Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год
С узкой железной койки на скромно одетую женщину глядел бледный, без кровинки Джон.
— Здравствуй, Анна, — попытался он улыбнуться. — Видишь, как меня угораздило...
— Не разговаривай, — замахала она руками. Затем, оглядевшись, придвинула белый, как и всё в этой комнатке, стул и опустилась возле мужа. — Тебе нужен полный покой.
— Ничего, — тихо сказал Джон, — теперь все позади. Вот если бы пуля прошла на два миллиметра левее... Тогда я уж имел бы полный покой.
— Как ты неосторожен, Джон. И почему ты мне никогда не говорил, что имеешь дело с огнестрельным оружием?
— Да так, не приходилось... Зато теперь мы будем богаты, Анна, очень богаты.
Анна вопросительно посмотрела на мужа.
— Мой опыт удался!.. — пояснил Чарлимерс, поймав ее недоумевающий взгляд.
Разговор утомил Чарлимерса, и он прикрыл веки. Не зная, о чем еще говорить, Анна собралась было уходить, но в это время послышался осторожный стук в дверь, и в палату вошел Чарли. Ловко балансируя подносом, он опустил его на тумбочку у изголовья Чарлимерса. На подносе среди золотистых бананов красовался букетик фиалок.
— Как чувствуешь себя. Отец? — спросил робот, и в голосе его Анна уловила неподдельное волнение...
Рога горного козла и земледелие в горах
На отдаленных высокогорьях киргизы, кроме животноводства, занимались и земледелием. Выращивали в основном пшеницу, ячмень и просо. Пшеница и просо шли в пищу людям, а ячмень — верховым лошадям. А там, где пшеница не вызревала, ячмень ели и люди и животные. В некоторых особенно отдаленных местах киргизы как орудие труда успешно применяли рога горного дикого козла. Правда, в те далекие годы и соседние народы — даже жители плодородных долин — обрабатывали землю примитивным способом.
Рога горного козла бывают внушительного размера, доходя иной раз до полутора метров в длину. Они имеют то же назначение, что и у домашних баранов и коз: по возможности защищаться от врагов. Но домашних животных еще хозяева с собаками защищают, а горному козлу приходится полагаться только на свои рога. Поэтому-то они у него такие длинные и крепкие.
Острый конец рога — сантиметров двадцать-тридцать — плотный и твердый. Для земляных работ нужен как раз этот острый цельный конец. Держать рог в руках очень удобно. Чем он длиннее, тем лучше им копать землю, переворачивать камни. Притом довольно крупные камни, так как кончик рога согнут.
Чтобы проложить оросительный арык по косогору, надо разрыхлить столько каменистой земли, что железные кетмени почти моментально тупеют, ломаются, выходят из строя. А рога горного козла довольно твердые и в то же время эластичные. При ежедневной работе их не надо точить, как железо, так как от бесчисленных столкновений с камнями они не тупеют, не ломаются и не гнутся под тяжестью. Правда, в конце концов острый кончик может стереться. Но для того чтобы он стерся, надо выкопать не один и не два арыка.
В горах, где, как говорится, только камни растут, рога горного дикого козла были неплохим орудием труда.
Я сфотографировал восьмидесятилетнего Джапар-аксакала в горной местности Ак-Терек, что в ущелье Зардалы Баткенского района Киргизии, когда он показывал своим правнукам, как в молодости копали арыки и чистили от камней клочки земли. Правнуки, правда, недоверчиво улыбаются, потому что все-таки не совсем понимают: зачем пользоваться рогами, когда есть плуги и тракторы?..
Тайтуре Батыркулов
Зимник начинается в Певеке
Певек утонул в пурге. Подул знаменитый «южак». Кто. не встречался с ним в пути, не слышал его пронзительного завывания, не чувствовал на лице его игольчатых уколов, тому трудно представить, что это такое. Пурга... Она рвет метровый лед на море и поднимает в воздух льдины, сталкивая их лбами, громоздя друг на друга. Она срывает с сопок огромные козырьки снега и гонит перед собой снежные лавины. Она разгоняет оленьи стада, уносит яранги, переворачивает грузовики. Это бич трассы.
Слава Агафонов сидел у себя в кабинете, не снимая теплой ушанки и шубы. Просто уже не было сил. Лицо комсомольского секретаря выглядело усталым: щеки приморожены, глаза воспалены, на бровях и ресницах — растаявший снег.
— Всю ночь искали мальчишку. Возле дома заблудился, — сказал он.
— Не замерз?
— Нет. Они у нас морозоустойчивые. Слава улыбнулся очень доброй улыбкой. И добавил:
— Надо ждать. Пока без перемен. Ветер — более сорока метров...
Я ждал уже вторую неделю, да что я!..
Замер в ожидании Певек. Все работы остановились. Аэродром закрыт, зимник замело, любое передвижение стало невозможно. Только в самом Певеке, в глубоком снежном лабиринте, проложенном бульдозером, с трудом проползал обкомовский вездеход. В певекском морском порту скопились тысячи тонн ценных грузов. Всю навигацию доставляли их корабли. Теперь дело за водителями тяжелых автопоездов, которые должны перевезти в глубь Чукотки оборудование для приисков и рудников, продовольствие, одежду, строительные материалы, запасные части... — все то, что не доставишь авиацией, но без чего невозможна нормальная жизнь и работа. И вот —пурга! Если не успеть перевезти грузы по ледяной трассе, по зимнику, через замерзшую Чаунскую бухту, через тундру — напрямую, сократив большие расстояния, если не успеть, — придется ждать будущей зимы...
Но вот ветер стих, и сквозь рваное сине-белое месиво показались яркие звезды. Город и порт ожили. Начали проявляться желтые огни домов, вычерчивая главную улицу Певека; огни обнажили «стаю» портовых кранов на ярко-сиреневом фоне бухты. Утихший ветер еще гнал остатки снежных зарядов, и казалось, что город-порт плывет в облаках. Таким я и запомнил Певек — морские ворота Чукотки.
...Командир Владимир Бикетов легко бросил свой «МИ-8» вверх и лег на курс. Вскоре внизу показался едва различимый пунктир автомобильных фар — это по трассе зимника пошли первые машины. Они двигались осторожно, с большим интервалом: в нескольких местах бухту пересекали многокилометровые трещины — последствие пурги. Они чернели, словно русла рек. Мы пролетели далеко вперед, потом снизились и, поднимая снежный вихрь, пошли назад над самой трассой, просматривая каждый километр дороги, отмечая на карте опасные места. Потом вертолет приземлился у дороги, Владимир Бикетов отдал карту начальнику колонны. Только на земле я увидел, что во многих местах дороги торчали покрытые инеем зловещие таблички: «Осторожно, трещина!» Да и сама дорога не казалась уже такой ровной и гладкой, как с воздуха. Крепкое рукопожатие, пожелание Друг другу доброго пути — и снова вертолет взмыл вверх, а машины двинулись по зимнику.
В. Сакк
Р. Штильмарк. Волжская метель
Продолжение. Начало в № 2—3.
Глава третья. После прорыва
На пустынных ночных улицах Ярославля щелкали пули, пахло гарью, в воздухе носился тополиный пух, перемешанный с пеплом, будто ветер крутил над городом странную метель, алую в отсвете пожаров. Гости пана Зборовича уходили с банкета обнадеженные докладом полковника Перхурова о блестящих делах Добровольческой армии на Севере и в Поволжье, но здесь, на темных улицах, под обстрелом, их снова охватила паника. Слыша отдаленные перекаты грома, они не могли уверенно судить, какая новая напасть надвигается на Ярославль: грозовая ли туча с градом, красный ли бронепоезд?
Перед полуночью, когда в особняке остались только близкие, а прислугу отправили спать, очнулся задремавший ненароком в кресле пан Владек. Георгиевский кавалер страдал с той минуты, когда красавица артистка пренебрегла его обществом, отправила эскортировать задержанного мальчика. Покараулить с пани Барковской лодку было бы куда заманчивее!
Тем временем вернулся из ночного похода поручик Фалалеев. Вызывали его к зданию Государственного банка, где группа офицеров-патриотов пыталась взломать двери кладовой, чтобы поставить банковские ценности на службу... родине и свободе.
Поручик бывал у Зборовичей запросто и сразу прошел на кухню умыться. Кран бездействовал. Владек ковшом слил воды на руки Фалалееву и заодно окатил, собственную голову.
— Где пани Барковская? — осведомился шеф перхуровской полиции.
— Ее, вероятно, уже проводил домой подпоручик Стельцов! — злорадно отвечал кавалер. — Вас она просила поговорить с задержанным рыбаком. Он у нас, в швейцарской.
Помрачневший Фалалеев, придерживая шашку, шагнул через порог прихожей и в крошечной каморке швейцара, примыкавшей к передней, увидел понурого подростка лет четырнадцати в синей рубахе, как бы осыпанной белым горошком. Тот сразу вскочил и вытянулся «смирно». В нем угадывалась выправка кадета.
