Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год
Пещера Хошим-Ойик — гипсовая. Только в начале ее на стенах и полу заметны ониксовые наплывы, но зато какой это оникс! Медового цвета, прозрачный, с белыми и розовыми полосами. А дальше, после узкого прохода, открываются огромные залы с каменным лесом сталагмитов. Они напоминают стволы деревьев без сучьев, со срубленными вершинами. Сталагмитовые столбы полые внутри: вода вымыла из них сердцевину. Стены покрыты тончайшими кружевами и иголочками белоснежного гипса. С потолка свисают иногда огромные гипсовые друзы. Здесь нет галереи, как в пещере Кап-Котан. Здесь — лабиринт ходов, залов, переходов, ответвлений. Вдруг в свете фонарика мелькнул силуэт огромного животного: толстые ноги, массивное туловище, вросшее в потолок. Эта группа сталактитов так и называется — «Слон». А дальше знаменитый «Крест», и все это из белого гипса...
Природе понадобилось много тысячелетий, чтобы возвести эти подземные дворцы. Человек имеет право любоваться ими, но их нужно и беречь. А пока что единственная защита пещер от человека — это их удаленность от крупных населенных пунктов. Однако с каждым годом желающих попасть в Карлюкские пещеры становится все больше. Многие стремятся унести с собой «на память» каменную сосульку, гипсовый цветок, прозрачную друзу, и не всякий понимает, что это богатство легко разрушить, но оно уже никогда не восстановится.
Э. Дмитриев
Там, где учатся слоны
Майору Картеру было поручено привезти в Африку индийских рабочих слонов, с тем чтобы они там прижились. В 1879 году Картер действительно доставил четырех индийских слонов на корабле в Дар-эс-Салам и направился с ними пешком к озеру Танганьика. Три слона погибли по дороге; четвертый прожил всего несколько дней по прибытии в пункт назначения. Самого Картера смерть настигла на обратном пути к побережью, так что он даже не успел никому передать свой опыт по обращению с рабочими слонами.
Древние африканцы в отличие от азиатов никогда не приручали собственных диких слонов, а использовали привозных. Александр Македонский во время походов в Азию увидел в войсках Дария индийских слонов и привез их с собою в Египет, где они прижились. С помощью этих слонов удалось приручить слонов африканских из близких мест. Таким образом в Египте, а затем и в Карфагене появились тысячи рабочих слонов из Ливии и Нумидии.
Спустя двадцать лет после неудавшегося опыта с перевозкой слонов из Индии бельгийский король дал аналогичное поручение капитану Лаплуме. Возле слияния рек Бомоканди и Уэле капитан приказал вырыть сотни рвов-ловушек по образцу тех, которые роют в Южной Индии. Однако результаты оказались плачевными: в ловушки попалось всего два слона, да и те погибли по дороге.
Тем не менее капитан Лаплуме не сдавался. Он распорядился выстроить огромный загон из жердей по бирманскому образцу и загнал туда слониху со слоненком. Но укротить слониху оказалось совершенно невозможным, и пришлось отпустить ее на волю. А поскольку она снова и снова возвращалась назад, чтобы помочь освободиться своему детенышу, ее пристрелили. Осиротевший слоненок перестал принимать пищу. Попытка с другой такой парой окончилась столь же неудачно.
Тогда Лаплуме был вынужден перейти к более жестокому способу: слоних сразу отстреливали, а детенышей связывали и притаскивали в вольеры. Таким способом только в 1910 году отловили 35 молодых слонов.
В 1914 году разразилась первая мировая война, и капитан Лаплуме в составе конголезского корпуса переправился в Европу. В том же году он был взят в плен при Намюре. Пока Лаплуме сидел в немецком плену, созданная им станция по приручению слонов почти развалилась. Однако король Альберт настаивал на том, чтобы ее сохранить. Он даже был готов взять все необходимые расходы на свой счет.
Лаплуме вернулся в 1918 году и вновь возглавил станцию. По его просьбе в 1919 году на конголезскую станцию прислали индийских погонщиков, имевших большой опыт приручения слонов.
Первое время индийцы не понимали африканцев, а те, в свою очередь, их. Кроме того, как теперь рассказывают, из-за дикого нрава африканских слонов ни один индиец не решался сесть на них верхом. Тем не менее за свое короткое пребывание они сумели передать работникам станции многое из своих традиций. Именно благодаря индийцам станция работает и ныне столь успешно. Недаром африканские погонщики называют себя индийским словом «корнаки» и еще сейчас, много десятков лет спустя, поют индийские песни. Индийцы научили африканцев плести прочные канаты и — главное — тому, как именно следует приручать слонов, чтобы они полностью и беспрекословно подчинялись человеку. К 1925 году Лаплуме добился успеха. На станции работало два десятка животных, их запрягали в повозки, на них пахали, они переносили тяжести.
Но тут возникли новые трудности. Вокруг Апи, места, где была расположена станция, практически не осталось диких слонов: частью они были истреблены, частью отловлены. Отрядам, направлявшимся на ловлю, приходилось уходить более чем на 100 километров, чтобы найти слонов.
Тогда лейтенант Офферман, работавший с 1925 года у капитана ассистентом, разыскал подходящее место в 500 километрах от станции, в верховьях реки Уэле, и основал там, на берегу реки Дунгу, филиал станции «Гангала-на-Бодио». Семь лет спустя прежнюю станцию ликвидировали и целиком перебазировались на новую.
Теперь наконец все трудности были позади: слонов научились ловить, приручать и дрессировать. И надо же так случиться, что именно в это время, в тридцатые годы, смысл всех долголетних трудов свелся почти к нулю: появились грузовики и тракторы, по сравнению с которыми слоны, безусловно, проигрывали...
Работоспособность слонов сравнительно невелика. Пара слонов еле тянет двухтонную повозку, нагруженную поклажей весом в четыре тонны, — груз, не превышающий веса самих животных. При этом в день они могут пройти не больше двадцати километров со скоростью четыре километра в час. Работать им можно только по пять дней в неделю; вспахивают они за четыре часа две трети гектара на глубину в двенадцать сантиметров, а на спине могут нести от трехсот до четырехсот килограммов. Каждые десять минут слонам следует давать передохнуть, угощая их при этом охапкой листьев. Так, во всяком случае, гласило руководство, выпущенное станцией специально для фермеров, берущих рабочих слонов напрокат для различных сельскохозяйственных работ.
Я думаю, однако, что показатели работоспособности слонов были нарочно занижены, потому что фермеры поначалу слишком много от них требовали. А это приводило к большому проценту потерь среди животных, с таким трудом прирученных и обученных.
Комендант рассказывал мне, между прочим, что его собственные рабочие слоны без особых усилий везут по девять тонн поклажи на одной телеге. Но неважно, больше или меньше груза повезет слон, все равно с грузовиками и тракторами ему не тягаться! (1 События последних лет показали, что играть слонам отходную рано. В условиях, когда африканским странам слишком дорого завозить достаточное количество сельскохозяйственных машин, когда резко вздорожало топливо, использование традиционных животных оказалось более надежным. (Прим. ред.))
На станцию по приручению слонов, основанную Офферманом, мы и направлялись.
Следуя дорожному указателю, наш грузовичок свернул с основной магистрали на узкую ухабистую боковую дорожку. Через пять километров слева и справа от дороги перед нами возникли два столба, увенчанные черепами буйволов. Мы повернули в зеленую аллею и доехали по ней до пропускного пункта со шлагбаумом. Солдат в форме цвета хаки отдал честь и протянул нам книгу, в которой посетителей просили написать свою фамилию и цель приезда.
На другое утро ровно в семь нас разбудил горн. Все корнаки выстроились во дворе. Толстый фельдфебель, босиком, в лихо заломленной пилотке, проверяет пуговицы, карманы, головные уборы солдат, а затем рапортует офицеру.
В лесу было три группы ловцов. Мы подъехали к той, которая сообщила, что обнаружила стадо диких слонов голов в двадцать.
Корнаки оказались рослыми, мускулистыми, веселыми и храбрыми парнями из племени азанде. Они гордо называют себя «басол-до на-мбонго», что означает «солдаты по слонам».
Когда мы стали приближаться к стаду слонов, корнаки сняли свои рубашки и остались в одних серых шортах; на глазах менялся весь их облик — они превратились в настоящих азанде, воинов, какими были их предки.
Растянувшись цепочкой, мы полукругом, тихо, с подветренной стороны приближались к ничего не подозревающим животным. Слоны стояли в высокой траве, обламывали ветки с кустов и медленно их жевали. Командир поднял руку — все остановились в ожидании, не сводя с него глаз. Резко опустив левую руку, он одновременно выстрелил несколько раз из пистолета в воздух. Сейчас же последовал ружейный залп, корнаки подняли невероятный крик (и мы тоже) и начали бить палками по кустам. Испуганные слоны бросились наутек.
