Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №01
Настало время выработать план дальнейших действий. Каким образом мы сможем вытащить Муссолини с виллы, а затем вывезти его из города? Наша задача осложнялась еще тем, что Сайта-Маддалена — морская крепость. Были необходимы самые точные сведения о расположении зенитных батарей, частей и их количестве. Поскольку имевшихся у нас карт было недостаточно, я решил облететь город на самолете и сделать несколько снимков с воздуха.
Вернувшись в Рим, я получил в свое распоряжение «Хейнкель-111», и 18 августа 1943 года мы взлетели с аэродрома Пратика-ди-Маре. Сначала пилот взял курс на север. В то время активность в воздухе авиации союзников над Тирренским морем была уже столь высока, что в целях безопасности все самолеты, направлявшиеся на Сардинию, должны были следовать через острова Эльба и Корсика.
В назначенный час мы приземлились в Паузании, на одном из главных аэродромов Сардинии, где самолет должен был дозаправиться. Я быстренько «подскочил» в Пало, где встретился с Хунеусом и Варгером, проинформировавшим меня, что в Сайта-Маддалене ничего нового, за исключением постоянного усиления мер безопасности.
Успокоенный, я вернулся в Паузанию. После разведывательного полета я планировал отправиться на Корсику, где была расквартирована бригада СС. План, начинавший созревать в моей голове, возможно, потребовал бы привлечения достаточно серьезных сил, и я хотел обговорить с командованием бригады предварительные детали операции. В 15 часов мы взлетели. Я приказал пилоту быстро набрать высоту 5000 метров. Облет района Сайта-Маддалены, вообще говоря, был запрещен, и я вынужден был забраться как можно выше, чтобы спокойно сделать снимки. Расположившись в передней турели, рядом с пулеметом, с фотокамерой и морской картой под рукой, я только принялся любоваться переливами темно-синего моря, как в наушниках раздался голос заднего стрелка:
— Внимание! Сзади два самолета, английские истребители.
Самолет лег на крыло, стараясь оторваться от противника, я положил палец на гашетку пулемета, готовый в любой момент открыть огонь. Через некоторое время пилот выравнял самолет; я уже сказал себе, что все закончилось благополучно, как внезапно увидел, что нос нашей машины под острым углом устремился вниз. Обернувшись, я увидел искаженное лицо летчика, пытавшегося, без особого успеха, вывести самолет из пике. Бросив взгляд через стекло своей кабины, я увидел, что левый мотор не работает. Самолет падал со все возрастающей скоростью. Не оставалось времени даже на прыжок с парашютом. Я услышал в наушниках:
— Держитесь...
Инстинктивно я вцепился в ручки пулемета, и мгновение спустя самолет столкнулся с поверхностью воды. Я, наверное, ударился головой о стекло кабины, ибо потерял сознание. Через несколько секунд я почувствовал, как что-то передо мной разбивается на тысячи осколков. Затем чья-то рука схватила меня за ворот куртки и потащила наверх. Вокруг только вода, ничего, кроме воды. Самолет медленно погружался, в кабине пилотов, передняя часть которой была разбита, было уже сантиметров тридцать воды, и она хлестала через зияющую пробоину.
С трудом открыв дверь в салон, мы попробовали докричаться до задней кабины. Никакого ответа. Значит, наши два товарища погибли? Теперь надо было как можно быстрее выбраться наружу из самолета, могущего затонуть с минуты на минуту. Объединенными усилиями нам удалось открыть верхний аварийный люк в кабине пилота. Сразу же внутрь устремились новые потоки воды. Пора! Мы быстро вытолкнули второго пилота через люк, затем я глубоко вздохнул и протиснулся сам. Я почувствовал, что поднимаюсь, резким движением ног оттолкнулся от самолета и выскочил на поверхность. Через несколько секунд появился и первый пилот.
Неожиданно произошла странная вещь. Почти весь самолет, освобожденный от нашего веса, появился из воды. Оба летчика бросились к задней кабине, открыли люк. Оторопевшие, они увидели забившихся в угол кабины двух солдат, которых мы уже посчитали погибшими. Они были невредимы, но немного ошалевшие. На четвереньках они доползли до края крыла. К несчастью, ни тот, ни другой не умели плавать, хотя оба были уроженцами Гамбурга, портового города. Первому пилоту между тем удалось достать надувную лодку. Удар кулаком — вылетела пробка из баллона с кислородом; лодка быстро наполнилась газом, и солдаты смогли на нее забраться.
В тот же момент я вспомнил с замиранием сердца о своем портфеле и фотокамере, оставшихся в кабине пилотов. Я нырнул, проник в кабину через пробоину, и мне удалось вытащить портфель и камеру, которые я, вынырнув на поверхность, забросил в лодку. Через несколько секунд хвост самолета вздыбился, и машина ушла под воду. Уцепившись за лодку, как и оба пилота, я огляделся. В двухстах или трехстах метрах от нас из воды торчали камни подводной скалы. Мы вплавь направились к ней, толкая перед собой лодку. Скала оказалась обрывистой и скользкой, но нам достаточно легко удалось на нее забраться. Второй пилот обнаружил в «НЗ» лодки ракетницу и хотел выстрелить, но я приказал ему подождать, пока появится какой-нибудь корабль.
Примерно через час мы заметили дым на горизонте. Я выпустил красную ракету и, к нашей радости, корабль взял курс в нашу сторону. Вскоре к нам уже шла спасательная шлюпка. Нашим спасителем оказался вспомогательный итальянский крейсер, специально оборудованный для противовоздушной обороны. «Нам повезло, что капитан не знает как мы здесь оказались,» — подумал я, пожимая ему руку. Поскольку я был совершенно голый — ныряя за камерой, я освободился от одежды, — он предложил мне белые шорты и пару сандалий. И только, когда я с облегчением растянулся в шезлонге, почувствовал острую боль в грудной клетке: через несколько дней врач определил, что у меня сломано три ребра.
К концу дня мы снова оказались в Паузании. Я сразу же отправился в Пало, чтобы взять у капитана Хунеуса корабль и отправиться на Корсику, где меня ждал командир бригады СС. Я хотел выполнить хотя бы этот пункт плана.
Была почти полночь, когда наш торпедный катер проскользнул между скалистых берегов в порт Сан-Бонифачио. Из здания итальянской военной администрации порта мне не удалось установить телефонную связь с бригадой. Только на следующее утро мне предоставили автомашину. По стечению обстоятельств, весь этот день я гонялся за командиром бригады, который, со своей стороны, пытался, и тоже напрасно, найти меня. В конце концов, мы все же встретились на севере острова, в Бастии, в штабе немецкой военно-морской базы на Корсике.
В то же время Редль, оставшийся в Риме, терялся в ужасных догадках. Не встретив меня, как было условлено, вечером 18 августа, он позвонил в штаб парашютной дивизии, чтобы узнать, есть ли у них какие-нибудь новости о самолете. Ему коротко ответили: «Самолет считается пропавшим без вести, экипаж, скорее всего, пошел на дно, рыб кормить». Два дня бедняга считал меня погибшим, ибо я вернулся в Рим только поздним вечером 20 августа. Я встретил его по дороге от аэродрома, в расположении моего отряда, и он чуть с ума не сошел от радости.
Как только мы прибыли в гостиницу, сразу приступили к разработке детального плана наших дальнейших действий. На этот раз у нас была твердая уверенность, что местопребывание дуче обнаружено. Генерал Штудент, которого мы на следующее утро поставили в известность о положении дел, полностью разделял наше мнение.
Вдруг — как гром среди ясного неба — приказ из ставки фюрера:
«Ставка только что получила от Абвера (адмирал Канарис) доклад, согласно которому Муссолини находится на небольшом островке недалеко от острова Эльба. Капитану Скорцени немедленно подготовить десантную операцию и сообщить в Ставку о времени, когда она может быть проведена. Ставка фюрера утвердит план операции».
«Как это могло произойти?» — спрашивали мы себя. Считалось, что агентура адмирала обладает чрезвычайно эффективными средствами сбора информации. Однако через несколько дней мы познакомились и с циркуляром под грифом «секретно», разосланным абвером всем командирам соединений вермахта в Италии. В этом циркуляре было черным по белому написано: «Абсолютно точно установлено, что правительство Бадольо продолжит борьбу на нашей стороне при любых обстоятельствах. Новое итальянское правительство будет даже еще теснее участвовать в совместных действиях, чем бывшее фашистское правительство».
Поскольку наше мнение было диаметрально противоположным, генерал Штудент попросил аудиенцию у самого фюрера. После долгих объяснений по телефону разрешение, наконец, было дано, и мы получили приказ прибыть в Восточную Пруссию. Мы сразу же вылетели, приземлились после полудня и узнали, едва выйдя из самолета, что Гитлер ждет нас.
Нас провели в ту же комнату, где я был представлен фюреру несколько недель назад. На этот раз все кресла перед камином были заняты, и я имел возможность познакомиться практически со всем руководством рейха. Слева от фюрера сидел Риббентроп, министр иностранных дел, справа — фельдмаршал Кейтель, за ним генерал Йодль. Мне указали на следующее кресло. Слева от Риббентропа сидел Гиммлер, за ним генерал Штудент и гросс-адмирал Дениц. Между Деницем и мной расположилась в кресле массивная фигура рейхсмаршала Германа Геринга.
