или поэтических притч.
Р. Щербаков, наш спец. корр.
Что пиранье не но зубам...
Я стою на берегу небольшой заводи. Сейчас в Южном Парагвае разгар сухого сезона, и воды в реке немного. По зеркальной глади время от времени расходятся ленивые круги — там, где скользнет стрекоза или плеснет мелкая рыбешка.
Из своей рыбацкой сумки я достаю стальной поводок и привязываю его к концу крепкой лески, а в качестве наживки насаживаю на крючок кусочек жилистой говядины. Удилищем мне служит ветка, срезанная в ближайших зарослях.
Невидимые, в этих мрачных водах кишат пираньи — в сто раз более прожорливые, чем любая рыба; их тянет ко всякому мясу, как железные стружки к магниту. Я наслышался немало разных ужасных историй про этих бестий: как человек в каноэ вдруг оказался без пальцев, опустив руку за борт; как корова, переходившая реку, была обглодана до костей; как пираньи выпотрошили неосторожного пловца, и т. д. Известный натуралист прошлого века Александр Гумбольдт отзывался о пираньях как об одном из самых больших бедствий в Южной Америке. Вспомнились мне и слова видного ихтиолога Джорджа Майрса: «...зубы у нее так остры, а челюсти так сильны, что она может отхватить кусок мяса у человека или даже у крокодила не менее ровно, чем бритвой, а палец вместе с костью — так же мгновенно, как нож мясника».
С другой стороны, во время неоднократных поездок во внутренние районы Южной Америки я часто видел, как индейские ребятишки безмятежно плещутся в водах, где обитают пираньи, а матери их стирают белье, стоя по пояс в воде. Бразильский антрополог Гарольд Шульц, прожив больше 20 лет в тех местах, писал: «За все годы мне ни разу не пришлось пострадать от этих внушающих ужас пираний».
