Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год
— А лингвада действительно ничего.
— Лингвада? — хитро посмотрел на меня Рауль.— Так знай же. Ты ел деликатес — себиче из мурен.
Признаюсь, я человек не брезгливый. Но тут представил это змееподобное существо, и мне захотелось выйти на воздух. Наверное, эмоции отразились на моем лице, и Рауль поспешил добавить:
— Андрес, мясо мурены очень полезное, достать его нелегко. Ведь водятся они только в определенных местах. Если у тебя есть желание, можно как-нибудь с рыбаками съездить на ловлю мурен...
Рауль Бака договорился с рыбаком — хозяином шхуны. Компанейский человек, Рауль пригласил на рыбалку несколько знакомых. Эти люди, прожив много лет на побережье, еще ни разу не видели, как ловят мурен.
Наутро, задолго до рассвета, мы уже неслись в большом пикапе по ухабистой, петляющей в каньоне дороге. Со слов Рауля я уже кое-что знал о Хосе, хозяине шхуны. Из своих сорока лет более тридцати он выходит в море. Прекрасно знает побережье, повадки рыб, места и время лова, может предсказать погоду на несколько дней вперед. Он сам взялся вести шхуну до одного заветного места, где водятся крупные мурены. Два рыбака из поселка вызвались показать нам лов.
Солнце уже встало и светило в глаза, когда машина перевалила через прибрежную гряду гор. Внизу, на скале, я увидел высокий крест.
— Подъезжаем, — промолвил Рауль.— Этот крест — памятник рыбакам, погибшим в море. Каждый год какая-нибудь семья в поселке теряет кормильца...
Лагуна подковой вдавалась в берег. Вода на глубине была синей, а ближе к берегу становилась зеленоватой. Поселок, зажатый среди скал, состоял из нескольких десятков небольших домиков. Некоторые дома стояли на сваях, иные — на высоких фундаментах: чтобы вода не заливала их во время прилива.
Проехав по единственной улице поселка, мы остановились у самой кромки воды. Рауль ушел за хозяином шхуны, а мы стали разгружать пикап. Наше прибытие вызвало живейший интерес среди жителей. Первыми прибежали дети, потом появились взрослые. Степенно подходили они к ближайшему от нас домику, присаживались в его тени, закуривали и включались в неспешный разговор.
Появился Хосе — хорошо сложенный мужчина среднего роста. Поздоровавшись, он предложил перебраться на шхуну, которая покачивалась на легкой волне метрах в ста от берега. Добираться до нее следовало местным транспортом — на плотиках. Это несколько очищенных от коры бревен трехметровой длины, крепко связанных веревками. Надо быть акробатом, чтобы сохранить равновесие на плотике шириной не более метра — даже небольшая волна грозила его перевернуть. Казалось, что плот все время пытается уйти из-под ног, а держаться можно было только за веревку, конец которой привязан к среднему стволу.
Переправа доставила немало веселых минут местным жителям, сидевшим на берегу и наблюдавшим за нами. До слуха долетали их шутки и смех, пока мы, вцепившись в веревку и балансируя на уходящих из-под ног бревнах, переправлялись на шхуну. Два плотика, несмотря на неимоверные старания пассажиров, все-таки перевернулись, пришлось добираться до шхуны вплавь.
Стоя на палубе, я видел, как искусно управляют плотиками рыбаки. Упираясь чуть согнутыми ногами в крайние бревна, словно стараясь их раздвинуть, они легко работали широкой доской, служившей и веслом, и рулем. С палубы процесс управления плотом казался простым и доступным.
Заработал мотор, и шхуна, медленно разворачиваясь, направилась к выходу из лагуны. Мимо проплыли каменные утесы, на которых сидели задумчивые пеликаны. Этих птиц много в рыбацких поселках. Они выполняют роль санитаров прибрежных вод и прекрасно уживаются с рыбаками. Мне часто приходилось наблюдать, как пеликаны парят над самой водой, высматривая добычу. Заметив рыбу, птица резко опускает в воду свой клюв-ловушку, и через секунду рыба уже трепыхается в мешке. Дожидаясь возвращения рыбацких судов, пеликаны часами сидят на воде, словно огромные поплавки. Если им бросить с борта рыбу, возникает настоящая свалка. Ночуют пеликаны на скалах. Случайно потревоженные, они срываются и, падая на камни, не успевают расправить свои длинные крылья. Пеликан, сломавший крыло, обречен на скорую голодную смерть. Я видел, как медленно ковыляла птица-инвалид по берегу, волоча за собой крыло. И, обессилев, упала, чтобы уже никогда не подняться.
Выйдя из лагуны, Хосе взял курс в открытый океан, а удалившись на полмили, направил шхуну параллельно берегу. Погода стояла превосходная. Под лучами яркого солнца искрилась изумрудно-голубая поверхность моря. В прозрачной воде можно было видеть стремительно проносившихся больших рыб. А у поверхности плавали огромные, до полуметра в диаметре, медузы. Похожие на разноцветные парашюты, они скользили вдоль борта, медленно шевеля длинными щупальцами. Встреча с ними в воде не сулит ничего хорошего — кожа на месте ожога покрывается волдырями, поднимается температура, лихорадка мучает человека несколько дней.
Воды, в которых мы плыли, богаты самой разнообразной живностью, начиная с грациозных морских коньков и кончая акулами. Встречается и меч-рыба. Верхняя челюсть ее заканчивается костяным отростком, нередко достигающим длины более метра.
Этот «меч» местные умельцы отпиливают, чистят, полируют. Вытачивают рукоятку в форме орла или акулы, а на «клинке» вырезают изображение какого-нибудь животного. Изготовленные таким образом сувениры пользуются большим спросом. Популярны у туристов и высушенные акульи челюсти. Да и на стенах рыбацких домиков можно увидеть эти странные «капканы»-амулеты.
На шхуне двое рыбаков из поселка готовились к ловле. Они ловят мурен с тех самых плотиков, на которых мы переправлялись на судно. А пока плотики резво бежали за кормой на буксире. Снаряжение у рыбаков было очень простое: к концу лески, намотанной на деревяшку, привязан металлический поводок, заканчивающийся большим острым крючком. Приманкой служили заранее пойманные маленькие осьминоги — лакомство мурен.
Вот и заветное место. Шхуна стала на якорь у самого берега. Сплошные камни, ни одной песчинки. Скалистый берег поднимался над водой метров на двадцать-тридцать. Ни кустика, ни деревца, ни цветка. Безмолвная каменная пустыня. В таких местах глубоко под водой и находятся норы, где живут мурены.
Через несколько минут рыбаки перешли на плотики и отплыли от шхуны метров на десять. Надежно насадив осьминога на крючок, ловец бросает его в воду, разматывает леску и, почувствовав, что крючок с приманкой достиг дна, начинает слегка подергивать снасть. Осьминог трепыхается на крючке и привлекает внимание мурены.
Рывок — и рыбак осторожно выбирает леску. Вскоре в воде показывается длинное змеевидное тело. Мурена бьется, бешено хватая зубами металлический поводок. Рыба извивается, скручивается в спираль, затем молниеносно распрямляется, стремясь освободиться от крючка, крепко сидящего в пасти. Рыбак немного стравливает леску, затем снова выбирает ее. Постепенно мурена ослабевает, движения ее замедляются. Из воды высовывается оскаленная пасть, в которой сверкают острые зубы, и темно-коричневое, местами черное тело, покрытое бородавками. Ударом металлического прута рыбак оглушает рыбу, а затем засовывает добычу в брезентовый мешок.
За два часа рыбаки поймали несколько мурен. Хуан выбрал на корме шхуны свободное место и, предупредив всех об опасности, вытряхнул содержимое мешка на деревянный настил. Вблизи мурены являли собой весьма неприятное зрелище: будто на палубу вывалился огромный клубок змей. Глаза-бусинки злобно сверкали, зубастые челюсти грозно подергивались. Кому-то вздумалось проверить самочувствие мурен. Палка, сунутая в пасть одной из рыб, была тут же крепко схвачена, а попытки ее вытащить закончились не в пользу человека.
Рыбаки, ловко орудуя ножами, разделали несколько рыбин, прополоскали филе в воде и порезали на кусочки. Сложив на подносе, обильно полили соком лайма. И себиче было готово.
Солнце клонилось к закату, пора было возвращаться. Хуан запустил мотор, и шхуна, послушная хозяину, легла на обратный курс.
Андрей Чернощек Пайта — Москва
«...От эскимосов Аляски»
Эскимосы, живущие в устье Юкона на Аляске, называют себя юпик — настоящие люди.
Лес, тундра, море веками обеспечивали все их потребности. В большой многоводной реке они ловили лососей. В окрестной тундре мужчины охотились, а женщины собирали ягоды и целебные травы. На кожаных байдарках отправлялись в Берингово море добывать моржей и тюленей.
В зимние дни, когда полярная пурга заносила снегом их землянки и, казалось, скованная морозом, замирала сама жизнь, эскимосы собирались вместе, шили одежду из шкур диких оленей — карибу, росомахи, волка и рассказывали друг другу сказки — кулират или диковинные истории из жизни — канымчит.
