Журнал «Если» - «Если», 2006 № 10
— Пчелы чрезвычайно организованны, — сказал он погромче. — Думаю, мы не ошибемся, если назовем этот феномен цивилизацией. Пчелы умеют содержательно общаться друг с другом. Они передают очень сложную информацию посредством особых танцев. Способна ли ты представить, Конфетка, каким мог сделаться наш человеческий мир, если бы мы некогда положились на танцы в качестве информационного носителя?
Она сумела захлопнуть рот, но продолжала лежать в полном ступоре.
— Они живут в ином мире, — поведал ей Жало. — Это не наш мир, но по-своему он прекрасен. Пчелы купаются в атмосфере из феромонов, музыка их грохочет в ультразвуке, их небо полыхает ультрафиолетом. Это как параллельная вселенная, вложенная в нашу, привычную! Живые растения, листья и цветы, там имеют такие оттенки и узоры, которые человечество просто не способно увидеть. Для пчелы весь окружающий воздушный океан пересечен многочисленными магистралями запаха. И они столь же ясно очерчены и четко маркированы, как ваши скоростные супертрассы будущего. А когда ты кричишь, Конфетка…
Но Конфетка продолжала молчать.
— Пчелы воспринимают звуковые вибрации всем своим телом, — сказал Жало. — Ты когда-нибудь чувствовала, Конфетка, как поезд метро проходит у тебя под ногами? Да? А ведь никакого шума на самом деле не слышно. Пчела ощущает звуки именно так, поняла?
Конфетка больше не могла не дышать и судорожно втянула в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Потом, едва шевеля губами, прошептала:
— Пожалуйста… отпусти меня…
— Ты не потеряла сознание, — отметил Жало. — Я впечатлен. Прежде, в 1964 году, девушки всегда падали в обморок… Но вы, женщины будущего, я вижу, созданы из более стойкого материала.
— Это же безумие… — всхлипнула она.
— Конфетка, — сказал он со вздохом. — Ты же видела, что я разодет как проклятая пчела? Мы можем поговорить и на безумный манер, если ты хочешь.
— Пожалуйста, я прошу тебя, прошу… Убери их с меня! — Ей казалось, что пчелы пьют слезы, в три ручья хлынувшие из ее глаз. Каким-то чудом ни одна из них до сих пор не ужалила Конфетку. — Умоляю, у меня аллергия на пчел!!!
— Какая ирония судьбы, — сказал Жало со смешком. — Ты, конечно, не поверишь, но у меня тоже.
Мик рос хилым ребенком. У него была аллергия на все на свете. В школе его регулярно избивали, пока бабушка не решила заплатить за уроки дзюдо. Тогда Мику было пятнадцать. Его хрупкая, почти детская фигурка с виду не изменилась, но уже через год занятий он завоевал черный пояс. Это событие Мик ознаменовал тем, что в школе играючи уложил на лопатки девять могучих агрессивных здоровяков. Но вот тут как раз и начались настоящие неприятности, так что в результате его вышибли из школы.
Он стал помогать бабушке на ферме. К несчастью, на ферме были пчелиные ульи, уже почти полстолетия, и мед приносил его бабушке неплохой стабильный доход. Но Мика госпитализировали трижды за год, и стоимость его лечения превысила годовой доход от меда. И вот однажды в газете появилась статья про всемирно знаменитого терапевта, доктора Роберта Э.Эггерса, который разработал новый радикальный метод лечения аллергии. Бабушка Мика не пожалела последних сбережений, чтобы ее внук стал одним из счастливых пациентов чудо-доктора.
Засим с невероятной скоростью последовали непредвиденные события. Экспериментальная терапия с ударными дозами пчелиного яда и проникающей радиации едва не прикончила Мика всего за несколько дней. В страшном отчаянии Роберт срочно перебазировал коматозного подростка в единственное место на всей планете, где имелось уникальное медицинское оборудование для его спасения. Это был Пчелиный Улей — секретная штаб-квартира Голубой Пчелы, расположенная в укромной, идеально закамуфлированной пещере.
Мик вышел из комы, чувствуя себя гораздо лучше и сильнее, чем обычно. К своему великому изумлению, он обнаружил у себя некие дополнительные чувства. Он мог чуять запахи, о которых раньше не подозревал, и видеть в тех частях светового спектра, которые прежде были ему не доступны. Теперь, со своим усиленным и расширенным чувством обоняния, Мик не слишком затруднился установить, что добрый доктор Эггерс и Голубая Пчела — одна и та же персона!!! В ответ на разоблачение Роберт подарил ему очень красивый героический костюм, а также чудо-оружие под названием Жаломёт. Это случилось как раз в восемнадцатый день рождения Мика Пейтона.
Так родилась замечательная команда: мужественный герой Голубая Пчела и его юный ассистент Жало.
Когда Конфетка была маленькой, ее семья посещала церковь с весьма красноречивым пастором, чей любимый конек состоял в страстных разглагольствованиях об Адском Пламени и сере. Раз за разом, каждое воскресенье, ее неокрепший разум наполнялся ужасающе яркими картинками Адских Мучений во всех неаппетитных подробностях. Девочка стала беспокойной, плакала и кричала во сне. Довольно скоро их семья переехала, однако кошмарные сны продолжали преследовать Конфетку несколько лет.
Но никакой, ни один из худших ночных кошмаров не мог бы с этим даже сравниться!
Конфетка была абсолютно слепа. Пчелы деловито копошились на ее веках, и даже огромное желание увидеть свет было бессильно перед ужасом, охватившим девушку. Плотная маска из пчел расползлась по всему ее лицу, избегая лишь небольшого местечка под носом. Пчелы на губах предотвращали даже мысли о неблагоразумных попытках закричать, завизжать, взмолиться о милосердии. Она слышала только неумолкающее басовитое гудение, порождаемое миллионами пчел; этот мощный звук проникал в нее, вынуждая вибрировать каждую косточку.
Она больше не могла отличить, где верх, где низ. Пчелы несли Конфетку в своей гуще, легко поддерживая вес ее тела толстым, бугрящимся живым ковром-самолетом. Эта масса пчел, окутывающих ее, то и дело представлялась Конфетке нереальной, и тогда ей мнилось, что она завернута во множество тяжелых шерстяных покрывал, и так ее похоронили. В пчелином облаке было невыносимо жарко и душно, и мерещилось, что миллионы крошечных язычков жадно слизывают с нее пот… Колоссальная масса пчел слабо пахла дрожжами, мочой и клевером.
Конфетка начисто потеряла счет времени. Куда они несут ее? И зачем? Изредка до нее доносились посторонние звуки, отдаленные и невнятные. С таким же успехом можно было закатать ее в бочку с цементом, а потом допытываться, что же вокруг происходит.
И вдруг после бесчисленных минут (или часов, или дней) полета пчёлы, составляющие маску Конфетки, дружно отступились от ее ушей. Холодный воздух, легкое посвистывание ветерка… Какое счастье.
— Думаю, что ему это понравится, — где-то рядом сказал Жало.
Холодный ветер мазнул Конфетку по губам. Значит, пчелы дружно ретировались и оттуда.
— Боже! — вскрикнула она, жадно хватая ртом свежий воздух. — Боже мой, Боже мой, Боже мой…
— Никогда бы не подумал, что ты такая религиозная, — сухо заметил Жало. — Учитывая твою профессию.
— Пожалуйста, — попросила она слабым голоском. — Не убивай меня, хорошо?
— Ничего не могу тебе обещать, — сказал он.
— Нет, пожалуйста! Только не так! Не в этом неприличном прикиде! Не такой размалеванной! О Господи, Господи Боже ты мой… Что тогда подумают мои бедные родители?!
— Да, у сиротства есть свои преимущества, — задумчиво рассудил Жало. — Как хорошо, что у меня никогда не было этаких семейных разборок! Будь мои родители живы, они не одобрили бы профессию, которую я избрал. Думаю, твои предки тоже не в восторге от твоего выбора?
— Н-на самом деле меня зовут н-не Конфетка, — пролепетала она, припомнив советы для заложников из какого-то недавнего блокбастера.
Прежде всего, говорилось там, следует напомнить террористам, что они имеют дело не с бездушным манекеном, а с реальным человеком. И хотя любые доказательства реальности, исходящие от заложницы, погруженной в фантастическое облако дрессированных пчел, неизбежно приобретают подозрительный оттенок сюрреализма, она заторопилась дальше:
— Мое настоящее имя Барбара, я из Дейтона, штат Огайо, и приехала в Нью-Йорк, чтобы стать актрисой. Я делаю это, только чтобы уплатить за жилье. У меня есть мама, папа и две младших сестренки, и все они не знают, что я проститутка. Я не хочу умереть, и чтобы они потом узнали, кем я стала, по телевизору из вечерних новостей. Пожалуйста, отпусти меня, прямо здесь, сейчас!
— Ты не видишь, где находишься, — буркнул Жало. — А то никогда бы такого не сказала, уж это точно.
— Ты говорил, что прежде был героем! Даже супергероем! Зачем ты это делаешь? Почему?
— По-твоему, герои сражаются за справедливость, да? Нет, неверно, Конфетка… Голубая Пчела имел сорок лет в своем распоряжении. Самое интересное, что он мог бы вытащить меня из тюрьмы в любой момент… только вот не захотел! И я отсидел свой сороковник полностью. И в полном дерьме! А ведь у него колоссальная куча денег, у Голубой Пчелы. Просто немыслимое, невероятное состояние! Он мог бы заплатить самым лучшим на свете адвокатам. Или политикам. Мог подергать все ниточки, потянуть за любую веревочку… Устроить мне побег, на худой конец, или даже выкрасть лично. И состряпать для меня альтернативную персону, под которую никто никогда не подкопается. Голубая Пчела был непревзойденным мастером в таких делах… Он мог спасти меня. Каким угодно способом! Но ничего, НИЧЕГО не сделал.
