Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1991 год
Умершего привязывали к столбу и разводили под ним костер. После сожжения останки покойного захоранивали в погребальной яме и насыпали холм в виде стопы бога Вишну. Реконструкция обряда трупосожжения Ю. Шилова. Художник В. Неволин.
Ровесники Шумера
С учения о «дне Брахмы», как считают специалисты, начинался индуизм, который сложился уже в Индии, спустя примерно тысячелегие после того, как сюда пришли арии из Азово-Черноморских степей. Признается, правда, что корни индуизма уходят далеко и в глубокую древность — но на какую территорию, в какие века? Данных для определенных ответов, считается, нет... Полагаю, что белозерские и чонгарские курганы открыли наконец-то именно такие данные, и это еще не все.
Однако и эти памятники — не предел, не начальный источник «дня Брахмы». И в этих, и в подобных творениях пращуров видно, что формирование змиевидных образов, божеств со стопами и посохами, огненных ритуалов началось еще до возникновения первых курганов — по крайней мере в IV тысячелетии до нашей эры, когда только-только зарождались древнейшие на планете государства Шумер и Египет. Тогда же началось становление государственности в лесостепном междуречье Днепра и Дуная. Здесь, особенно в среднем течении Южного Буга, возникли невиданные по тем временам огромные поселения площадью в 300—500 гектаров и населением до 20—40 тысяч человек, с двух-трехэтажными домами и правильной планировкой, с письменностью и обсерваториями календарно-культового назначения. Но эта трипольская (по селу Триполье у Киева) цивилизация не состоялась, просуществовав лет пятьсот, она измельчала, сильно видоизменилась — и спустя едва ли не сорок веков дала начало Руси. Основная причина ее отставания от Шумера, Египта и других древневосточных государств очевидна: система землепользования! На Востоке царило орошаемое земледелие; поколения людей строили здесь каналы, привязываясь этим к земле... В Европе же воцарилось переложное земледеление; пашни использовались до падения урожаев, после чего поднимали новые пашни — и довольно независимые от земли, привыкшие к перемене мест люди решали свои общественно-хозяйственные противоречия, расселялись по округе.
В переложном земледелии и в преодолении своих внутренних противоречий «трипольцы» преуспели гораздо больше других племен и народностей. Археологи открыли у них уникальный во всемирной культуре обычай: периодическое сжигание поселений! Случалось это раз в поколение, примерно через каждые пятьдесят лет, когда истощались поля. Подняв целину и построив неподалеку новый поселок, люди приводили в полный порядок старый — и поджигали его!.. Помимо хозяйственного, в этом обычае был и общественный смысл: жрецы могли таким способом регулировать достаток и трудовые усилия, пресекать излишки и не давать общинникам скатываться (или возноситься — это как посмотреть) к рабовладению. Этим они отстаивали «священную демократию» во главе со жрецами, «интеллигенцией первобытного мира», как начали теперь признавать, и сдерживать приход «военной демократии» — предвестницы рабовладения. Оно к тому времени уже существовало в Шумере, о чем жрецы Триполья прекрасно знали, так как находились с Востоком в тесных контактах. О них свидетельствуют глиняные таблички с письменами, найденные на некоторых трипольских поселениях, а также изображения из Великоалександровского кургана и Каменной Могилы.
Следы этой традиции прослеживаются в индоарийской культуре: каста жрецов в ней выше касты воинов. Не с этой ли традицией, уходящей в Триполье, связано зарождение «дня Брахмы»? Не случайно ведь индоарийские Вишну и вис («община», «поселок», «освоенная территория») родственны веси славян Поднепровья, где еще в прошлом веке хранились предания о роде (б)рахманов, унесших далеко на Восток великую мудрость; не зря ведь трипольскому поселению у Тальянкой придали форму гигантской стопы, а поселению у Петрен — свернувшегося спиралью змия...
Очертания да и сожжения последних двух памятников напомнили нам скворцовский, чонгарские, один из белозерских курганов,— не так ли? Такое сопоставление тем более правомерно, что на Чонгарском полуострове, в четырех километрах от исследованных нами курганов, действительно найдено поселение трипольской культуры, причем именно периода больших поселений! Находка, сделанная местными жителями В. И. Кулишом, П. М. Ваиууком и другими, представляется невероятной: ведь граница Триполья этого времени проходила не менее чем в пятистах километрах к северо-западу. И ведь чонгарское поселение крохотное, в одну-две землянки. Оно оставлено, конечно же, не проникшими в глубь чужой территории воинами, а, судя по обилию ритуальной посуды, жрецами. Что заставило их уйти так далеко от излюбленной родины, какие услуги оказывали они чуждым им племенам? Не потребности ли календарного дела и изучения соседних народностей, не обмен ли сивашской соли на умение выращивать злаки?
Вопросы, вопросы...
Трипольская традиция в чонгарских курганах действительно проявилась, но очень нечетко. Гораздо яснее видна она в Высокой Могиле и окрестных курганах. Здесь удалось проследить, как обряд погребения «трипольца» в основе одного из курганов стимулировал мифотворчество ариев — и как эта традиция просуществовала до верхней досыпки Высокой Могилы, до времени переселения ариев в Индию. Об этом случае рассказано в моей книге «Космические тайны курганов».
Пакт Рериха и «пирамиды степей»
На этом бы — на древнейших корнях учения о «дне Брахмы» и их приднепровской прародине — и завершить наш рассказ о пытливости и удачах археологии. Однако раны чонгарских и прочих курганов — изъязвившие их доты и вышки, мусорные ямы и скотомогильники — не дают мне покоя. А пример духовного подвига Николая Константиновича Рериха не позволяет остановиться на сказанном. Нельзя умолчать, что, помимо новых фактических данных и заманчивых исследовательских перспектив, все очевиднее становится ранимость древних творений.
Не секрет, что «пирамиды степей» разрушаются — плугами и бульдозерами, пашнями и всевозможными ямами, неумелыми раскопщиками-археологами. Отечественные наука и культура привыкли с этим мириться, открыто или же исподтишка взвешивая хозяйственные выгоды такого вот варварства, с одной стороны, а с другой — массовую невзрачность могил и находок. Специалисты при этом не знают, а то и стараются напрочь забыть о коренных различиях современного (логико-аналитического, рационального) и первобытного (образно-интуитивного, эмоционального) восприятия мира, — мы только учимся читать «дописьменную литературу» курганов, и нельзя подступать к ней с нашими мерками, пропуская, а то и вовсе уничтожая странички, подводящие к чудесам брахманизма, к учению о бессмертной душе (а вдруг и в самом деле? вдруг интуиция не подвела наших пращуров?!).
Истоки этих чудес — в наших курганах, и Рерих не ошибся в своих начинаниях. Все очевиднее становится и то, что примелькавшиеся нам «пирамиды степей» превращаются в сокровище всемирной культуры, становясь при этом и нашей славой, и нашим позором. Будем ли мы и впредь поносить шедевры земной цивилизации или же примемся их сберегать? — вот что следует взвешивать ныне!
Каюсь, описанные выше курганы исследованы плохо: без должной фото- и киносъемки, без всевозможных анализов, в спешке. Это нельзя оправдать диктатом строителей, требующих срочной очистки от насыпей подлежащих орошению площадей. Пора в полный голос заявить: нам надо исправляться!
Сейчас стало модным виниться и хаять. Я не о том, я — о курганах. Которые гибнут по нашей вине, погребая в себе бесценное наследие пращуров. Надо предотвратить эту гибель! И главное — воскресить, наполнить делами призыв Николая Константиновича Рериха: «Великая Родина, все духовные сокровища твои, все неисчерпаемые красоты твои, всю твою неисчерпаемость во всех просторах и вершинах будем оборонять».
Юрий Шилов, кандидат психологических наук
Дэйв Уоллис. Молодой мир. Часть III
Продолжение. Начало см. в № 1, 2/91.
Э то ошеломило местных, и они быстро отступили к школе. Нападавшие стали их преследовать по ши-рокой асфальтовой площадке для игр, покрытой слоем ржавых консервных банок, гниющих отбросов и всякого хлама.
— Назад! — закричал Эрни. — Оставьте их! Оставьте! Не сейчас. На это место не стоит тратить времени. Больше они к нам не пристанут, и этого достаточно. Где-то здесь должен быть рынок... Поехали...
Они свернули за угол и в изумлении замерли от увиденного. Вся широкая дорога была заполнена такими же мальчиками и девочками, как и они сами. Мир принадлежал молодым. И казалось, все танцевали. Вдаль уходили ряды прилавков с консервными банками, готовой одеждой и прочим. Эрни и Чарли едва успели остановить мотоциклы и не наехать на трех девушек.
