Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1974 год
...А может быть, и в этом случае древняя легенда ждет своего подтверждения под руинами и могильными холмами гигантского глиняного чертежа, уходящего к предгорьям Анд?
В. Ильин
Поймайте мне колобуса
Отрывки из книги «Поймайте мне колобуса», которая выходит в издательстве «Мир».
Не один час прошел, прежде чем мы достигли селения Бамбаво. Хромовый рудник находится за селением в невысоких горах. Нас окружил настоящий лес. Опираясь на могучие контрфорсы корней, вздымались вверх исполинские деревья, облепленные орхидеями и другими эпифитами, каскадами зеленел древовидный папоротник. Я глядел на эту чащу и с растущим пессимизмом думал о том, какое жилье нас ждет здесь.
Еще один поворот — и перед нами рудник. Ничего похожего на то, что я себе представлял! Сперва мы проехали мимо большого административного здания, затем увидели плавательный бассейн, правда, пустой, если не считать увядших листьев. Дорога продолжала подниматься по склону, а на гребне среди деревьев стояли семь или восемь чудесных коттеджей, от которых открывался великолепный вид на равнину с селением Бамбаво и на сотни километров сплошного леса, простирающегося до границ Либерии. Мы присмотрели себе два вполне приличных коттеджа.
Пока вещи переносили в дом, я узнал от смотрителя, что в административном здании стоит генератор, снабжающий поселок электричеством. Если мы раздобудем горюче-смазочные материалы, электрик за небольшое вознаграждение с удовольствием подежурит на генераторе. Меня это вполне устраивало, заодно я попросил прислать двух крепышей из селения, чтобы они очистили бассейн и наполнили его водой.
Остаток дня мы с Долговязым Джоном разбирали вещи и складывали их в разных концах нашей просторной обители. А вечером повар Саду подал нам великолепное тушеное мясо с кэрри.
Вода поступала из родников в лесу поблизости, ее вполне можно было пить, не тратя времени на кипячение и фильтрование. Совершенно отсутствовали комары, и, наконец, благодаря свежему ветерку на гребне в домах никогда не бывало душно.
Пришла пора разворачивать нашу деятельность. Побеседовали со старостой Бамбаво, объяснили этому добродушному пожилому человеку, для чего приехали, и попросили его найти в селении желающих ловить для нас «говядину» (в западноафриканском пиджин-ииглиш этим словом обозначаются всякие животные — от лягушки до слона). Наняли плотника, которому поручили сколотить ящики для клеток; передние стенки мы привезли с собой готовыми из Англии. И принялись объезжать деревни в радиусе тридцати километров, чтобы известить народ о нашем прибытии и наших задачах. В каждой деревне мы говорили, что через три дня приедем и посмотрим, удалось ли что-нибудь поймать для нас. Однажды вечером, когда мы вернулись из очередной «агитпоездки», как выражался Долговязый Джон, искупались, переоделись, молча поужинали, довольные проделанной работой, и уже приготовились ложиться спать, снизу вдруг донеслись странные звуки — флейты, барабаны, поющие голоса... А затем между деревьями замелькали огоньки: целая вереница людей с фонарями в руках поднималась вверх по дороге.
— Кого это несет нелегкая? — спросил Долговязый Джон.
— Не знаю, — ответил я. — Вероятно, какая-нибудь депутация из селения. Может быть, староста велел своему оркестру поиграть для нас?
Мы терпеливо ждали. Наконец поющая толпа подошла к нашему дому, и люди выстроились в шеренгу перед верандой, на которой мы сидели. Двое в середине шеренги держали на плечах шест, на котором висела довольно большая клетка из толстых жердей.
— Ага! — сказал я Долговязому Джону. — Похоже, первая говядина прибыла. Только смотри не очень восторгайся, что бы там ни оказалось, не то сразу цена подскочит.
— Что вы, что вы! Уж я постараюсь сделать вид, будто это такая гадость, что мы ее даром не возьмем.
— Ну, друзья, что же вы принесли? — обратился я к толпе.
— Говядину, сэр, говядину! — последовал дружный ответ, и в свете фонарей засверкали белые зубы. Наши гости гордо улыбались.
Ловцы опустили клетку на землю, и мы попытались рассмотреть сквозь щели, что в ней содержится. Судя по клетке, должно быть, довольно крупное животное... Однако ничего не было видно, тогда мы перетащили клетку на свет и перерезали веревки из лиан, которыми была завязана крышка.
— Осторожно, сэр! — сказал один из охотников, когда я несмело взялся за крышку, чтобы поднять ее. — Говядина кусается.
Приподняв крышку, я заглянул внутрь. Из клетки высунулась прелестная рожица. Это была крохотная мартышка, которая вполне уместилась бы в большой чайной чашке. Зеленая мордочка, на носу белое пятно сердечком... Зверек посмотрел на меня блестящими глазками, и мы услышали пронзительный звук — писк детеныша, которому вскоре предстояло стать привычной музыкой для обитателей базового лагеря. Я откинул крышку и извлек малыша из ящика. У него была зеленоватая шерстка, длинный хвост и грустная рожица. Вцепившись в мои пальцы ручонками, он снова пискнул дрожащим голосом.
— Эта говядина не кусается, — сказал я охотнику. — Это не взрослая обезьяна, всего лишь детеныш.
Знакомая уловка... Почему-то местные жители всегда убеждены, что чем свирепее зверь, тем больше вы за него заплатите. Я передал мартышонка Долговязому Джону, который нежно принял его в свои широкие ладони, и приступил к торговле. Переговоры затянулись, но мне удалось в конце концов сбить цену с пяти фунтов до двух. На самом деле малыш отнюдь не стоил таких денег, но опыт научил меня, что на первых порах лучше переплатить, чтобы поощрить охотников. Очень довольные сделкой, гости покинули нас, продолжая распевать под звуки своего маленького барабана. Один за другим они исчезли за деревьями, а мы с Долговязым Джоном поспешили раздобыть теплого молока, чтобы покормить изголодавшегося малыша. Потом устроили ему в одной из наших клеток уютную постель из банановых листьев и пожелали спокойной ночи.
— Ну что ж, — сказал я Долговязому Джону, укладываясь спать, — вот и первая добыча. Кстати, неплохая. Этот вид довольно редкий. Будем считать это доброй приметой.
Как я и думал, весть о том, сколько мы заплатили за обезьянку, в несколько дней широко распространилась, и вскоре к нашему дому потянулась непрерывная цепочка охотников с самыми разнообразными животными. Тут были летучие мыши и совята, кистехвостые дикобразы и мартышата, крысы величиной с котенка и мангусты разного вида и величины. Наши поездки по деревням тоже принесли плоды, и, нанося повторные визиты, мы редко возвращались с пустыми руками, пусть даже наш улов состоял всего лишь из черепахи или молодого питона. В клетках шуршала, пищала, визжала и гукала всевозможная живность, и мы не сомневались, что нам будет чем встретить ребят из телестудии. Однако нам еще не удалось добыть главного, за чем мы ехали в Сьерра-Леоне: колобусов и леопардов.
Подниматься с зарей на руднике было одно удовольствие. Отсюда открывался вид на пятьсот-шестьсот километров в сторону либерийской границы, и рано утром перед нами будто простиралось молочное море, из которого тут и там островками торчали вершины. Солнце в первую минуту напоминало озябший красный апельсин. Потом, согревшись, оно собирало туман в длинные плети, и тогда казалось — лес охвачен пожаром.
Выпив чашку чаю и полюбовавшись восходом, мы совершали обход клеток, чтобы удостовериться, что за ночь никто из животных не стал жертвой какой-нибудь страшной болезни, потом Долговязый Джон кормил малышей молоком или каким-либо. Специальным кормом, а я принимался чистить клетки. Управившись с этим делом, мы час-другой крошили фрукты и прочий корм для остальных животных. Затем наступал час завтрака, и киногруппа, зевая и потягиваясь, поднималась к нам вверх по склону. После завтрака мы обсуждали программу съемок на день и приступали к работе.
Разумеется, всякое кино в известном смысле подлог, но подлог подлогу рознь. Скажем, если мы хотели показать поимку животного, нам надо было извлечь его из клетки, доставить обратно в лес и ловить снова перед кинообъективом. Если нам хотелось показать те или иные черты поведения животного, опять-таки приходилось тащить его в лес, выпускать на подходящем участке, огороженном сетями, и ждать, когда наш актер сам сделает то, что нам надо. Работа эта подчас нелегкая, требующая изрядного терпения, особенно когда солнце нещадно палит.
Помню, мы задумали снять, как ест хомяковая крыса. Хомяковых крыс трудно назвать привлекательными. Ростом с небольшую кошку, широкие розовые уши, розовато-коричневый хвост, шерсть шиферного цвета и целое облачко длинных трепещущих усиков.
Наш Альберт, представитель этого племени, всякий раз жадно набрасывался на миску с едой — наестся до отвала, потом набьет остатками защечные мешочки и несет в угол клетки, к своему ложу, чтобы спрятать там. Я не сомневался, что Альберт и в лесу повторит для нас эту процедуру. Итак, однажды утром мы оставили его без завтрака и торжественно отнесли к контрфорсам исполинского дерева. Растянули кругом сети, разложили на земле лакомые плоды и выпустили Альберта из клетки.
